В любом случае мы не любили покидать границу. Здесь, дома, все были честны и искренни, а в больших городах империи процветали ложь и предательство…
— Командира, моя не хотеть домой. — раздался слева голос Шупаки.
— Тоже не горю желанием посещать страну дриггов. — ответил я сердитым голосом. Теперь мне было ясно, почему младший шаман так плохо говорил на общеимперском. Попросту не успел выучить. — Шупака, скажи, почему твой уровень призывателя соответствует совершеннолетнему дриггу?
— О, всё просто. Духи любить меня. — тихо, чтобы никто больше не услышал, ответил младший шаман. — Они мой друг с детства.
— Ясно. — покивал я головой, хотя на самом деле ничерта не понял. — А ответь ка ещё на один вопрос. Тот карлик, старейший дух — его могут видеть все призыватели?
— Я не знать. — после долгой паузы ответил Шупака, почесывая лысый затылок. — Наверное нет. Иначе какой тогда он старейший. Но я видеть его с детства, даже пытаться играть с ним.
— Да что ж всё так непросто. — нахмурился я. — А мне он показывается, потому что…
— Старший дух, да. — продолжил за меня младший шаман. — Теперь ты непростой человека, тебя пометить сильный огонь. Пока рана заживать, ты привыкать, потом чувствовать.
— Что чувствовать? — не понял я.
— Дух конечно, что же еще. — мелкий дригг посмотрел на меня, как на глупца. — Как мой народ, только не весь, лишь огонь.
— Да иди ты⁉ — тут уж мне не удалось сдержаться. — Что ж ты об этом решил сейчас рассказать?
— Ну, раньше ты не собираться идти к мой народ. А теперь всё стать по другому.
— Так, стоп. — я жестом приказал Шупаке заткнуться. Слишком много рядом ушей, а сказанное младшим шаманом нарушает сразу несколько непреложных законов. — Поговорим об этом позже.
Нас учили, что человек не может общаться с духами, и уж тем более управлять ими. Только дригги имели связь с этими странными существами, которых маги-теоретики называли элементалями.
Так же и для народа призывателей была закрыта магия. Не было среди них одарённых, способных запитать энергией плетение из внутреннего источника.
То, что сказал Шупака — если это было правдой, то меня ждали большие неприятности. Очень большие.
— Слушай меня внимательно, мой юный друг. — тихо произнес я, не глядя на призывателя, но при этом приблизив свою лошадь к его вплотную. — Не вздумай кому-нибудь рассказать про то, что я отмечен старшим духом огня. Если кто-то ещё узнает об этом, то меня скорее всего убьют.
— Ооо! — выдал Шупака, сделав большие испуганные глаза. — Надо молчать! Долг жизни. Если твоя хотеть, моя может отрезать себе язык. Надёжно, никто точно не узнать!
— Тьфу на тебя, отрезатель хренов! — выругался я, и добавил, шепотом: — Просто молчи. И забудь, что знаешь про мой секрет. Понял?
— Моя понимать. — дригг закивал головой. — Держать языка за зубами. Иначе командира голова пострадать.
— Вот и хорошо. Всё, закрыли тему.
До крепости оставалось совсем немного, меньше полкилометра, так что дальше мы ехали в тишине.
Позднее утро, а потому солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и начало припекать. Я тут же сравнил погоду здесь, в дали от разлома, и в сторожевой башне. Да, на стене первой защитной линии значительно холоднее. Хотя, может это из-за того, что внутрь стен солнце попадает лишь через бойницы. А на верхнем ярусе постоянно дует ветер…
— Стой! — послышалось впереди. — Приготовиться!
Едва небольшая колонна замерла, как беззвучный рог подал сигнал гарнизону крепости. Через несколько секунд раздался гулкий удар, и подъёмный мост начал опускаться, перекрывая собой канал. Едва его край коснулся противоположного берега, вновь прозвучала команда:
— Вперёд!
Не прошло и двух минут, как мы очутились внутри, а позади нас уже закрывались ворота, и громко звенели цепи, поднимающие мост.
— Господин капитан, если вы решили здесь задержаться, я попрошу приготовить на вас обед. — обратился ко мне лейтенант, командующий отрядом.
