— А ты думаешь, наш флот их не остановит? — с надменной усмешкой спросил квестор.
— Если они пойдут флотом — да, вы сможете легко их перехватить и разгромить. Но представь, что их каждый вождь на быстром нависе будет плыть, куда ему вздумается и когда захочет со своей малой дружиной. Это тысячи уколов иголкой, которые обрушатся на Рим от Галии и Британии до Испании, а то и далее. С таким в обороне нельзя бороться. А у вас после Тевтобургского леса какая-то робость ходить за Рейн. А надо. Им нельзя давать разрастить и укрепится.
— Ты хочешь учить нас, как нужно поступать? — недовольно и даже в чем-то раздраженно спросил римлянин.
— А почему нет? Ведь это не я прозевал вторжение маркоманов с их союзниками в саму Италию! А все почему? Правильно, из-за самовлюбленности и нежелании разбираться в жизни варваров и их делах, — едко усмехнулся Беромир. — Кстати, не в первый раз. Вы совершаете уже несколько веков эту ошибку. Вторжение Ганнибала. Восстание Спартака. Да вы каждые лет тридцать — сорок влипаете в неприятности из-за своего презрения окружающим.
Квестор чуть заметно скривился.
— Хотите лягушку? — сменил тему ведун, чувствуя, что увлекся.
— Что? — опешил он.
— Лягушку. Говорят, что кельты с голодухи их, бывает, едят. Я попробовал и признаться разочарован. По вкусу отдаленно напоминает цыпленка, но уж больно мало мяса. На один укус.
— Боюсь, что я не готов вкушать такие изыски.
— Ой, да брось. — махнул рукой Беромир. — Рим всегда славился тем, что охотно заимствовал у всех все, что ему было выгодно и полезно. А лягушки в Италии, должно быть, растут намного лучше, чем у нас.
— Я не хочу обсуждать это. — с нажимом произнес квестор.
— Тогда давайте поговорим о торговле. Ты знаешь, что такое вексель? Хм. Долговые обязательства.
— Разумеется. Мы называем их синграфы и хирографы. — ответил квестор и кратко описал их как по смыслу, так и по назначению.
— Это немного не то. Векселя, конечно, можно и так использовать. Но вся их прелесть в том, что его можно передавать и продавать, используя как деньги. Например, Император выпускает вексель на тысячу денариев с погашением по предъявлении. И платит им за что-то. Продавец может радостно побежать менять его на монеты, а может и не менять. Ведь, в конце концов, одна небольшой лист пергамента или бумаги намного удобнее использовать в большой морской торговле, чем несколько корзин с монетами? Разве нет?
Квестор прищурился, уставившись на Беромира.
— Вы разве этим не пользуетесь? — наигранно удивился ведун. — Странно. Очень странно. Я думал, что в Империи уже все давно придумано.
Раз уж этот римлянин решил остаться и поковыряться в мозгах Беромира, он не стал теряться. И начал со всем рвением того попросту грузить, взрывая мозг. Постоянно что-то рассказывая необычное из практики более поздних эпох, но с некоторым погружением, и недолго. Не давая ему нормально включится в беседу, через смену темы.
Уже к вечеру на бедного квестора было страшно смотреть.
Его мозг явно перегрелся и едва не дымился.
Беромир же продолжал свою игру. И не только на словах, но и, время от времени, увлекая его определенными опытами, не столько полезными, сколько впечатляющими…
Глава 5
168, версень (сентябрь), 9
— В то время как римские корабли бороздят Днепр… — распинался Сусаг.
Заливисто.
Страстно.
Да так, что любой Остап Бендер позавидовал. С таким запалом этот бэг, пожалуй, мог бы даже продать безногому штаны, на вырост. Просто чтобы он отстал уже.
Рас росоланов же его просто слушал.
И даже как-то отстраненно-равнодушно.
Крутил в руке шлем, изготовленный Беромиром, и думал, глядя куда-то в пустоту. Полноценный, кстати, шлем, доведенный — с козырьком и наносником, которую ведун подарил Сусагу незадолго до отъезда. Заодно предложив не просто долю брать «чем придется», а обменивать на полезные в степи вещи. Например, шлемы.
