Кафедра 2 (СИ) - Лахов Игорь

— Мама, — с некоторым напряжением в голосе произнесла Ирина. — Позвольте представить вам моего сокурсника Родиона Ивановича Булатова.

— Здравствуйте, юноша, — последовал вежливый ответ графини, который тут же перешёл в лёгкий укол: — Не смущайтесь так. Понимаю, что чувствуете себя не очень комфортно в месте, которое вам совсем не по статусу. Но мы не кусаемся.

— И не думал смущаться, — с придурковатой улыбочкой произнёс я. — Поверьте, завышенной самооценкой не страдаю, поэтому в любых, даже таких обстоятельствах, всегда остаюсь самим собой. Нервы берегу. Ну и, конечно, очень приятно познакомиться со столь важной особой. Ольга Игоревна, встреча с вами — это безусловная честь для меня, простого сермяжника Императорской Академии.

— В каких «таких» обстоятельствах? — спросила спокойным тоном мадам, но я заметил, как от неудовольствия дёрнулись крылья её носа.

— Ну как же? Наше с Ирочкой знакомство недолгое. Пока о дружеских отношениях говорить не приходится — всего лишь лёгкие, приятельские. Чтобы узнать друг друга и по-настоящему подружиться, нужно пройти через серьёзные испытания и понять, что каждый из нас представляет. Одно испытание, как понимаю, уже началось. Не так ли?

— И никого я не испытываю! — возразила внезапно покрасневшая Ирина.

— Помолчи, дочь, — остановила её Мозельская-старшая. — Меня больше интересует, как он тебя будет испытывать на эту самую «дружбу», которая в принципе между вами невозможна.

— А зачем мне это? — развёл я руки в стороны. — Достаточно того факта, что девушка из высшего общества соблаговолила общаться с таким нищебродом. Хотя… Других вариантов у неё и не предвидится. Думаю, вы лучше меня знаете причины.

Графиня ничего не ответила и замолчала примерно на полминуты, в задумчивости нажимая на одну и ту же клавишу рояля. Явно не машинально это делает, а чтобы эмоционально вывести меня из равновесия.

Но такой трюк с Родионом Булатовым не пройдёт. Мне уже понятно, что сломал план разговора Ирины Игоревны. Я сюда не просителем пришёл, а чуть ли не благодетелем, несмотря на якобы полностью пустые карманы. Вернее, пустые по сравнению с богатством Мозельских. И эта позиция не укладывается в голове мамаши.

— Профессионально играете или так, для души? — снова сломал я конструкцию, прервав молчаливое давление графини.

— Для души, но профессионально, — с натянутой улыбкой ответила она. — Мне кажется, ты не понимаешь, в какой дом попал и кто я.

— Понимаю. Мама Ирины.

— Графиня!

— Ну и это тоже. Только, кажется, меня пригласили в гости, а не на светский раут. Если считаете, что присутствие некоего Родиона Булатова оскорбляет ваш взор, то могу без, поверьте, всяких обид покинуть дворец. Я знаю, какая пропасть лежит между нами, и никому не навязываюсь.

— Нет! — внезапно встала на мою защиту Ира. — Мама! Это мой гость, а не ваш! И я даже вам не позволю так относиться к нему!

— Ирина, — отчего-то успокоившись, уже с более тёплыми нотками в голосе произнесла Ольга Игоревна. — Кажется, у тебя появилось своё мнение? Видимо, несколько дней учёбы благотворно подействовали на твой характер. И твой молодой человек явно причастен к этому.

— Родион Иванович, — поправил я. — Меня зовут Родион Иванович. Если мы будем друг о друге говорить’этот' или «эта», то подобное обоим не понравится.

— Пожалуй, упрёк хоть и нахален, но справедлив.

— О какой справедливости здесь идёт речь? — весело спросил влетевший в комнату невысокий, крепко сбитый мужичок с огненно-рыжей шевелюрой. — Со всей ответственностью заявляю, что её выдумали писатели идеалисты! О! У нас гости! Как поминаю, вы легендарный Родион Булатов? Тот самый, который удивляет всю Императорскую Академию? Рад! Очень рад! На всякий случай разрешите преставиться. Волею судеб являющийся отцом Ирины граф Вячеслав Николаевич Мозельский! Но зовите меня просто по имени-отчеству.

