Год 1985. Ваше слово, товарищ Романов (СИ) - Михайловский Александр Борисович

Я, по правде говоря, до этого думала всякое, хотя ни с кем своими соображениями не делилась. Я рассуждала: вот, если у Владимира Семеновича начнется спокойная размеренная и счастливая жизнь, вдруг исчезнет тот нерв, тот надрыв, который вызывал такой отклик в сердцах и делал его образ столь неповторимым, а творчество — уникальным? Но оказалось, что талант от обстоятельств не зависит. Нерв из его песен никуда не делся. Ведь он узнал так много за это время! О тех мирах, где творились чудовищные вещи, о космических существах, о иных цивилизациях. Да и сама жизнь в столь удивительном мире дает столько разнообразных тем! Высоцкого привлекала Аквилония как благословенный остров среди дикой природы, еще не покоренной человеком. Образы отцов-основателей уже нашли отображение в его творчестве — он «показывал» мне эти песни. Он вообще постоянно находится в высоком творческом тонусе и строчит свои тексты буквально на ходу. Глаза его сияют, и он весь погружен в свое дело.

Что касается концертов, то тут никто Владимиру Семеновичу не вставляет палки в колеса, как было В ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ. Он уже несколько раз выступал на стадионах в родном мире, а также в полевых условиях перед солдатами в мирах сорок второго и пятьдесят третьего года. В родном мире некоторые товарищи от культуры встали было насмерть против такой идеи, но Просто Леня, обычно такой добродушный, рявкнул на них тигриным рыком, отчего они все разом куда-то делись, умерли, наверное. Были у Высоцкого выступления и в Аквилонии, и в боковом мире Мизогинистов, в бывшем Царстве Света, где вместе с местными женщинами, затаив дыхание, его слушали солдаты и офицеры Велизария и Багратиона. Также он дал несколько концертов на «Неумолимом», где ему яростно хлопали неоримские лейтенантки и бойцы особого десантного корпуса генерала Бережного. И все это делает его абсолютно счастливым.

Счастливый Высоцкий — это сгусток искрящегося веселья и кипучей энергии. У него появилась куча друзей, и дружба эта проявляется не в буйных алкогольных посиделках, а в радостных встречах, когда в узком кругу звучит гитара, и с каждым можно побеседовать по душам, называя вещи своими именами, ничего не опасаясь, ни о чем не беспокоясь. Володя и не вспоминает об алкоголе, и лишь иногда в его песнях появляются ироничные упоминания о «зеленом змие», вызывающие восторг у тех, кто еще помнит подобные утехи. Собственно, Высоцкий избавился от зависимости, и теперь, попади к нему в рот спиртное, это не стало бы началом запоя. Но у нас, в Тридесятом царстве, как и в Аквилонии, алкоголя нет. Совсем. Что примечательно — никто об этом не страдает, так как все при деле. У наших местных людей, что собрал вокруг себя Серегин, и у нового разноплеменного народа, населяющего долину реки Гаронна в мире Каменного века, просто не возникает побуждения создавать себе искусственное веселье. Их ментальность здорова. А здорова она потому, что живут они в хорошо устроенном обществе, не испытывая ни гонений, ни несправедливостей; их не эксплуатируют, не вынуждают выбивать себе место под солнцем, и при этом не оставляют с бедой один на один, не бросают в затруднениях. И в обоих случаях все это — СИСТЕМА. Прочная и хорошо контролируемая. Что касается Аквилонии, то это удивительная страна! Я бы назвала существование этого государства феноменом, если бы не знала его предысторию. Ну а тем, кто сам за себя в ответе и с любовью в сердце готов покорять новые миры — тому и Бог помогает! Уж это я хорошо усвоила.

Я не могла не заметить, что отношения Владимира Семеныча с Мариной как-то… разладились. Собственно, этого можно было ожидать, и мадам Влади я об этом предупреждала. Но у нее, очевидно, так и не получилось измениться вместе с мужем. Они отдалялись друг от друга, и это было настолько же печально, насколько и закономерно. Влади была слишком приземленной, слишком амбициозной женщиной, чтобы принять свое новое бытие. Когда Володя окончательно и бесповоротно бросил пить, она ощутила себя ненужной. Высоцкий стал самодостаточным, перестал нуждаться в ее «помощи», а все его проблемы решались по щелчку пальцев, если не моих, то Ники-Кобры, до Серегина дело еще ни разу не доходило. Марине Влади чужды и общество яростных борцов за справедливость, и первозданный мир Каменного века. Ей хочется блистать, вести светскую жизнь. Чужачкой она выглядит и среди суровых воинов, и среди простых тружеников. Ее не прельщает идея участвовать в построении новой, невиданной цивилизации, и не одолевает жажда делать мир чище и добрее. Она тоскует по своей прошлой жизни во Франции, тихой, благоустроенной, предсказуемой… Только нет больше ни того привычного мира, ни той жизни, а на их месте кипит, створаживаясь в новые формы, яростный человеческий океан. Там, куда приходит Серегин, ничего не остается таким, как прежде.

