Не в ров.
Нет.
За него.
Отрезая атакующую волну по слоям.
Внутри был обычный древесный спирт. Ничего особенного. Но разбившись, горшки обрызгали им многих. Из-за чего какого-то значимого эффекта не получилось по термическому действию. Не пирогель, конечно. Но все равно — какое-то количество германцев вспыхнуло и создало феерическое фаэр-шоу, сильно демотивируя атакующих. Да и вообще — находится в полосе горячего метилового спирта оказалось для многих весьма затруднительно…
Это стало последней каплей.
Германцы побежали, стараясь как можно скорее покинуть зону поражения. Получая в спину и пули, и дротики. К сожалению, слишком мало из-за недостатка «стволов» у защитников…
— Ну вот, а ты боялся, — улыбнувшись произнес Берослав, хлопнул по плечу Маркуса. — Борята!
— Я.
— Отправь на каждую из сторон по отряду метателей и пращников. Пускай добьют раненых германцев и оттащат их на носилках к реке. Через корабли тащите и сбрасывайте на глубину, желательно в поток.
— Сейчас⁈ — несколько удивился боярин.
— Вишь, какая жара стоит? День-два и мы тут задохнемся от разлагающихся тел! Моровое поветрие пойдет! Начинайте. Через две склянки — смена. И да — не забудьте собрать с них все ценное. Подбирайте наши пули, дротики и пилумы.
— Слушаюсь, — недовольно ответил Борята.
— Остальным быть начеку! В случае атаки — быть готовым отразить натиск врага и прикрыть своих товарищей!
— Это важно, — остановив, схватив Боряту за плечо, произнес Маркус. — Если все эти трупы начнут гнить — нам конец. В жутких мучениях сдохнем. Поверь. Я видел. Князь дело говорит.
— И пересчитайте их! Всех! — добавил князь. — Пусть на корабле ведут учет тел.
Борята как-то непонятно кивнул и ушел исполнять.
Что и неудивительно, так как состояние у всех людей лагерей было странным. До них еще не дошло произошедшее событие. Из-за чего напряжение не отпускало.
Позже, конечно, наступила эйфория. Где-то через четверть часа.
Потом откат.
И снова волна эйфории.
Лихорадило.
Сильно.
Наемники держались лучше всего — сказывался опыт прошедших кампаний. А для людей, пришедших с Берославом… для них такие мясорубки были в новинку. Вот их и плющило.
Князь же наблюдал.
Внимательно наблюдал за всем, что происходило как в лагере, так и там — в поле. Он не хотел прозевать новую массированную атаку. Но до вечера так ничего и не случилось. Потери, которые понесли германцы при атаке, оказались настолько шокирующими, что они никак не могли прийти в себя. Хотя конунги с ними работали.
Вон — мелькали то тут, то там. Собирали кружки. Беседовали.
Но состояние у людей было слишком понурым. Почти никто голову ровно не держал, придавленный к земле страхом. Ведь, казалось бы, ничтожная горстка защитников, сумела отбить такой натиск. Немыслимый!
Ну и колдовство.
Как те порошки, что вызывают жжение, так и горшки с огнем.
Конунги понимали — это обычные уловки. Римляне порой разные средства использовали, особенно при обороне. Однако на простых общинников их слова действовали слабо.
Они не могли проиграть.
Никак.
Это было просто невозможно! Исключено!
Сколько их и сколько защитников?
Однако они проиграли, усеяв все подходы к лагерю великим множеством трупов. При форсировании брода оказалось убито около двух сотен или еще порядка восьми — ранено, во многом несильно. Сейчас же пало от двух до трех тысяч человек. Вон — вышли отряды и добивали. Так что раненых не будет. Почти не будет.
Страшные потери.
А ведь даже до рукопашной не дошло…
— Колдовство… — неслось со всех сторон…
* * *
Марк Аврелий стоял в тенечке возле Капитолийского храма, наслаждаясь легким ветерком, что гулял здесь робко и неуверенно. Да, холм. А все одно — безветрие, из-за чего пекло немилосердно и хоть какое-то спасение наблюдалось лишь в тени.
