– Именно вам предстоит сражаться на обоих фронтах, так что удивительного в том, что мы хотели бы слышать ваше мнение в первую очередь?
– Ваша милость, – повернулся ко мне маршал Файер, – армия существует для того, чтобы воевать. В Синих Горах, на границах с Чёрными Землями или с Антрэконом, решать вам. Куда бы мы не пошли, мы одержим для вас победу.
– Вы уверены? – с издёвкой протянул Миарон. – Насчёт Антрэкона я не сомневаюсь, а вот Чёрные земли?.. Позвольте выразить сомнения.
– Выражайте, что хотите, – отрезал маршал. – Я уверен в своих силах.
– Итак, – подытожил Риан. – Маршал Файер готов принять бой. Кто-то, помимо господина Монтерэя, с ним не согласен?
Я думала, что несогласных не будет.
Но руку поднял казначей.
– Говорите, Фринс, – кивнул Риан.
– Государь, рискну заметить, что отправляться усмирять непокорных лордов и уж тем паче вести затяжные войны с соседями сейчас совсем не время.
– Вы предлагаете сидеть сложа руки и ничего не делать? – округлил от возмущения глаза Лэш Виттэр. – Признаться, лучше такой политики для наших врагов сейчас и придумать нельзя.
– Нам следует затаиться, выждать.
– Чего? – уточнила я. – Чего вы предлагаете ждать, маэстро Фринс?
Казначей принялся затравленно озираться, понимая, что в своём мнении он в меньшинстве.
– Ну так? – настаивала я на ответе.
– Пополнения казны, – выдавил, наконец, из себя наш счетовод в государственном масштабе.
И промокнул взмокший от пота лоб батистовым платком.
– То есть – как? – тихо зарычал Риан, до дрожи напомнив мне своего отца в те моменты, когда им завладевал неконтролируемый гнев. – Как это понимать?! Государственная казна была полна всё время! А теперь вы говорите, что нет средств на то, чтобы вести оборонительный войны?!
Риан с силой ударил кулаком по столу так, что жалобно звякнул серебряный подсвечник.
– Как такое возможно?
Щёки главного казначея затряслись.
Лысина заблестела ярче от пота:
– Ваше величество, в южных и западных провинциях урожая собрали меньше, чем обычно. А северяне отказались платить пошлину с сеньориальной ренты. Простонародье же так выжито до предела.
– Ясно. Но каких пополнений в казне, в таком случае, мы можем ждать? – спросила я.
– Повысим пошлину на воз шерсти.
– На одной пошлине за шерсть страну из ямы не вытянуть, – хладнокровно заметил Лэш. – Нужны идеи посвежее.
– Тогда ловите, – прозвучал спокойный голос моего четырнадцатилетнего сына. – Нужно продать титулы.
– Как?.. – возмутились одни.
– Что?! – ужаснулись другие.
– Что вы такое говорите?! – воскликнул Первосвятейший. – Кому вы собираетесь продавать подобный товар?
– Любому, кто в состоянии будет купить. Рыцарям, торговцам, землевладельцам, магам или промышленникам. Раз в состоянии купить – пусть покупают. При единственном условии, конечно: чтобы никаких преступных делишек с большим размахом за ними не водилось. Прохиндеев при дворе и из старой знати хватает.
– Двуликие! Благие боги! Спаси и помилуй! – запричитал Эфемин Алэар. – Да кто ж вам подсказал такую ужасную мысль? Ваше величество, вы должны быть оплотом благородной крови. Стоять на страже интересов правящего класса!
– Я должен позаботиться об интересах страны и её граждан. Всех её граждан, – подчеркнул Риан. – У вас ведь не нашлось ни слова возражения, когда предлагалось обложить дополнительным налогом и без того ободранных сборщиками крестьян и бедняг ремесленников?
– Такова их доля.
– Что ж? Проявим толику смирения, приняв тяжкую долю других, – тоном, не терпящим возражения, отрезал Риан. – Нам необходимы средства на поддержание власти? Для её защиты нужна армия, а значит, придётся изыскать возможность пополнить казну таким, пусть и не самым популярным, способом.
– Одумайтесь, ваше величество! – взмолился наш первым министр, Алабэр Махэртин. – Смешивать благородную кровь с грязью? Это добром не кончится!
