Да, пока ты никто по имени никак, тебе нет смысла как-то восставать или возмущаться. Я решила быть спокойной и милой — оставалось надеяться, что это поможет мне вернуться домой. Кто знает? Может, характер Мартина смягчится после того, как он пойдет на поправку…
Он ведь был очень гордым, этот милорд Мартин Цетше. Я читала эту гордость и в повороте головы, и во взгляде, и в манере вести разговор. И наверняка ему было не по себе от собственной слабости — вот он и скрывал свою горечь за придирками.
И, когда на следующее утро господин Энцо сказал, что к вечеру в замок приедет Огюст Цетше, младший брат Мартина, я невольно обрадовалась. Если рядом с тобой родные люди, то любые невзгоды переносятся намного легче, чем в одиночку.
Огюст приехал гораздо раньше, к обеду. Сперва в небе появились огромные сторожевые драконы — такие изящные и тонкие на фоне синевы и такие громадные и неуклюжие на посадочной площадке. Мартин, который вместе со мной смотрел на драконов из окна спальни, вдруг признался с легкой грустью:
— Огюст всегда боялся летать. Его невозможно было заманить на дракона. А теперь он крупнейший заводчик, кто бы мог подумать…
— Вы вместе росли… — сказала я. — А у меня никого нет. Ни сестер, ни братьев.
Мартин усмехнулся.
— Знаешь, сколько у нас сестер? Семь!
— Ничего себе! — воскликнула я. — Девять детей в семье!
Мартин скептически посмотрел на меня.
— Хочешь сказать, у вас такого не бывает?
— Бывает. Но редко. Очень редко.
Со спины одного из драконов соскользнула гибкая человеческая фигурка, и дракон фыркнул, выбросив из ноздрей струйки пара, и улегся на площадку: весь его вид говорил о том, что он крайне устал и съест любого, кто помешает ему отдыхать. Я зачарованно смотрела на острые лоснящиеся гребни, блестящие пластинки панциря и острый кончик хвоста, украшенный золотой насадкой. Чувство восторга и любопытства, что нахлынуло на меня, было очень ярким и детским.
— Однажды я все-таки заманил Огюста на дракона, — произнес Мартин так, словно воспоминание не делало ему чести. — Он не хотел идти, но все-таки пошел и сел в седло — потому что я его просил. А дракон его сбросил.
Я не знала, что можно на это ответить.
— Во всяком случае, теперь он поладил с драконами, — сказала я. Мартин кивнул и произнес:
— Я должен стоять. Не хочу встречать его такой развалиной.
Я помогла ему подняться с кресла и, поддерживая за руку, промолвила:
— Он будет очень рад просто увидеть вас проснувшимся. Живым. Сидите вы или стоите, это неважно.
Мартин посмотрел на меня так, что я сразу же пожалела о сказанном.
— Ты ничего не понимаешь, — сказал он и повторил: — Ничего.
Я не отважилась с ним спорить.
* * *
Я имела все основания полагать, что Огюст Цетше такой же капризный и заносчивый, как и его брат. Но молодой мужчина, который вошел в спальню, оказался совсем другим. Высокий, с белыми волосами, выжженными солнцем, и смуглым обветренным лицом, на котором словно вырезали веселую улыбку, он был лихим путешественником и авантюристом, готовым на все ради новых приключений.
— Март, — произнес он с такой глубокой радостью, что у меня замерло сердце. Братья обнялись, и Огюст добавил с непоколебимой уверенностью:
— Если ты сейчас не сядешь, то я уеду.
И он сразу же мне понравился. Младший брат, который всегда был в тени старшего, вырос очень хорошим человеком. Возможно, мне и показалось, но по лицу Мартина скользнула тень облегчения, и он двинулся к своему креслу — с таким видом, словно на самом деле он уже достаточно окреп для того, чтоб стоять, и теперь просто подчиняется просьбе любимого брата, потому что не хочет обижать его отказом. Огюст бросил лукавый взгляд в мою сторону и вдруг подмигнул.
Я сделала вид, что не заметила. Не такое мое положение, чтоб обращать внимание на подмигивания господ.
— Как только узнал о твоем пробуждении, то сразу же прыгнул на дракона, — с губ Огюста не сходила счастливая улыбка. — И вот я здесь. Как я рад, братка, ты не представляешь!
