Чего бы я хотела, если бы не была королевой? Если бы не была связана обязанностью ежеминутно думать о детях, долге, судьбе государства?
«Тогда бы я уехала с Эллоиссентом и Лейрианом в Эдонию. Выпросила бы у Теи Чеаррэ его маленький домик в лесу и несколько дней отсыпалась бы в нём, бездумно валяясь на кровати. А потом попыталась бы научиться готовить и, если бы повезло, приготовила бы для них что-нибудь вкусненькое».
Я застыла, испуганная подобным признанием собственного «я».
Того самого «я», которое, по моим убеждениям, было давно похоронено.
«Почему Эллоиссент? Почему не Миарон? Не Риан?».
Ответ был прям и очевиден. Потому что ни Риану, ни Миарону не нужны ни маленький домик, ни приготовленный мной ужин.
Им целого мира мало для утоления их амбиций.
Эллоиссент мог бы вписаться в мой маленький рай. Мы бы блуждали по занесённым снегом тропинкам, читали бы книги, обсуждая то выдуманные истории, то новые заклинания. Потом пили бы чай у камина. А когда недостаток эмоций давал бы о себе знать, отправлялись бы в постель.
Женщины никогда не обманываются с выбором мужчины. Каким бы странным он ни казался, он всё равно правильный.
И тогда, много лет назад, и сейчас, став мудрее, взрослее, опытнее я считаю, как и прежде, что с Эллоиссентом у меня был бы шанс на счастье.
А Миарон?
Как бы он не ломал себя, пытаясь мне угодить – не угодит.
И никогда не примет меня такой, какая я есть.
Ему важна не я – важна война со мной, игра, бесконечная, выматывающая борьба характером. Возможность укрощать, ходить по грани, рисковать.
И как только он меня победит, ему станет неинтересно. Захочется новых побед.
«Ты уверена? – шепнул мой тихий безликий собеседник. – Так ли хорошо ты знаешь его? И – знаешь ли?».
Я не знала.
На самом деле я ничего о нём не знала. Он был для меня словно ненастоящим. Не человеком. Я привыкла видеть в нём либо угрозу, либо силу, которой можно воспользоваться. Машину, без страха и жалости, в которую он иногда превращался.
Проблема в том, что я и не хотела знать ничего другого.
Было бы проще, не ставай в моей памяти, как живые, картинки из прошлого – Миарон и Дейрэк, Миарон и Эллоиссент.
Его горячая страсть, направленная на мальчишек, его умение совращать любого – я хотела бы забыть об этом. Хотела бы.
Но я не забывала.
Не могла.
«Забудь», – говорил разум. – «Ты ведь жила с Сиобряном, зная о его отношениях с Лэшем?».
Но отношения у мужа с рыжим с моим появлением остались в прошлом.
И мотивы Сиобряна мне были вполне понятны – он искал тепла, участия, понимания. Брал там, где находил.
После истории с Синьиэрой, вынужденный убить женщину, которую в глубине души любил, Тёмному Королю, как его звали в народе, нужно было время, чтобы снова открыть своё сердце.
Ту дело было в психологической травме.
Но кровожадные садистские игры Миарона я понять не могла.
В моём присутствии он держал своего зверя на коротком поводке, и тот не показывался.
Но я знала о том, он сидит там, в подземельях его души, и ждёт часа, чтобы выскользнуть.
«Кто бы говорил! Сама-то в душе держишь не менее страшную тварь. Что ж? Ладно. Если не хочешь, не можешь принять – отпусти. Прогони его от себя. Освободи вас обоих. Хочешь ли ты, чтобы твой Зверь ушёл?».
Нет. Я не хотела.
«Чего же ты, в таком случае, хочешь?!».
Хочу знать, что могу ему верить. Что в любой ситуации Миарон будет на моей стороне.
А ещё придётся придумать себе другое счастье, потому что ни Эдония, ни маленькие домики для меня сейчас недостижимы.
На всё это нужно время. Но как убедить нетерпеливого Зверя не торопить меня?
Дворец просыпался. А значит необходимо забыть, как веления сердца, так и сомнения разума и снова рядиться в пышные королевские тряпки.
В выходной день по правилам, негласно исполняемым при дворе, служили службы в Храме. Высокопоставленным особам полагалась присутствовать на них.