– В свою очередь мой отец рискнул одарить титулом господина Виттэра и на сегодня у меня нет более преданного слуги. Благородные дома со временем ветшают, а крови требуется новый приток. К тому же дворянство порядком поистрепалось. Впереди грядёт ещё более сильное кровопускание. Так что, господин министр, за хорошую плату будем торговать титулами. Полномочия раздавать патенты и земли оставляю за собой, но любой из вас может ходатайствовать. Так же следует поднять налоги на дороги, только сделать это разумно, чтобы люди не брели вброд по болотам. И постарайтесь объяснить народу, что это временная, вынужденная мера. Но предупреждаю вас, господа! Если узнаю, что кто из вас свою ручку запустит в государственные деньги – пеняйте на себя. Казню. Без суда и следствия. Сейчас не время воровать.
Я слушала сына, улыбаясь.
Я безмерно гордилась им.
– Итак, вы, господин Фринс, найдёте деньги. А вы, господин Файер, выиграете навязанную нам войну, очистите приграничные земли и подавите мятеж. Для исполнения моей воли наделяю вас всеми полномочиями. Одержите победу и просите, чего пожелаете. Потерпите поражение, провалив возложенную на вас миссию, лишу головы. Согласны?
– Да, ваше величество.
– Справитесь?
– Да, ваше величество.
– Быть по сему, – ударил ладонью Риан по подлокотнику, словно подводя черту или ставя точку. – Совет окончен.
Министры, кланяясь, покидали приёмную.
Огни оплывших в канделябрах свечей отражались в светлом мраморе, из которого был сделан стол.
Откинувшись на спинку стула, сын поглядел на меня с другого конца стола.
– Матушка? – наконец подал голос Риан. – Вы считаете моё решение правильным? Стоило ли поручать такое дело маршалу?
– О чём ты?
– Отец всегда лично возглавлял военные компании.
– Короли не могут всё делать сами. Они должны подбирать себе верных людей, на которых можно положиться. Важно расставлять правильные приоритеты. И тут ты как раз принял верное решение, – заверила я. – Хотя бы потому, что решить поставленную задачу невозможно.
Сын нахмурился. Вид у него сделался угрюмый:
– И это, по-вашему, хорошо?
– Популярность маршала как непобедимого полководца троекратно возросла после победы в Антрэконе. А нам, в нынешней ситуации совершенно ни к чему, чтобы эта популярность сделалась ещё выше, – разъяснила я. – Так что с этой точки зрения нам выгодно, чтобы Файер сам себя загнал в ловушку. А так и случится. Победить у него нет шансов.
Риан зло фыркнул, сверкнув на меня глазами:
– По-вашему, это добрая весть?
– Это факт, с которым мы вынуждена пока мириться.
– Может быть, тогда лучше вообще не предпринимать никаких шагов? Или невозможно отменить отданный приказ?
– Для короля нет невозможного, сын мой. Но стоит трижды подумать перед тем, как менять собственное решение.
После Совета я чувствовала себя не в своей тарелке, не находя себе места.
Одно дело принимать решение за себя – другое дело за всю страну. Ошибаться страшно.
Сквозь мерцание свечей и темноту пробираясь к себе в комнату, я услышала странную, я бы даже сказала, лихую мелодию. Стремительная и резкая, она поражала чётким, барабанным ритмом, западающим в душу.
Это точно была не лютня и не клавесин, бывшие в широком ходу при дворе.
Когда я узнала инструмент, пришла в изумление: неужели скрипка? Неужели же нежная певица может так неистовствовать?
Осторожно пошла на звук.
Музыка доносилась из комнаты, дверь в которую была приоткрыта. Свет, падая от огня в камине, ярко освещал Эллоиссента, расположившегося прямо на полу с гитарой в руках.
Гитара, конечно! Не скрипка.
Скрипка умеет плакать от горя или звенеть от радости. Но так ритмично и страстно звучать ей не дано.
Тонкие гибкие пальцы нежно ласкали гитарный гриф.
Отблески пламени бросали розовый отсвет на фарфоровую кожу, бледную, точно мрамор. Плясали по полированному боку гитары. Отражались от пустых бутылок, валяющихся неподалёку.
