Если Сантрэн планировала с твоей помощью контролировать меня или хоть как-то влиять на политику Фиара, она просчиталась. Как не сильно моё к тебе расположение, друг мой, ничего подобного я не допущу. Надо мной не будет господ.
Приподняв бровь, Эллоиссент окинул меня очередным саркастичным взглядом:
– Ясно. Попасть под влияние оборотня ты не боишься.
– Принц Грэйстон мёртв с тех пор, как его племя вычеркнуло это имя из списков своего Клана. А Миарон предан мне. Моя семья будет его семьёй, мои интересы – его интересами. В то время как ты всегда будешь действовать в интересах своего народа.
– Но это и твой народ так же, – рискнул напомнить он мне.
– Уже нет, – вздохнула я. – Я нежно люблю Эдонию времён моей юности. С теплом вспоминаю то время, когда мы вместе учились в Академии. Но, откровенно говоря, в Фиаре мне жилось… не то чтобы сильно лучше? Хотя, чего уж там! Быть королевой в разы приятнее, чем выносить помои за клиентами в борделе. Фиар – моё будущее и здесь будущее моих детей.
– А как же Лейриан? Ты ведь отправляешь его в Эдонию. Или он меньше твоё будущее, чем Риан?
– Ради интересов обоих моих сыновей мне приходится мириться с этой разлукой. И уже если ты заговорил об этом, скажи, когда ты планируешь уехать? Затягивать не стоит. Сейчас в Фиаре не очень стабильный период. То, что легко можно сделать сегодня может уже завтра стать невозможным.
Эллоиссент замолчал, играя кольцами на длинных пальцах.
Лицо его казалось сделанным из бронзы – замкнутое, непроницаемое.
Спустя несколько секунд прозвучал ответ:
– Через три дня.
Расслабившись, я откинулась на подушки скамьи.
– Это правильный выбор. Не стоит затягивать. Но не следует и торопиться.
– Как прикажите, ваше величество, – церемонно склонил голову Эл.
Несколько раз ударив о стенку кареты, дал кучеру знал остановиться.
Мне было немного горько расставаться вот так. Но что поделать? Ничто не длится вечно.
– Ваше величество, прикажите ехать дальше?
– Пожалуй, я немного пройдусь. Погода сегодня отменная.
Карета подъехала ко дворцу не с главного входа, а со стороны садов, окольцовывающих замок с южной стороны.
Стража распахнула маленькую полукруглую дверцу, таящуюся в толще посеревших от времени, поросших зелёных мхом, стен, и мы попали в такое место, каким многим людям представляется рай.
Царство природы, достаточно свободной, чтобы не выглядеть дикой и достаточно ухоженной, чтобы не превращаться в нечто до тошноты ручное.
В некоторых местах каштаны разрослись так густо, что почти не пропускали света. Стоило ступить под их переплетённые ветви, начинало казаться что ты находишься в колышущейся пещере, летом – зелёной, а сейчас ярко-жёлтой.
Под ногами тихонько хрустел гравий. Кое-где он был влажным то ли от росы, то ли от пролившегося с облака дождя.
В некоторых местах пробившись через него каким-то чудом цвели асфадели.
Посреди этого дивного царства растений затаилась отбившаяся от анфилады других беседка-ротонда.
Заметив мужскую фигуру, стоявшую у входа я, замедлив шаг, сделала знак сопровождающей меня страже затаиться и отойти на шаг.
Красота мужчины только подчёркивалась великолепным костюмом из белого бархата, отделанного серебром. Изысканный брюнет со жгучими чёрными глазами не оставил при дворе равнодушной ни одну женщину. Было в этом дерзком храбреце нечто безумно привлекательное и одновременно отталкивающее, что напоминало мне Миарона.
Маршал Файер, Ткач и его зловещая паутина!
Кажется, он решил устроить свидание в заброшенной ротонде.
Самое печальное, что дамой его сердца оказалась моя драгоценная Анэйро!
Выглядела дочка очаровательно. Хотя мне бы больше понравился эпитет «по-королевски прекрасно».
При виде парочки я почувствовала нечто похожее на то, что и путник, шагающий по ровной дороге, залитой солнышком, выглядевшей открытой и безопасной, вдруг наступивший на хвост ядовитой змее.