Можно ли спасти эту пару? И стоит ли? Этот вопрос терзал меня уже давно. И я решила так: во время посещения Аквилонии понаблюдаю за ними, настроившись на высокие вибрации — и тогда картина прояснится, от чего и нужно будет плясать в дальнейшем.

Отправиться в Каменный век нам предстояло довольно большой компанией: я с гавриками, в том числе с юной женой Димы-Колдуна, Высоцкий с Мариной, а также семейство Смитов. Родители Саманты казались невозмутимыми, но сама девочка-лучик была очень оживлена. До чего же чудесный ребенок! А ведь тринадцать лет — это тот возраст, когда милые дети превращаются в подростков, и их характер несколько меняется: одни становятся угрюмыми и скрытными, другие — нервными и вспыльчивыми. Они уже понимают, что детская непосредственность может показаться неуместной, и напускают на себя важности, в то время как им хочется открыто проявлять свои эмоции.

Но все это было не про Саманту. Эта удивительная девочка с лучистыми глазами проявляла живой интерес к предстоящему приключению и смело высказывала мне свои соображения. И если ее родителей беспокоил вопрос, как себя вести там, в Каменном веке, то ее волновал сам факт предстоящего визита в еще одну сказочную страну, только эта сказка была не волшебная, как в Тридесятом царстве, а естественнонаучная. Ну разве же это не чудо, когда цивилизация возникает, и даже укрепляется, там, где ее не должно быть по определению?

Подошли Ника и Мишель. В последнее время наша Гроза Драконов стала похожа на довольную собой пантеру Багиру из мультфильма про Маугли — вся гладкая, лоснящаяся, с перекатывающимися под кожей мышцами. Да и Мишель из унылой тени самого себя превратился в бодрого и энергичного мужчину неопределенного возраста, приобретающего все большее сходство с Серегиным.

Осмотрев нашу компанию, Ника сказала:

— Я вижу, все уже в сборе… Ну что ж, леди и джентльмены, прошу занимать места согласно купленным билетам. Мы отправляемся.

Мир Прогрессоров, 1 октября 4-го года Миссии. Четверг. Вечер. Народная республика Аквилония, Асгард, площадка для праздников

Анна Сергеевна Струмилина, маг разума и главная вытирательница сопливых носов

И вот настал этот момент — Кобра взмахнула рукой, и через раскрывшийся портал мы шагнули на благодатную аквилонскую землю, где уже в разгаре был вечер первого октября по местному календарю… Как мне во время прошлого визита пояснил Сергей Петрович Грубин, в их обществе в ходу астрономический календарь, в котором зимнее солнцестояние соответствует первому января, летнее — первому июля, весеннее равноденствие — первому апреля, а осеннее — первому октября, и каждому такому событию соответствует свой праздник — Нового Года, Середины Лета, Наступления Весны и Сбора Урожая. Первобытные дети природы — люди бесхитростные, и для них такая простая система подходит наилучшим образом.

Смиты, очевидно, предполагали, что их тут же окружат и начнут бурно приветствовать. Но все было довольно сдержанно, хотя встретили нас, как всегда, сердечно — все три отца-основателя и одна мать-основательница (то есть Сергей Петрович Грубин, Андрей Викторович Орлов, Антон Игоревич Юрчевский и его супруга Марина Витальевна Хромова-Юрчевская). Чуть поодаль стояли капитан третьего ранга Лазарев, адмирал Толбузин, Алексей Михайлович Гернгросс, майор Агеев вместе со своими темноэйджеловскими женами, и множество другого не менее уважаемого народа. Мы тут дорогие и желанные гости — как говорит Серегин, соседи с фланга и союзники. Если на Аквилонию налезет кто-то большой, с кем они не смогут справиться сами, то сюда явится император Сергий со всей своей королевской ратью и вытряхнет негодяев из их шкур. Впрочем, в гостеприимстве аквилонцев нет и тени меркантильного расчета: с хорошими людьми они всегда общаются по-хорошему, вне зависимости от того, будет от них какая-нибудь польза или нет.