Это оказался удар ниже пояса.
Из-за чего рас, явно понимающий, что их тупо разводят на что-то, был не в силах даже с мыслями собраться и как-то возразить. Да и остальные бэги смотрели на этот шлем глазами алчными и блестящими.
Рас ведь себе не заберет все.
Не посмеет.
Будет делиться.
А значит, их в дружины они потихоньку станут поступать. Что очень хорошо, просто замечательно, учитывая то, КАКИЕ проблемы имелись у сарматов с металлическими доспехами в эти годы. Из-за чего получалось, будто Беромир сделал предложение, от которого не отказываются. Но психологически это давило и раздражало. Какой-то лесной лох, каковыми по обыкновению почитали сарматы всех, живущих не в степи, взял и разложил как курицу на противне. Психологически…
— Пятый бэг… хм… — тихо произнес рас, погруженный в свои мысли. — Кто-нибудь возражает?
— Сколько шлемов и кольчуг мы сможем получать? — спросил один из бэгов, нервно сглотнув комок, подкативший к горлу, и не отводя взгляда от «железки», которую держал рас.
— Да, сколько? — также спросил правитель роксоланов у Сусага.
— Все зависит от того, как торговля пойдет. — развел тот руками. — Мы еще не заключили уговор, но Беромир согласился пойти навстречу и действовать так, словно мы уже свои. Поэтому он передал нам пять кольчуг и пять шлемов. Три кольчуги из как десятую часть от сделки с ромеями. Остальное — для возмещения доли в ином.
— И все? — нервно спросил один тот же бэг, что интересовался объемом.
— Еще он передал компас. — произнес Сусаг, указывая на невзрачную костяную коробочку. — Он безумно дорогой. Ромеям Беромир его продает за сорок либр серебра, они же — за столько же, но золота.
— Да? — оживился рас. — Как ты это откуда выяснил?
— Проболтался наш друг из Феодосии, которому мы рабов продаем. Выпил лишнего, язык и развязался.
— Чем же этот компас так хорош?
— Тем, что его коснулся один из богов. Погляди — он всегда показывает на север. — произнес Сусаг и подняв компас, покрутил его корпус на глазах изумленных зрителей. — Нам это без надобности, а вот те, кто на лодках ходит далеко в море, очень в них нуждаются.
— А это что? — спросил рас, указав на роговую ручку чего-то торчащего из тряпичного мешочка.
— Зеркало. Тоже невероятно дорогая вещь. — ответил Сусаг, извлекая его и показывая.
В плохо освещенном пространстве шатра рас аж вздрогнул, когда увидел свое отражение. Впервые в жизни. До этого ему доводилось видеть только смазанные и сильно затемненные отражения в воде. А тут…
— Кто это⁈ — чуть отпрянув назад, выкрикнул он.
— Зеркало показывает того, кто на него смотрит.
После чего, видя, что рас не верит, он подошел к нему ближе и заглянул в зеркало из-за плеча. Так, чтобы они там отразились оба.
— О! — радостно воскликнул правитель роксоланов.
— Видишь. Пять кольчуг, пять шлемов, компас и зеркало. Разве это не безгранично лучше, чем немного жита, собираемого ранее?
— Ты забываешь о том, что мы не в праве будем ими торговать, — буркнул молчавший до того бэг.
— А мы и так ими не сможем больше. Так что это не беда.
— Ой ли?
— Горсткой менее чем в сотню воинов-новичков Беромир перебил более чем втрое больше настоящих воинов. Мой брат там погиб. Хочешь — иди сам с ним воюй в этих проклятых лесах.
— Просто закроем ему торговлю и все! Сам прибежит!
— Прибежит. Да. Он даже рассказал, как. — оскалился Сусаг. — Я этой весной лишь чудом упредил его, потеряв при этом брата и много воинов. А то он собирался на лодках идти к нам и стойбища разорять. При них ведь не всегда воины.
— Перехватим!
— Ты хочешь это проверить? Лично я — нет. И я видел, как их легкие парусные лодки ходят. Поверь — не перехватишь ты их. Они нам тут всю степь растерзают этими набегами.
