Кафедра 2 (СИ) - Лахов Игорь

Последнее на сегодня… Тридцатого числа, то есть ровно через одиннадцать дней, начало нового учебного года. Прошу быть на общем построении в парадной форме. На этом всё. До скорой встречи. Булатов, задержитесь, пожалуйста.

Дождавшись, пока аудитория опустеет, профессор начала разговор о моих будущих обязанностях помощника.

— Родион, не передумал?

— Нет. А должен?

— Да я, честно говоря, уже и сама не понимаю, какой фокус ты можешь выкинуть. Поэтому и переспрашиваю. Но раз решения своего не поменял, то садись, ознакомляйся с должностными инструкциями ассистента кафедры, — положив передо мной тоненькую папочку, произнесла она.

Читать там было особо нечего. Нужно выполнять все приказы Анны Юльевны по подготовке учебного процесса. Также вести журналы посещаемости и совместно с нашей старостой Лидией Хвостовой следить за успеваемостью учеников не только по специальным предметам нашей кафедры, но и по общим для всего факультета.

Прочитав инструкцию, быстро поставил подпись на последней странице, а потом под диктовку Анны Юльевны написал прошение на пост профессорского помощника.

— Когда приступать?

— Как только прошение подпишет ректор, и я объявлю об этом на собрании кафедры в полном составе. Родион… Про этот самый «довесок» к полному составу хочу отдельно поговорить с тобой. Ты у нас единственный мальчик на кафедре. Мозельская и Аничкова точно не пройдут мимо тебя. Соблазнять, естественно, не будут: для этого у них есть более достойные кандидатуры. А вот прижать труса, который, по их мнению, прячется от опасности на «женской» кафедре — обязательно прижмут. И большинство студенток их в этом радостно поддержит.

Исключение составит лишь Хвостова. Я заметила, как она посмотрела на тебя, когда входил в аудиторию. С уважением! Характер у Лидии жёсткий, и раньше вы с ней точно друзьями не были… Что же такое там, в Бакле произошло? Подробностями не поделишься? Исключительно между нами! Обещаю!

— А что вам самой известно? — вопросом на вопрос ответил я.

— Общее… Было внезапное размытие Границы с Преисподней. Силами гарнизона под командованием есаула Кудрявого оно было остановлено. Больше толком ничего. Только то, что студенты Академии тоже сражались, с боями отступая из подземного города, а потом помогая гарнизону в отражении штурма. Кстати, как поживает Иван Игнатьевич? Он что-то в последнее время словно избегает меня.

— Не волнуйтесь. С ним всё в порядке. Просто на службе загружен. Сам его пару раз мельком видел, — соврал я. — Но о вас он помнит.

— Правда помнит? — неожиданно покраснела профессор, словно неопытная гимназистка.

— А то! Постоянно талдычит о своей самой прекрасной на свете «училке Аннушке». Ещё и глаза от удовольствия так закатывает, словно хочет свой затылок изнутри рассмотреть.

— Это он умеет делать! — рассмеялась Анна Юльевна. — Ну и славно, что всё хорошо. Но на мой вопрос ты не ответил. Что произошло в Бакле, если и искренне презиравшая тебя Хвостова теперь уважительно смотрит, и боевой есаул в друзья записал? А Иван не тот человек, чтобы всем подряд дружбу предлагать. Его характер я немного изучила. Пойми, не только из-за женского любопытства спрашиваю. Мне просто нужно понять, каких бед ждать от твоих взаимоотношений с новенькими ученицами.

— Ну, раз вы больше толком ничего не знаете, значит, вам этого и не нужно знать, — усмехнулся я. — Подписки о неразглашении нарушать не собираюсь. А по этим двум девицам ответить могу… Вы, главное, как обещали, не вмешивайтесь. А с остальным разберусь сам.

— Значит, неприятностей не избежать. Жаль… — вздохнула она. — Впервые за несколько лет путный паренёк на кафедре, и того скоро угробят, если сам не повесится. Но это твой выбор, Родион. Тогда на этом наш разговор окончен. Больше не задерживаю. И… Спасибо!

— За что? — удивился я.

— За то, что не выдаёшь не только свои тайны, но и чужие.

Покинув аудиторию, успел пройти буквально пару коридоров, как меня внезапно окружили парни с исторической кафедры. Видимо, у них тоже сегодня был «классный час».

