Тень на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

— Ух ты, — оценил мой замысел Федя.

— И я о том, — улыбаюсь и спокойно продолжаю поглощать яичницу с беконом. — Пусть эти ребята думают, что меня допросили. Пусть думают, что я — кристальной чистоты дворянин.

— Наверняка есть протоколы, — возразила Джан. — Любые допросы фиксируются. Если с тобой будет работать менталист, его показания тоже будут учтены.

— Отец Донат обладает телепатическим Даром, — пожимаю плечами. — У него высокая ступень посвящения. Думаю, он будет использовать артефакты, чтобы пробить мои блоки.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — восхитилась Джан.

— Ну да. Мы не дойдём до блоков. Я вообще не появлюсь в консистории. А все протоколы инквизитор оформит задним числом. Потому что захочет это сделать и будет уверен в своей правоте.

Глава 30

На подготовку операции ушло три дня.

Мы ненавязчиво следили за отцом Донатом, собирали информацию о его жизни, увлечениях, домашней обстановке, характере и образе мышления. Ярик вылавливал в мире снов эхо-образы — то, что оставалось после нашего святоши, когда он пробуждался. Чтобы с гарантией достичь успеха, мы подключили ещё двух морфистов Чёрного Ока. Четвёртая ночь была потрачена на создание сложного, многослойного конструкта-сновидения, имитирующего допрос в Московской консистории.

Как мне пояснила Джан, тонкость заключалась в том, чтобы выудить правильные образы из подсознания самого инквизитора. Запустить этого персонажа в лабиринт воспоминаний, получить детали конструктора и сотворить новый лабиринт, но управляемый с нашей стороны. Проектировался сон внутри сна: дознатчик спал, видел один из допросов в своём кабинете, потом якобы пробуждался и ехал на работу. Как вы уже догадались, поездка — лишь второй уровень конструкта. Отец Донат уверен, что едет в консисторию, но он продолжает спать. Третий уровень — это мнимый допрос барона Иванова. То есть, меня.

С третьим уровнем у нас не было гарантий.

Мы не знали, какими инструментами воспользуется инквизитор, привлечёт ли кого-нибудь в качестве помощника, какие вопросы будет задавать. У нас не было данных, кто и на каких основаниях перевёл моё досье из Стамбула в Москву. Всё это мы рассчитывали выяснить в процессе плетения иллюзий. Отец Донат будет меня допрашивать, а правильные вопросы всплывут в процессе. А ещё он наверняка попробует с кем-то связаться ментально, и мы перехватим его мысли во сне. Потребуется мгновенно подстраиваться и реагировать на меняющуюся обстановку с бешеными скоростями. Поэтому командиром группы морфистов я назначил Ярика — наиболее опытного и сильного в этой команде. Джан отвечала за извлечение информации и фальшивые образы, на которые должна была среагировать жертва, а морфисты Ока поддерживали сам конструкт.

На пятую ночь я уже стал волноваться.

Осталось два дня до истечения ультиматума.

Конечно, я мог бы начать войну против инквизиции. Вероятно, к процессу подключился бы Администратор, и тогда… А что тогда? Нами заинтересуются Кормчие, начнётся тотальный замес. Или не начнётся. Я, как известно, тронутый. И мою судьбу никак не отредактируешь. Впрочем, я не сомневаюсь, что у тайного земного правительства хватает тузов в рукавах. Лучше не доводить до этой стадии…

Вы спросите, каким же образом отразится в документах мой реальный визит в консисторию, если я не зайду внутрь комплекса, не получу пропуск, не засвечу лицо перед камерами? И даже мой психотип никакой хитроумный сканер не считает? А тут всё просто. Я приду. То есть, получу пропуск, поднимусь в нужный кабинет и даже поздороваюсь с отцом Донатом. Который слегка вздремнёт в условленный час. Мы его так запрограммируем. Человек смежил веки, затем встряхнулся — и увидел меня, сидящего напротив. Из памяти тут же всплыла вся цепочка вымышленного допроса.

Фишка в том, что мне придётся самому идти в конструкт.

Иначе я не буду в курсе происходящего.

Как следствие, не сумею органично завершить всю эту клоунаду.

