Тень на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

У меня хороший информатор.

— Я представляю Орден Паладинов, — сухо произнёс отец Иероним. — Мы сами решаем, кого и в чём обвинять.

Я погрозил Иерониму пальцем:

— Ложь. Паладины состоят исключительно из карателей, а вы носите сутану. Думаю, вы работаете на одного из кардиналов Супремы, но это не точно.

Губы дознатчика вытянулись в тонкую линию.

— Хватит играть в эти игры, — прошипел Иероним. А ведь казался приличным человеком. — Ты не уйдёшь, пока я не получу нужную информацию.

Позади дознатчика в воздухе материализовался каратель в графитовой рясе.

Второй каратель выкрутился из воздуха у меня за спиной, отрезая путь к отступлению. Прыгуны. Я стоял вполоборота и мог видеть всех противников. Тот, что был сзади меня, носил тёмный пурпур. Не элита Супремы и даже не Паладины — я бы узнал их по нашивкам. Значит, я прав. Иероним действует по собственной инициативе. Или в рамках операции какого-нибудь внутреннего ведомства.

— Зря вы так, отец Иероним.

Инквизитор был абсолютно спокоен.

И уверен в себе.

Я ощутил движение ки. Предсказуемое движение. Вдоль всей линии коридора вспыхнули геометрические линии — засветились голубым, переходящим в тёмно-фиолетовый. А ещё засветились запястья и шеи инквизиторов — верный признак активации персональных артефактов.

В такие секунды я действую без колебаний.

Перебросить ки в одну из пуговиц. Выставить ментальные барьеры и усилить их с помощью второго оберега, вшитого в ремень брюк. Врубить проницаемость.

И шагнуть в стену.

Уже отступая, я видел, как один из карателей выхватил пистолет, а второй — сакс. Иероним сместился с линии огня, но никто и не думал стрелять. В тесном коридоре это глупо.

Стены консистории были рассчитаны на усиление тех, кто здесь оборонялся или нападал. Через соответствующие амулеты, разумеется. А вот на таких, как я, должно действовать подавление. К счастью, Матвеич много чего успел вынести из подводного города. Вынести, расшифровать и адаптировать под мои задачи. Сейчас, например, я запустил механизм, блокирующий подавляющие цепочки инквизиторов.

Просочился сквозь стену.

Оказавшись в кабинете, подозрительно напоминающем канцелярию, только с компьютерами вместо пишущих машинок, я позволил себе провалиться на первый этаж. Сгруппировавшись, мягко приземлился на ворсистый ковёр. Комната отдыха, или что-то подобное.

Разгоняюсь и бегу в сторону окна.

Краем глаза подмечаю телепортирующуюся фигуру в графите.

Пофиг.

Ныряю в окно, оказываюсь на безупречном газоне и продолжаю бежать, ориентируясь на чугунный забор. Возвращаю частичную материальность — исключительно для подошв туфель. Перемахиваю через ограду палисадника, врезаюсь в пурпурного прыгуна с саксом, прохожу через чего на полной проницаемости и вновь приземляюсь на уплотнившиеся подошвы.

По-прежнему никто не стреляет.

Графитовая тень справа.

Ускоряюсь, вихрем прорезаю внешнюю ограду и продолжаю наращивать темп. Графитовый материализуется прямо по курсу, делает подсечку, но встречает пустоту.

Быстрее!

Иеронима не видно. Значит, он не умеет телепортироваться.

Автобусная остановка — вот мой ориентир.

Из-за тумбы с объявлениями выступает пурпурный, его глаза светятся ледяной яростью. В меня летит что-то острое, светящееся. Прыгаю в сторону — так, на всякий случай. Момент очень тонкий. Драться с инквизиторами нельзя, это не вписывается в сценарий того, что я собираюсь провернуть.

Два шага от остановки влево.

И провал.

Я в буквальном смысле рухнул под землю — в точке, которую вычислил заранее. Краткий миг тьмы, обрывки коммуникаций, закругляющийся тоннель и змеи электрических кабелей…

Приземляюсь на шпалы.

Как и следовало ожидать, я на перегоне метро.

А вот чего ждать не следовало, так это несущегося на меня поезда. Грохот, вой, содрогающаяся земля, слепящий свет фар…

Только не касаться контактного рельса.