Выдав всё это скороговоркой, мужчина приблизился ко мне и дружески хлопнул по плечу. Очень интересный персонаж. Лицо простоватое, даже простодушное. Улыбка от уха до уха, и никакой агрессии в глазах.

Сложно предположить, что этот человек является гипотетическим гением столичной преступности. Больше на комедийного артиста похож. Но владелец пятой части всех железнодорожных путей Российской империи не может быть до такой степени прост. Давно бы съели с потрохами конкуренты.

Да и хлопнул по плечу так, что у меня чуть зубы не вываливались. Силища огромная! А если учесть, что, по всеобщему мнению, ещё и Даром владеет сильнейшим, то тут совсем всё непросто получается.

— Счастлив познакомиться с отцом такой обворожительной девушки! — в подобном тоне ответил и я. — Признаться…

— Всё потом! — перебил меня Мозельский. — Я ужасно проголодался, занимаясь чёртовыми делами. Поэтому предлагаю продолжить общение за столом. Оленька, надеюсь, ты не оставишь нас голодными?

Обед оказался царским. Но я не смог в полной мере оценить искусство графского повара. Ощущение, что попал в наводнение посреди пожара. Поведение матери и отца Ирины до такой степени различалось, что приходилось постоянно держать себя в тонусе. Несколько раз даже немного подстёгивал сознание, переходя в лёгкое ускорение. Иначе не смог бы перестроиться на их стиль общения.

Графиня хотя и мало говорила, но была по-прежнему язвительна и остра на язычок. А вот граф не затыкался. Смешно шутил, задавал вопросы про учёбу, постоянно перебивая мои ответы байками из своей бурной молодости.

Ирина же сидела тихо, как мышка. Лишь внимательно оценивала мои потуги оставаться на плаву. На родителей же совсем не обращала внимания. Такое ощущение, что она уже выполнила своё задание, заманив дичь в ловушку. Дальше с попавшимся Родионом Булатовым должны разбираться более крупные хищники.

Да, я нахожусь явно не в гостях, а на экзамене. Сейчас меня не просто кормят, а сканируют, чтобы определить: свой я или чужой для Мозельских. Можно или нет приблизить ко двору откуда ни возьмись появившегося сермяжника. И, судя по тому, что ближе к десерту словоохотливость графа и язвительность графини пошли резко на убыль, скоро наступит финал «собеседования».

Так оно и оказалось. В какой-то момент Ольга Игоревна встала из-за стола и, извинившись, отлучилась «попудрить носик». Дочку с собой тоже не преминула прихватить. Значит, начинается мужской разговор с графом.

— Родион, — неожиданно предложил Вячеслав Николаевич. — Я слышал о вашем боевом таланте. Признаться, очень хочется тряхнуть стариной и проверить, насколько ещё сгожусь в противостоянии с молодым соперником. Как насчёт небольшого спарринга?

— Ну… — растерялся я. — Это честь для меня. Но не будут ли дамы скучать в одиночестве?

— За них, юноша, не беспокойтесь. Женщины редко появляются быстро. К тому же мать с дочерью всегда найдут чем себя занять… Разговорами, конечно! Поверьте, не только ваши, но и мои косточки перемоют с великим удовольствием!

Что и следовало доказать. Нас специально оставили одних. Можно, конечно, отказаться от спарринга с Мозельским, но он воспримет это как проявление слабости. Поэтому, не став раньше времени портить свой имидж, я согласился.

Пройдя в одну из комнат, обнаружил в ней превосходно обустроенный спортивный зал. Предупредительный слуга принёс нам два комплекта формы. Переодевшись, мы с графом сошлись.

Как я и думал, за безобидной внешностью скрывается превосходный боец. Мозельский без какой-либо раскачки сразу же атаковал меня. Причём на таком ускорении, что и мне пришлось взвинчивать своё до максимума, иначе проигрыш был бы обеспечен на первых секундах. Граф хотя и не бил по голове, чтобы не оставлять заметных следов побоев, но один из ударов по печени я всё же пропустил. Пусть он и прошёлся вскользь, только всё равно приятного было мало.

Понимая, что в поддавки со мной никто играть не собирается, я тоже не стал жалеть графа. Ударив правой рукой, специально сделал брешь в своей обороне. Противник тут же воспользовался «оплошностью» студента, за что и получил контратаку, закончившуюся смачным ударом по графской ляжке.