Несколько секунд, прислонившись к дверному косяку, я, словно вор, украдкой, любовалась на чеканный профиль.
А потом отступила, уходя по тёмным переходам туда, где никакой мелодии меня уже не догнать.
Туда, где меня дожидался Миарон, развалившись в кресле.
По странному стечению обстоятельств тоже в обществе вина и камина.
При моём появлении Чёрный кот поднял голову:
– Ты не спешила.
Нельзя сказать, чтобы я хотела сейчас остаться с Миароном наедине.
– Что ты себе позволяешь? – холодно бросила я ему. – Как смеешь приходить сюда всякий раз, когда пожелаешь?!
– Смею и впредь собираюсь сметь. Не собираюсь ждать твоего разрешения, как великой милости.
– Я могла вернуться не одна, а в сопровождении слуг или фрейлин. Как бы я объяснила им твоё здесь появление? Не зарывайся. Или придётся отрубить тебе голову.
– Хватит ворчать. Иди лучше к огню, налей вина. Выпьем вместе?
– Я не пью. И ты ведь слышал, о чём сегодня шла речь на Совете? Завтра, возможно, предстоит поход в Синие Горы. Тебе лучше бы выспаться. И ты должен быть трезвым.
– Я никому ничего не должен. Хотя… вы преподнесли мне очередной урок. Так что должок за мной, наверное, всё-таки есть?
– Вы пьяны? Какой урок я вам преподнесла?
– Не преподнесли. Заставили вспомнить. Женщин следует держать в строгости. Как и собаки, они должны знать, кто им хозяин. Иначе обнаглеют.
– Прежде, чем держать кого-то в строгости, друг мой, убедитесь, что вас признают за хозяина. И ещё – мне думалось, эту стадию в отношениях мы уже миновали. Миарон, зачем ты всё время всё усложняешь? К чему была та короткая перебранка с Файером на Совете? Мы и без того в неприятном положении. Ваши выходки всё только усугубляют.
– Усугубить это положение уже невозможно. Твои министры хоть представляют, во что они влезают? Собирающуюся против Фиара бурю ваш маршал одолеть не сумеет.
– Он отличный полководец.
– Не стану спорить, его тактика брать быстротой и неожиданностью до сих пор приносила свои плоды. Но впереди у вас другая война. И такие полководцы, как Файер, её не выигрывают.
– Поживём – увидим, – вздохнула я.
– Как скажешь моя дорогая, – отшвырнул опустевший кубок Миарон и, легко поднявшись, шагнул ко мне. – Как скажешь. Собираешься упрямо лезть на рожон? Рад буду составить компанию. Но прежде постараюсь предупредить: будьте осторожны, моя Огненная. Как бы устроенный вами пожар однажды не спалил и вас.
– Я не хочу пожара, Миарон. Всё, чего я хочу – покоя и мира. Но что делать слабой женщине в мире мужчин, как не играть по их правилам?
– Это ты-то слабая? – рассмеялся он мне в лицо. – Рыжая моя ведьмочка, тебя можно назвать какой угодно, но слабой – нет. К тому же с годами ты научилась хитрить. Стала та ещё лиса.
– Лиса и кот? – усмехнулась я, обнимая Миарона. – Отличная парочка, а?
Подхватив меня на руки, Миарон устремился к кровати в алькове.
Прохлада простыней была отрадной, потому что я словно горела изнутри.
Когда оборотень меня обнимал, мир словно расплывался, наполняясь манящим шепотом невидимых теней и взвивающихся в воздух, парящих во мраке лёгких занавесок.
Шёпот заглушал музыку, струной дрожащую в памяти.
Становилось трудно дышать от безумного влечения, и я сама цеплялась за его плечи, прижимаясь теснее.
Под одеялом и пышным балдахином вдвоем было тепло.
Гораздо теплее чем, когда ты, ночь за ночью, спишь на огромной кровати в гордом одиночестве.
Потом где-то одиноко звучал колокол, рождая в душе тревогу. И порывы ветра то ударяли в окна, то стихали.
Я находила в объятиях Миарона утоления своим страстям, но душе покоя по-прежнему не было. Словно что-то незримо разделяло нас.
– Интересно, лисичка, о чём ты думаешь, когда у тебя такое лицо?
Приподнявшись на локте, Миарон с улыбкой глядел на меня.
