Тень на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

«Терминатор» наблюдал за мной с лёгким любопытством.

— Не хочешь говорить — не надо, — произнёс он тем же безразличным тоном. — Мне интереснее наблюдать, как ты пытаешься выкрутиться. Твои друзья уже бьются в истерике. Они чувствуют, что потеряли контроль над конструктом, но не понимают, куда он уплыл. А главное — к кому.

Я снова попытался дёрнуться, оторвать руки от руля. Мускулы на предплечьях напряглись до дрожи, но кожа будто приклеилась к прорезиненной обшивке. Паника, холодная и липкая, начала подбираться к горлу. Я был заперт. Не в кабинете инквизитора, не в своём теле, а в самом примитивном и беспомощном состоянии — внутри чужого сна, где правила диктовал не я.

— Кто ты? — выдохнул я, смирившись с неизбежностью диалога. — Морфист из Супремы?

Он усмехнулся, и это было страшнее, чем его бесстрастие. Звук был безжизненным, как скрип ржавой двери.

— Супрема? Нет. Они действуют грубо, как таран. Я… просто любопытствую. Слухи о бароне-сироте, который вернулся из небытия и в одиночку противостоит целым Родам, дошли и до нас. Решил посмотреть на тебя в деле. Пока разочарован. Детский сад с подменой допроса.

Его слова обожгли сильнее любого оскорбления. Вся моя хитрая операция, на которую ушло столько сил и времени, была для него игрой в песочнице.

— Тогда покажи, как надо, — проворчал я, продолжая сканировать окружающую пустоту в поисках слабого места, хоть какой-то трещины в этой реальности.

— Уже показываю, — он указал пальцем на лобовое стекло.

Серый пейзаж за стеклом поплыл, исказился, а затем сменился жутковатой картинкой. Я увидел спальню отца Доната. Сам инквизитор спал в своей кровати, но его лицо было искажено гримасой ужаса, тело билось в конвульсиях. Над ним, как хищные птицы, клубились тёмные, бесформенные тени. Я узнал в них стилизованные эманации Ярика и Джан — они отчаянно пытались прорваться к нему, стабилизировать сон, но их отбрасывало невидимой силой.

— Видишь? Твои друзья пытаются тебя спасти. Но они даже не понимают, что сражаются не со мной, а с их же собственным конструктом, который я… перенаправил. Они сами создали для себя ловушку.

Я почувствовал, как кровь стынет в жилах. Всё было гораздо хуже, чем я мог предположить. Этот тип не просто захватил контроль. Он играл нашими же инструментами, как мастер-виртуоз.

— Отстань от них, — прорычал я. — Ты хотел посмотреть на меня? Смотри. Выпусти их, и мы выясним, кто кого.

«Терминатор» снова усмехнулся.

— Слишком поздно для героизма. Ты проиграл, ещё не начав. Твоё сознание сейчас — это открытая книга. И я уже нашёл кое-что интересное… Финляндия. Холод. Лёд. Уничтоженные корабли. Устройство, которое ты хотел скрыть…

В висках застучало. Воспоминания, которые я тщательно хоронил в самых потаённых уголках разума, начали всплывать с пугающей скоростью.

— Нет! — рявкнул я, пытаясь мысленно возвести барьер, отгородиться.

Но было поздно. Чужое сознание, холодное и неумолимое, уже копалось в моей памяти, вытаскивая наружу самые тёмные секреты. Силы покидали меня, реальность сновидения поплыла перед глазами. Я проигрывал. И это поражение грозило гибелью не только мне, но и всем, кто был со мной связан.

Именно в этот момент, когда казалось, что надежды уже нет, серое небо над нами треснуло.

Сначала это была тонкая, как паутина, сеть ярких синих прожилок. Затем раздался оглушительный хруст, будто ломали гигантские кости, и небо раскололось на тысячи осколков, обнажив зияющую, ослепительную черноту. Из этой черноты, с рёвом прорываясь сквозь слои сновидения, вынырнул «Витязь».

Не «Ирбис», не Бродяга, а огромный, угловатый, настоящий боевой мех Ярика. Его корпус дымился, с шипением отваливались куски намертво спаянного с реальностью металла, но он летел прямо на нас.

«Терминатор» впервые проявил эмоцию — его брови поползли вверх в немом вопросе. Его контроль над конструктом дрогнул.