На только что завершившемся заседании Сената он объявил цезарем своего зятя — Тиберия Клавдия Помпеяна. А также предложил принять законы о власти, Золотом списке и консулах.
Разом.
Пакетом.
Не найдя у сенаторов особого понимания, однако, и противодействия не получив. Они просто не до конца поняли суть замысла, потому как Император старательно его маскировал, стараясь подать все это, как способ увеличения влияния Сената.
Проголосовали.
Далеко не единогласно.
Но уступили, соблазнившись ничего не значащими посулами. Теперь же предстояло совершить практически подвиг на коллегии понтификов. Здесь же, но чутка попозже.
Собрание небольшое.
Сам Марк Аврелий как великий понтифик, пятнадцать понтификов пожиже рангов и пятнадцать фламинов, то есть высших жрецов традиционных римских культов.
— Может, не стоит? — недовольно спросил Помпеян.
— Почему?
— Они не согласятся.
— Я все устроил так, что у них выбора не будет.
— Даже если они сейчас проголосуют, то станут исподтишка срывать исполнение.
— Будут, — охотно согласился император.
— И зачем тогда?
— Чтобы заменить тех, кто так станет поступать. Ты удивлен? Зря. Никогда не мешай твоим врагам совершать ошибки. Будь добр и терпелив. Выслушивай их внимательно, чтобы дурь каждого видна была.
— Ты так уверен в том, что она тебя не обманула?
— Оракул Сераписа в Александрии, Аммона в оазисе Сива, Аполлона в Дидимах в один день возвестили о том, что та чума, что терзает нашу державу, кара небес за то, что мы отступили от сути древних обычаев и погрязли в братоубийстве. Согласись — странное совпадение.
— Оракулы порой путано и туманно говорят, а их трактовка не всегда оказывается верной.
— Когда я разговаривал с ней, проявилась богиня.
— Что?
— На мгновение. Это было странно и страшно. Казалось, словно сама Исида, у которой, впрочем, много имен, посмотрела на меня глазами своей верховной жрицы.
— Не уверен, что их это убедит.
— Поверь — никто из них не захочет войны с собственными женами и дочерями. А она это легко организует.
— Не у всех.
— Зря ты так думаешь, — горько усмехнулся Марк Аврелий. — Верховная жрица Исиды чрезвычайно влиятельна и обладает такими связями, которые ты себе и вообразить не можешь. Если ей потребуется кого-то достать — она достанет. Хочешь? Твоя любимая рабыня тебя отравит? А может, та проститутка заколет кинжалом? Или незнакомая матрона нашепчет что-то мужу, провоцируя какую-нибудь смертельную интригу? Ты никогда не узнаешь, кто из женщин помогает ей и почему. Будь с ней ОЧЕНЬ осторожен.
— Звучит так, что верховная жрица Исиды — лучшая кандидатка в жены императора. — с некоторой едкостью заметил Помпеян.
— Если ты хочешь, чтобы правила она — да. В противном случае ни её саму, ни её родственников ни на какие важные посты ставить не вздумай. Она и так влиятельна излишне.
— А Берослав?
— А что Берослав?
— Не слишком ли много внимания к простому варвару?
— О нет… — покачал головой Марк Аврелий и предельно серьезно добавил: — Он не варвар и очень непростой.
— Так это не слухи?
— Я не знаю. — честно ответил император. — Мы обменялись, наверное, полусотней писем. Больших. И я до сих пор не понимаю кто он… что он. Представь. Тебе кто-то пишет на плохой латыни вещи, которые потрясают лучших наших ученых мужей. И что самое ужасное — ты кое-что из всего этого можешь проверить. А он пишет о таких вещах, что дух захватывает. Перечитывая его письма, я порой чувствую себя варваром, который только-только прикоснулся к чаще цивилизации. Верховная жрица Исиды считает, что он послан кем-то из богов. И я, пожалуй, соглашусь с ней, ибо другого объяснения не вижу.
— Странно… — покачал головой Тиберий Клавдий Помпеян.
— Проведение богов неисповедимо…