Он действительно был счастлив, этого не подделать. Мартин смотрел на брата с какой-то мягкой грустью.
— Раньше я заботился о тебе, — промолвил он, и его голос дрогнул. — А теперь ты собираешься меня нянчить.
Огюст бросил быстрый взгляд в мою сторону и сказал:
— По-моему, у тебя все в порядке с няней. Это и есть та прекрасная невинная дева, что прервала твой сон?
Мартин скептически посмотрел на меня и презрительно фыркнул.
— Она меня не будила, разумеется, — сказал он, давая понять, что с ним лучше не спорить. По крайней мере, по этому вопросу. — Просто мне пришла пора проснуться. Должно быть, заклинание иссякло, я пока не проверял остаточные магические следы.
— И это совершенно случайно совпало с появлением юной леди, — Огюст улыбнулся и жестом предложил мне сесть. Когда я послушно опустилась в одно из кресел, то Мартин равнодушно заметил:
— Она не леди, Огюст. Она иномирянка. Бывшая рабыня, теперь прислуга.
Это было сказано так, что я ощутила себя оплеванной и жалкой. Щеки вспыхнули румянцем, словно Мартин от души надавал мне пощечин. Он ведь не солгал, не обозвал меня — но я давно не чувствовала такой обиды.
Мартин Цетше был умельцем втоптать человека в грязь, не сказав при этом ни единого дурного слова и не солгав.
— Будет тебе наводить сословный туман, братка, — махнул рукой Огюст. — Пройдет меньше ста лет, и все это перестанет иметь значение. Все будут равны со всеми.
Мартин посмотрел на него так, словно имел все основания подозревать, что любимый младший брат тронулся умом.
— Так говорят твои друзья в клубе? — спросил он.
— И они тоже, — кивнул Огюст. — Но, в основном, такие разговоры ведут мои поставщики. Впрочем, не будем пока о делах, лучше расскажи, как ты сейчас.
Мартин вздохнул.
— Тебе нужна правда, братка? — спросил он.
Огюст кивнул.
— И ничего, кроме правды. Ты ведь меня знаешь.
— Я уснул человеком, а проснулся развалиной, — с какой-то обжигающей откровенностью признался Мартин. — Мне нужна чужая помощь даже для самых простейших вещей, и я еще долго не приду в себя. Вот и вся правда, Огюст. А, еще меня бросила Инга, но ты наверняка в курсе того, как закончился мой брак.
Огюст выслушал брата с искренним теплом, сочувствием и любовью.
— Да, я слышал об Инге, — сказал он и, поднявшись, подошел к креслу Мартина и присел рядом с ним на корточки. — Братка, это уже случилось и прошло. И ты сам знаешь, насколько все было предсказуемо. Ты просто сейчас потрясен всеми новостями, и знаешь, что… Помнишь, как я упал с дракона?
Мартин горько усмехнулся, словно до сих пор сожалел о том, что заставил брата забраться на чудовище.
— Помню, — ответил он. — И не перестаю просить у тебя прощения за это.
— Я к тому, что слабость тела ничего не значит, если силен твой дух, — продолжал Огюст. — Я ведь потом залез на дракона еще в повязках. И он не сбросил меня, не укусил, а сделал круг над замком. И потом мы с ним подружились.
Мартин удивленно вскинул брови — похоже, это откровение было для него новостью.
— Вот как! — изумленно воскликнул он. Я вдруг подумала, что именно сейчас, в эту минуту капризный гордец Мартин Цетше начинает оживать. Может быть, когда он окончательно оправится, вернется и тот человек, которого я видела во сне.
Вернется настоящий Мартин.
— Да, — Огюст снова расплылся в широкой белозубой улыбке. — И сейчас тебе в первую очередь нужно воспрянуть духом, потому что ты подавлен, и я знаю, что это не доведет тебя до добра. Тебя надо встряхнуть и пробудить к жизни. Понимаешь, о чем я?
— Нет, — устало ответил Мартин. — Ничего я не хочу. И ничего не могу. Это правда, братка, с ней можно только смириться.
Огюст закатил глаза. Мне он нравился все больше и больше. Я любила таких людей — энергичных, сильных и добрых. Если бы они правили миром, мир бы стал намного лучше.