А что с Планом «Б», спросите вы? Всегда существует вероятность, что ты не учёл важную деталь, и всё полетело в топку. Мой план заключался в Расширителе. Появится Федя, наблюдающий за кабинетом с помощью своей проекции, и вытащит меня через многомерность в Бродягу. Это уже не спишешь на случайное совпадение, но раз уж инквизиторы хотят войны, они её получат.

Укладываясь спать, я меньше всего ожидал услышать стук в дверь.

Раздеться ещё не успел, поэтому ответил:

— Не заперто!

Через порог тихо переступила Джан.

— Готовишься?

— Есть немного, — я указал девушке на кресло, но она приблизилась ко мне и заглянула в глаза. Похоже, на душе у турчанки было неспокойно.

— Сергей, мне страшно.

Я обнял Джан.

Это получилось естественно, само собой.

Девушка прижалась ко мне, окутав облаком волнистых волос, и я ощутил биение её сердца. Мы простояли так, наверное, с минуту. Потом я мягко отстранился.

— Всё будет хорошо.

— Знаешь… впервые за долгое время… я не уверена.

— Эй, ты чего? — возмутился я. — Мне нужен морфист, повелевающий чужими видениями! Оседлавший волну! Прекрати, солнышко, завязывай с этим.

— Ладно, — Джан робко улыбнулась. — Как скажешь.

— Ты должна поверить в свои силы. Иначе нам не победить в этой схватке.

— А ты думаешь… в ней вообще можно победить? Ещё никто не заходил так далеко в противостоянии с Супремой.

— Надо с чего-то начинать.

Девушка издала нервный смешок.

— Вот за это я тебя и лю… ну, ты понял.

Меня словно пронзило молнией.

Очень давно я не слышал подобных признаний.

С прошлой жизни…

— Будь осторожен, — морфистка переключилась на новую тему. — Мы не знаем, с чем столкнёмся. Ярик говорит, что инквизиторы постоянно развивают сновидческие охранные системы.

— Я помню все инструкции. Не переживай.

— Тогда… до завтра.

Джан не спешила уходить.

Шагнув к девушке, я поцеловал её в губы.

— Мы справимся.

Турчанка ожила:

— Смотри мне, Иванов. Всё папе расскажу.

И выпорхнула из комнаты, оставив меня в полнейшей растерянности.

— Какое вы имеете отношение к убийству брата Мефодия в Стамбуле?

Беседа длилась уже полтора часа.

По субъективным оценкам.

Дознатчик прекрасно знал, с кем имеет дело, неуклонно гнул свою линию и выводил на совершенно неудобные для меня темы. Всё начиналось с невинных реплик в стиле доброго полицейского, решившего обсудить погоду. Как я доехал, понравилась ли Москва, что нового в Фазисе. А потом понеслась. Откуда у меня домоморф, что знаю про иные измерения, как отношусь к новым артефактам… И даже по моим непростым отношениям с Иезекиилем Джонсом проехались. Я морально был ко всему этому готов. Врал чётко, без запинки, игнорировал психологическое давление и наработанные веками приёмчики следователей. Но главный фокус заключался в том, что мои мысли якобы читал несуществующий помощник Доната, отец Тимофей, который «находился» в одном из ближайших кабинетов. Дознатчику снилось, что он обменивается трафиком со своим коллегой, а вымышленный Тимфоей, естественно, подтверждал все мои показания.

Мыслями инквизитор обменивался.

Только его собеседником был Ярик.

— Брат Мефодий? — изгибаю бровь. — Впервые слышу о таком.

— Не притворяйтесь, господин Иванов. Мы знаем не так уж много людей, умеющих путешествовать в многомерном пространстве и заинтересованных в исчезновении материалов по Расширителю. Он, кстати, у вас?

В реальности на меня бы обрушилась вся телепатическая мощь брата Тимофея, выходца из старинного дворянского Рода Северной Италии. Сила крови, все дела. Плюс индивидуально спроектированный артефакт. Брат Тимофей ещё не успел высоко подняться по ступеням посвящения, но к его помощи прибегали в самых тяжёлых случаях. И загоняли под подписку о неразглашении, если вскрывались серьёзные вещи.

— Помилуйте, — я изобразил неподдельное возмущение. — Разве можно найти запрещённый артефакт без лицензии Супремы и оставить его себе? Я и помыслить не мог…