Никогда не видела смысла в коллективном стоянии во славу Божью. В этом мне всегда виделось дань не богам, а людскому скудоумию. Но со мнением большинства спорить бессмысленно. Проще выполнить то, что от тебя ждут.
Стоя на отведённом мне месте я скучающим взглядом скользила вдоль пылающих свечей и то сгущающегося, то расходящегося облака ладана.
В свете свечей блестела одежда знати.
Слева от алтаря краем глаза приметила тёмные волосы – Эллоиссент стоял в толпе моих придворных, держась спокойно и невозмутимо, хотя губы нет-нет, да и кривились в привычной насмешливости, столь свойственной всем Чеаррэ.
Наши взгляды встретились. Я подала знак, что хочу поговорить.
После службы он дождался меня у входа, и я пригласила его в карету. Если мой нежный красавчик и был удивлён, то вида не подал.
Осторожно, со всем почтением, которое только способен верноподданный оказать королеве, он помог мне подняться по золочёным ступеням.
Сам сел напротив, не сводя взгляда.
Взгляд его с годами не поменялся. Та же покорная, насмешливая обречённость.
– Чему обязан высокой честью? – осведомился он.
– Насколько я заметила, вы вообще в чести при моём дворе.
Он скользнул по мне вопросительно-равнодушным взглядом:
– Стоит ли толковать вашу фразу, как упрёк, ваше величество? И если да, в чём конкретно вы меня упрекаете?
Мягкие волосы вились у висков, ниспадая на лоб и плечи, обрамляя слишком тонкое для мужчины, лицо. Взгляд прозрачных и глубоких, как воды бездонного океана, зелёных глаз, проникал в душу.
Совсем как в старые, добрые дни юности.
– У меня нет прав в чём-то упрекать, – со вздохом ответила я. – А если когда-то и было оно осталось в прошлом.
Глаза Эла потемнели:
– Я, наверное, должен поблагодарить тебя за твоё решение оставить Лейриана со мной?
– Только если тебе так хочется.
Эллоиссент ответил саркастичной улыбкой:
– Хотел бы я не понять посыла, Одиффэ. Но не понять нельзя. Ты ведь окончательно прощаешься со мной, правда? И только поэтому прощаешь. Своеобразное отпущение грехов?
– Я просто хочу, чтобы у вас с сыном всё было хорошо. Мне это необходимо, чтобы жить дальше.
– Я позабочусь о нём. На этот раз лучше, чем в прошлый раз.
– Не сомневаюсь.
– Я тоже, – прищурившись, глянул на меня Эллоиссент. – Теперь у твоего ручного оборотня нет повода заступать мне дорогу. Он ведь получил, наконец, всё, что всегда хотел?
– Эл! Прошу тебя…
– О чём? Не озвучивать то, что не выходит у меня из головы? Но, с другой стороны, почему нет? К чему лицемерить? Ведь ты сама говоришь, что эта встреча может стать последней. Так к чему что-то замалчивать? Ты никогда не была к Миарону безразличной. К тому же эта тварь всегда получает то, что хочет. Но также верно и то, что, раз получив, он уничтожает это, не задумываясь. Не забывай об этом.
Как хорошо-то, когда все беспокоятся о твоём благополучии? Все-то обо мне волнуются! И ни ревность, ни самолюбие, конечно же, ни у кого из них здесь не при чём?
– Не беспокойся, друг мой. Я ничего никогда не забываю. Память у меня хорошая. И я не забыла, в чём тебя обвиняют.
– А я запамятовал. В чём же?
– Эл, на тебя указали как на одного из виновников в смерти моего мужа.
Он резко втянул в себя воздух, видимо, чтобы что-то возразить.
Но я жестом не позволила ему этого сделать:
– Я не спрашиваю, правда это или нет. Конечно, ты станешь всё отрицать в любом случае. Но, хоть я и была слишком юной и слишком влюблённой в те далёкие годы, когда о брачном контракте с Дик*Кар*Сталами разговор только начинался, теперь-то я достаточно взрослая, чтобы по-иному посмотреть на некоторые вещи. И если даже сам ты не имеешь никакого отношения к случившемуся, это вовсе не значит, что сам Клан тоже невинен аки агнец. Подумать только, какое совпадение! Как вовремя тебя направили с этой, никому по-настоящему неинтересной акцией по предложению нового династического союза?