В следующее мгновение боковая дверь «Ирбиса» с грохотом сорвалась с петель, и в проёме возникла Джан. Лицо её было бледным, губы поджаты, но в глазах горела ярость. Она не произнесла ни слова, просто резко взмахнула рукой.

Пространство внутри машины взорвалось какофонией образов. Стены салона поплыли, превратившись то в стену из горящих книг, то в ледяную пещеру, то в паутину из стальных нитей. Это была не атака, а диверсия — попытка дестабилизировать реальность, которую выстроил незнакомец.

Одновременно с этим из пролома в небе, с корпуса «Витязя», посыпались тёмные силуэты. Морфисты из Чёрного Ока. Они не стали ввязываться в прямую схватку, а принялись методично «разбирать» серую равнину вокруг нас, как мародёры разбирают заброшенный дом на брёвнышки. Ландшафт начал рассыпаться, терять целостность.

Меня ничуть не смутило, что мех габаритами превышал Останкинскую телебашню. Которой вообще не существовало в этом срезе реальности.

Контроль «Терминатора» над конструктом был поколеблен. Я почувствовал, как хватка на моих руках ослабла.

— Не стоило этого делать, — произнёс незнакомец, и в его голосе впервые прозвучала… досада? Нет, скорее, раздражение учёного, у которого сорвали интересный эксперимент. — Вы всего лишь отсрочили неизбежное.

Он посмотрел на меня, и его взгляд стал тяжёлым, как свинец.

— Мы ещё встретимся, барон. В твоих кошмарах.

Его фигура поплыла, стала прозрачной и растворилась в воздухе, как дым. В тот же миг «Ирбис», серая равнина и треснувшее небо — всё это рухнуло в бездну небытия с оглушительным грохотом.

Я провалился в пустоту.

А потом резко дёрнулся и открыл глаза. Я лежал на скомканной простыне своей кровати. В своей спальне в Красной Поляне. Сердце бешено колотилось, одежда была мокрой от холодного пота. Передо мной, на коленях, стояла бледная Джан, она трясла меня за плечо.

— Сергей! Сергей, ты слышишь меня? Ты вернулся?

Я смог лишь кивнуть, переводя дух. Из коридора послышались торопливые шаги — это бежали… даже не знаю, кто. На часах — половина четвёртого.

За окном — непроглядная темень.

В распахнутую настежь дверь влетели Ольга, Ярик и Маро.

Меньше всего я ожидал увидеть здесь бессмертную — наша операция вообще её не касалась. Кроме того, госпожа Кобалия сжимала в руке катану и была готова её применить в случае необходимости. Глаза воительницы полыхали, а ещё мне показалось, что в них читается откровенный страх… Не за себя. За меня.

Наваждение схлынуло.

— Вы чего? — опешил я.

— Ты кричал, — Маро застыла в дверях, бегло осмотрела коридор. — Словно тебя режут.

Джан ничего не сказала. Она просто оказалась в моих объятиях. И вновь мне почудилось… как будто в глазах бессмертной промелькнула… ревность?

— Бро, ты слишком напрягаешься, — Ярослав прислонился плечом к стене. — Говорю тебе, надо зарядить кальянчик…

— Давай без этого, — я попытался сесть, но Джан меня не выпускала из объятий. — Всё в порядке, друзья. Кошмар приснился.

На самом деле — нет.

Не всё в порядке.

Сердце бешено колотилось, пульс отдавался в висках. Грудь сдавило, внутри что-то покалывало… А ещё разболелась голова.

Минут через двадцать мы сидели в библиотеке.

Я наспех принял душ, прогнал ки по каналам и восстановился. Головная боль исчезла, остальные показатели тоже пришли в норму. Спать больше не хотелось.

Джан принесла мне сваренный в турке кофе.

— Похоже, он вытянул какие-то важные воспоминания, — сообщила морфистка.

— Это не всё, бро, — встрял Ярик. — Опоздай мы ещё минут на десять, ты бы не проснулся.

— Боевой морфист? — вскинулся я.

— Нечто большее, — покачала головой Джан. — Такое чувство… как будто он внеранговый.

— Стопудово внеранговый, — подтвердил Ярик. — Рылся в твоей голове, пока вы разговаривали. Ты о чём-то думал, вспоминал, и эти образы проецировались, но в другую часть конструкта, ты их не видел.

— Ювелирная работа, — признала Джан. — И я думаю, их было двое-трое.