— Нет, мы сейчас поднимемся на стену, и по ней двинемся на юг. — ответил я. — Так проще. Так что можешь заниматься своими делами, лейтенант.
— Тогда желаю хорошо отдохнуть, господин капитан. — улыбнулся офицер и, сняв кожаную перчатку, протянул ладонь. Я тут же пожал её, и внезапно ощутил в руке какой-то небольшой предмет, похожий на конверт. Увидев на моём лице непонимание, лейтенант пояснил: — Еще одна просьба господина генерала.
Дождавшись, когда офицер удалится, я убрал крохотный конверт в карман, и повернулся к Шупаке.
— Приходилось путешествовать по стене днём? Нет? Тогда приготовься, это может быть весело.
Разумеется, нам пришлось выждать некоторое время. Сначала получить лошадей, затем дождаться подъёмник. Так что я, усевшись на лавку, расположенную вдоль стены, распечатал только что полученный конверт, и вчитался в послание:
'Капитан, у меня для тебя ещё одно задание. Тебе как раз по пути, а у меня и так не хватает толковых офицеров. Уверен, ты справишься.
За двое суток ни я, ни мои помощники так и не смогли выяснить, что за символ изображён на пуговице. Зато обнаружили один забавный эффект.
Всем офицерам, учившимся в императорском граничном интернате, известен этот символ. Но никто так и не смог вспомнить, где они видели изображение.
Твоя задача — посетить интернат, и попросить директора Марка, чтобы приложил все усилия для поисков. И если он что-то найдёт, пусть отправит посыльного с полученной информацией.
p.s. Будь осторожней. Грядёт что-то нехорошее, и непонятно, откуда ждать угрозу.
Империя едина!'
Перевернув лист, с другой стороны я увидел увеличенное изображение пуговицы, перерисованное с точностью до малейшей царапины. Что ж, я и сам подумывал посетить интернат на обратном пути.
Значит отпуск, говоришь? Да нет, тут вместо отдыха столько задач наставили, что в пору начинать беспокоиться — успею ли всё выполнить в срок?
— Господин капитан, подъёмник с лошадьми уже ждёт вас. — отвлек меня местный сержант.
— Вот и хорошо. — ответил я, убирая письмо в нагрудный карман. — Шупака, ко мне!
* * *
Ночью, при свете луны и звёзд, со второй стены мало что видно. А вот днём можно рассмотреть не только первую линию обороны, темной линией протянувшуюся вдоль горизонта, но ещё и ближайшие фортеции с противоположной стороны. И равнина, без единого дерева, только травы и редкие кустарники. Кому-то такой пейзаж покажется унылым, однообразным. А мне он нравился. Здесь я мог видеть поверхность на километры вокруг, и потому не ждать внезапной атаки. Появлялось чувство защищенности…
А вот Шупаке не понравилось. Еще бы, он дитя лесов и рек, для него большие открытые пространства в диковинку. Что ж, каждому своё.
В нужную крепость мы прибыли за час до заката. Причём весьма удачно — во внутреннем дворе стояла почтовая карета, и две пустые подводы — похоже фуражиры возвращались с первой линии, куда отвозили продукты. Считай повезло.
Договорившись сначала с местным командиром о ночлеге, а затем с возницей-почтальоном, что он довезет нас до второго поста, я жестом велел Шупаке следовать за мной, и направился в столовую.
Мы успели аккурат к ужину, что не могло не радовать — желудок уже часа три, как требовательно урчал, желая насытится. Двигаясь по стене, мы лишь перекусили на ходу сушеным острым мясом и запиши его водой. Так что горячая каша с мясом и крепкий отвар целебных трав пришелся весьма кстати.
Пока я насыщался, внимательно слушал разговор лейтенанта и прапорщика — видимо один сопровождал обоз, только что вернувшийся с первой линии, а второй оказался в крепости по другому делу
— Да я ж тебе говорю, своими глазами видел, что перед внешними воротами каменную стену возвели. — рассказывал лейтенант. Да, метра три высотой, не меньше. Говорят, твари научились пользоваться магией воздуха. Одним ударом ворота сносят, и ломятся внутрь.