— И по какому случаю такая торжественная встреча? — спокойно поинтересовался я. — Не стоило так утруждать себя. Вольно. Разойдись.

— А ты не торопись тут командовать! — вышел из-за широких спин сокурсников Сеня Агафьев. — Должок у меня к тебе. Или забыл, как перед практикой мне лицо подло раскровянил? Я вот помню.

— Да я тоже. Шикарно ты тогда за свой хамский язык по хлебальничку получил. Сегодня решил, что один не справишься, и толпу на подмогу привёл?

— Они здесь, чтобы ты трусливо не сбежал. А бить я тебя буду один и жестоко!

После этих слов Сеня рванулся в атаку, размахивая своими, надо сказать, немаленькими кулаками. Но очень медленно и примитивно. Я даже не пытался войти в ускорение, несмотря на то, что Агафьев явно искусственно взвинтил свой темп, что запрещено при драках. Секунд сорок он пытался попасть по моей ухмыляющейся физиономии. Его дружки вначале поддерживали своего бойца, а потом стали раздаваться смешки.

Разъярённый этим, Сеня совсем охамел и начал напитывать свои кулаки Даром, совсем не думая о последствиях. А вот это нам тут ни к чему. Обеими ладонями, пока всё не зашло слишком далеко, я основательно приложился по ушам Агафьева. Хлопок вышел знатный!

Сеня упал на пол и тихонечко завыл.

— Поднимайся, — приказал я. — Не так это и больно. Хватит тут комедию разыгрывать.

— Парни! Мочите его! — сквозь искренние слёзы завопил явно страдающий Сеня. — Наших бьют!

— Кто полезет, я за Родьку! — внезапно растолкав студентов, встал рядом со мной Серёга Книгин. — Вы мне не чужие, но Булатов мне жизнь на практике спас!

— Да никто и не собирается лезть, — проговорил один из историков. — Драка честная была: один на один. Так что, Сеня, извини. Мы покараулили, как ты и просил, но дальше уже не наше дело. А то несправедливо получится. Ну, Родя, ты и удивил! Думали, слизняк полнейший, а тут вон как классно махаться умеешь. Молодца!

После этого историки с лёгким уважением в глазах разошлись, оставив нас с Сергеем Книгиным одних.

— Как дома отдохнул? — поинтересовался я у него.

— Нормально, Родь. Пузо от бабушкиных пирожков до сих пор трещит! А ты?

— Да развлекаюсь помаленечку… На жизнь жаловаться не приходится. Пойдём перекусим, что ли? Отметим чарочкой и встречу, и то, что молодые. Эх, жить хорошо, когда гормоны бурлят! «Зелёный» ты ещё, поэтому не понимаешь всего кайфа!

— А ты уже не «отметился» случайно? — подозрительно спросил Серёга после этих слов.- Вообще-то мы ровесники.

— Ни хрена подобного! Я среди «демонских филологов» один парень. Так что у меня каждый год за три идёт. Хватит тут лясы точить. Пошли, сынок, выпьем! Папочка угощает! — отшутился я.

— Ну, — рассмеялся Книгин. — Пока угощаешь, то можешь побыть и «папочкой»… Даже любимым «дедушкой»! А вот дальше не надейся. И я тебя, Родька, тоже рад видеть!

Глава 4

Не успели мы выйти из Академии, как на её лестнице нас догнала Ксения Сурина.

— Мне мальчишки с кафедры сказали, что ты с Сенькой подрался! — слегка запыхавшись, выпалила она, рассматривая меня. — Цел? Не сильно досталось?

— Сеньке если только, — усмехнулся Книгин. — Теперь у этого придурка долго в ушах звенеть будет.

— Правда? А то я недослушала и побежала вас догонять. Привет, Родя! Извини, что сразу не поздоровалась.

— Привет, Ксюха! — приобнял я девушку и чмокнул в щёку. — Как отдохнулось?

— Да какой там отдых⁈ Все каникулы в лавке родителям помогала. Дни считала, когда обратно вернусь. За эти два года сильно отвыкла от прошлой жизни.

— У меня то же самое, — подтвердил Серёга. — Вроде и рад родственников видеть, а мыслями всё равно в нашей Академии.

— Ну, а меня, Родечка, — раздался за спиной ехидный голосок Лидки Хвостовой, — ни приобнять, ни поцеловать? О каникулах даже не мечтаю, чтобы спросил! Совсем зазнался и променял демонских филологов на историков!