И пытаясь, чтобы он ни в коем случае не прочёл моих чувств, я обняла его, прячась от вопрошающих взглядов, ответов на которые у меня пока не было.
В очередной раз, скользнув ладонью по его коже, подивилась тому, какая она гладкая, почти нежная.
Но мне не удалось никого обмануть. Из меня всегда была скверная лгунья.
– Что тебя тревожит? Отчего этот странный, напряжённый взгляд?
– Меня тревожит абсолютно всё, – рассмеявшись, постаралась я отшутиться.
Но смех как-то сам собою замер на губах, и я продолжила, уже не тая тоски:
– Да и может ли быть иначе, если все, кто мне дорог, разлетаются, словно птицы, в разные стороны? И летят не в дальние края – на войну. Я научилась за долгие годы справляться с одиночеством, Миарон. И не уверена, что смогу расстаться с ним. Смогу кому-то верить. К тому же ты из тех мужчин, которым всегда нужно оказывать давление, кем-то повелевать. А я не умею подчиняться и не терплю над собой господ. Поладим ли мы?
– Как ты сама не раз говорила: поживём – увидим. Самое главное, что у нас есть любовь. Это несокрушимая сила.
Разве когда-нибудь я говорила, что люблю его?
И люблю ли?
Где-то далеко, под окнами, доносилось бряцание то ли упряжи, то ли оружия. Городская стража нараспев тянула одно и тоже:
«Всё спокойно! Почивайте с миром».
Я лежала, прислушиваясь к тихому дыханию Миарона до тех пор, пока не уснула сама.
Глава 19. Интриги нового дня
Я надеялась, что, когда проснусь, Миарона уже не будет.
Отчего-то по утрам то, что ночью кажется вполне естественным, начинает так сильно раздражать?
Я бы охотно оставила оборотня в мире Лун, куда и наведывалась бы время от времени. Только там, где двое, один правила не устанавливает.
– Не притворяйся, Одиффэ, открывай глаза, – услышала я его бархатный голос. – Я знаю, что ты проснулась. Неужели жалко для своего покорного слуги пары добрых слов?
– Доброе утро, Миарон.
Правда, тон мой вряд ли был добрым.
Я протянула руку для поцелуя якобы являя этим милость. На деле же попросту не давая ему приблизиться к себе на более близкое расстояние.
– И желаю доброго дня.
Я поняла, что моя уловка не осталась незамеченной, заметив, как зло блеснули глаза оборотня.
Схватив меня за руку, Миарон резко подтянул к себе и поцеловал.
С нормальным поцелуем у этого не было ничего общего. Словно печать ставил, застолбив право хозяина.
– Плохая, очень плохая девочка, – прорычал он, зарываясь рукой в мои волосы. – И что мне с тобой делать? Каждый раз, когда мне кажется, что что-то между нами изменилось, я снова вижу в твоих глазах это выражение. Что мне сделать, чтобы растопить этот лёд?
– Дать мне время.
– Знаю я, что ты сделаешь с этим временем. Снова побежишь к своему слащавому красавчику?
Я рассмеялась.
На самом деле он угадал. Именно это я и планировала.
– Должна же я проститься с отцом своего ребёнка? Двуликие знают, когда мы теперь увидимся. И увидимся ли вообще? Ты же не думаешь запрещать мне?
Миарон не ответил. Только медленно поднял голову и посмотрел на меня исподлобья равнодушным, выжидающим взглядом зверя, подстерегающего добычу.
Светлые глаза были полны не злого огня, к которому я привыкла. Они были спокойны и холодны.
Одевшись, оборотень направился к потайному выходу.
– Осторожней! Проход опасен, – предупредила я.
– Опасен для тех, кто носит человеческую личину, Одиффэ. В шкуре зверя многие опасности минимизируются. И эта одна из причин, по котором человеком быть небольшое преимущество.
– Миарон! Будь осторожней…
Но потайной ход закрылся, отрезая его от меня глухой стеной.
Вместе с облегчением навалилось нечто похожее на тоску, порождённое уколами совести.
Миарон честно пытался ради меня обуздать своего зверя. И ещё как пытался.
А что получал взамен?
Я прошлась по комнате.
Ковровый ворс колол босые ноги. Прохладный воздух студил кожу.
В эти ранние часы, пока прислуга и фрейлины не ворвались гурьбой в опочивальню, я ещё могла побыть самой собой – просто женщиной.