Искушенный в жизни, хитрый, как бес, ловкий, как кошка и расчётливый, точно торговец, маршал был совсем не тот человек, которого я, как мать, хотела бы видеть рядом с дочерью.
А когда я увидела, как рука наглеца обвилась вокруг её талии – талии принцессы крови, на которую простым смертным даже глаз подымать не дозволяется! – я едва не потеряла сознание от возмущения и ярости.
Увидев меня, дочь резко побледнела:
– Матушка?
Маршал остался невозмутимо нагл.
– Ваше величество? – склонился он в поклоне.
Я подняла руку, жестом прерывая возможный поток слов.
– Что вы тут делаете, Анэйро? – набросилась я на дочь.
– Я прогуливалась, матушка. Дышала свежим воздухом.
– Одна? Без охраны?
– Охрана Их Высочества ожидает за живой изгородью, – посмел вмешаться наш бравый маршал.
– Охрана для того и существует, чтобы охранять, а не прятаться за живой изгородью!
– Принцессе ничего не угрожает. Я лично готов защищать её.
– Молчите, – приказала я, пытаясь совладать с душившей меня яростью. – Анэйро? Ступайте в замок и ожидайте меня в приёмной.
– Матушка…
– Идите. Стража! Проводите принцессу в мои покои.
– Ваша милость, а как же вы? – поднял голову один из гвардейцев.
– Я осмелюсь доверить жизнь нашему славному маршалу, – с сарказмом протянула я.
– Матушка, я…
Нарвавшись на мой взгляд, Анэйро сникла и, опустив плечи, двинулась вперёд по дорожке, направляясь к замку.
– Как это понимать? – оставшись наедине с Файером я больше не сдерживала гнев.
– Ваше величество, мы просто разговаривали, – невозмутимо начал наглец, не сводя с меня спокойного взгляда.
– Как вы осмеливались без свидетелей разговаривать с принцессой крови?
– В моих мыслях не было ничего предосудительного.
– Это не вам решать, маэстро! Ничего предосудительного не было бы в том, если бы стояли и смотрели на мою дочь в тронном зале! А вы осмелились кружить девочке голову. Назначать ей свидания в укромных местах. Играть девичьей честью!
– Право, вы горячитесь, королева…
Размахнувшись, я со всей силы залепила ему пощёчину.
Моя давнишняя неприязнь с наслаждением находила выход.
Кроме того, я слишком долго не принимала положенной мне человеческой жертвы.
А кандидатура нашего славного маршала с каждой минутой казалось мне все более и более подходящей.
– Ты посмел поднять глаза на мою дочь!
Тёмные глаза маршала полыхнули злостью:
– Поверьте, в вашем королевстве гораздо больше храбрых людей, чем вам бы того хотелось!
Он видел во мне просто истеричную особу.
С одной стороны, не слишком сильно ошибался.
С другой – ошибался фатальным образом. Большинство женщин могут только кричать, плакать и обвинять. А я убиваю. Причём без особых угрызений совести.
Маршал Файер давно нарывался.
Бабский угодник и баловень судьбы, которая, как ни крути, тоже женщина, не привык бояться тех, кто носит юбку. Считал, что мастерски с ними управляется.
– Сейчас станет на одного меньше! – со зловещим шипением пообещала я. – Непочтительное отношение к особам королевских кровей караются смертной казнью, как тебе, должно быть, хорошо известно?
– Я не проявлял непочтения к вашей дочери, государыня.
– Тогда ты проявил его ко мне. И вообще… ты мне просто не нравишься, маэстро маршал.
Я не знаю, что видят на моём лице люди перед смертью. Наверное, что-то страшное.
Вон, даже маршал резко побледнел, а трусом его никто никогда не называл.
Я ощутила вкус… нет, не страха. Это было что-то другое. Но не менее возбуждающее.
Можно назвать это предчувствием смерти?
Мои руки потянулись к шее Файера, но прежде чем огонь, пылающей в глубине моей души получил возможность вырваться на свободу, тёмная тень упала между нами.
– Ваше величество? – услышала я тягучий насмешливый голос Миарона. – Я понимаю, что молодой человек необычайно привлекателен, но могу порекомендовать вам держать себя в руках?