Иначе замкнёт.

Становлюсь проницаемым, и грохочущая сочленениями металлическая гусеница мчится сквозь меня. Вой, чудовищный шум, мельтешащие световые пятна. Чёрно-белый кошмар, словно угодил в реальность Джармуша. Ветра я не чувствую из-за бесплотности.

Гул, перестук.

Тьма и свет.

Не прошло и минуты, а я уже остался за кормой этого полуночного кошмара. Вернул себе материальность и с облегчением выдохнул.

Грохот удаляющегося состава постепенно стихал.

Я остался один в чёрном тоннеле, без освещения. Прыгуны-инквизиторы не появлялись.

Жду, пока глаза адаптируются. Присматриваюсь к левой стене. Связываться с домоморфом по телепатическому каналу опасно — спецы из консистории могут перехватить.

Произношу вслух:

— Бродяга?

Голос, отражаясь от стен, проваливается в изгибающуюся бетонную трубу.

Совсем близко, рукой подать, вспыхивает миниатюрная лампочка. В стене формируется дверь, вниз сбегают деревянные ступеньки примитивного крыльца. Бродяга прокладывает лестницу таким образом, чтобы накрыть тускло поблёскивающий рельс.

Медлить нельзя.

Поднимаюсь на крыльцо, берусь за ручку и засекаю справа движение. Чёрный силуэт выбрасывает руку. Пригнувшись, ныряю в проём. Доносится еле слышный хлопок — каратель больше не стесняется в выборе методов. Уже и глушитель, сволочь, навернул.

Дверь захлопывается.

— Домой, — приказываю я.

Мы перемещаемся.

События разворачиваются по худшему сценарию, но их ещё можно прогнозировать. Дверь привела меня в кабинет, и нужные вещи лежат в сейфе.

Достаю коммуникатор и обращаюсь к Администратору:

Второй вариант.

Жди соединения, человек.

Не проходит и минуты, а в моей голове уже звучит голос отца Симеона:

Что, как мы и подозревали?

Я сжато описываю всё, что случилось за последние минуты.

Выслушав мой рассказ, Симеон произнёс:

А я говорил, ты действуешь слишком нагло и жёстко. А ещё склонен усложнять. Замысел с конструктом не лишён изящества, но ты мог бы и повежливее общаться с Иеронимом.

Ты выяснил, кто он?

Да. Ты правильно подметил: в Ордене Паладинов состоят бойцы, набранные из числа карателей. Иероним врёт, когда ссылается на них.

Тогда на кого же он работает?

Формально Иероним служит Супреме, его прислали из Наска. Проводит внутренние расследования по всем фронтам. Без ограничения по ордену, отделу или консистории.

Я думал, этим занимаются тени.

Занимаются. Но они состоят в ордене карателей и носят рясы. Иероним, повторюсь, обладает более широкими полномочиями. А действует он по указанию одного из кардиналов, отца Винсента. Которому не нравится мой быстрый рост. Так что, копают они под меня. А ты просто попал под раздачу.

Вот откуда вопросы, давно ли мы с тобой встречались.

Правильно.

Действуем по схеме?

Конечно. Я дёрну свои рычаги. Связь — каждые шесть часов.

Принял.

Отложив коммуникатор, я попросил Бродягу обеспечить мне международный звонок по защищённой линии, вызвал своего представителя в Наска и отдал приказ подать заранее приготовленную жалобу. Сразу после этого набрал Москву и отправил второго человека в консисторию с протестом. Документ был оформлен по всем правилам, имел печать Дворянского Собрания, и такое хрен проигнорируешь.

Третий шаг — скандал.

Я не мог нанести удар через имперские СМИ, потому что все они контролируются инквизицией. Любая статья или передача, нарушающая интересы святош, будет молниеносно отбракована специальным сотрудником, отвечающим за идеологию. Последствия для тех, кто пропустил что-то «неправильное», весьма обширны. И увольнение из редакции — самое мягкое наказание. Поэтому я разослал официальные уведомления лидерам кланов о недопустимом произволе со стороны отца Иеронима. С пометкой, что могу выгрузить кадры моего неправомочного задержания в специально созданный конструкт. Разумеется, вместе с образом стреляющего из пистолета карателя. И всё это — без ордера, без суда и следствия, без обвинения или подозрения.