Поначалу никто и не понял, что произошло.
А потом внезапно оказалась крайне неудобная ситуация. При которой вокруг крупного торгового рода создался конгломерат из близких партнеров. Включающий, о ужас, даже несколько старых родов, которые традиционно занимали всякие должности в армии, но прежде не имевшие никаких финансовых тылов.
Хуже того — в руках этой новой властной группировки сосредоточилась вкусная торговля с «лесным чародеем» и банк, печатавший бумажные деньги. Да еще под «крышей» самого императора.
Как несложно догадаться — старые партнеры испугались.
И начали гадить.
Сначала-то они просто пытались «порешать» с торговым путем, который попал не в те руки. А теперь и вообще — перешли к имитации разбойных нападений…
— Отец, нужно что-то делать. Это нельзя оставлять без ответа. Ты же понимаешь, что это проверка?
— Ты хочешь развязать открытую войну? — с легкой хрипотцой поинтересовался глава рода.
— Они ее уже начали.
— Пока они бьют по банку. Если же начнется настоящая война мы все в крови умоемся. Ты этого хочешь?
Все промолчали.
Было видно, что муж Любавы хочет ответить как-то грубо или дерзко, но сдерживается. Да и остальные. Все же сказывалось воспитание и здравомыслие.
Тишина затягивалась.
И тут голос подала сестра Берослава:
— Ведуны. — произнесла она по-славянски.
— Что? — не понял свекор.
— Ведуны. Ну… у вас их зовут уабами. Можно обратиться за помощью небес. Не так давно я разговаривала с верховной жрицей Исиды. Она очень интересовалась моим братом.
— А она им интересовалась? — удивился муж. — Почему ты мне не рассказывала?
— Я постоянно хожу в храм Исиды, которую со слов брата почитаю как Зарю. В тот раз меня отвели в сторонку, пригласив для беседы. Она сказала, чтобы я не смущала вас ее интересом.
— Но ты нарушила слово. — хмуро произнесла свекровь.
— Я его не давала. Она просто попросила не говорить, дабы вас не тревожить. Сейчас же все выглядит опасно, и я решила рассказать. Или я не права и нужно было дальше молчать?
— Ты все верно сделала, — произнес глава рода, жестом заткнув свою жену. А то она явно хотела как-то позлобствовать, судя по выражению лица. — Верховная жрица Исиды — это очень серьезно. И ее интерес не просто так. Если столь занятой человек… хм…
— Ты хочешь привлечь эту… — попыталась воскликнуть свекровь, но оборвалась, встретившись с мужем взглядом.
— Эту? — улыбнулся глава рода. — Ты все не можешь простить ей?
— И никогда не прощу!
— А стоило бы. Потому что наша девочка права. Исида — это то, что нам нужно.
— И ее брата нужно вытаскивать сюда. Засиделся он в лесах. — добавил сын и наследник.
— Он же дикарь! — вновь воскликнула свекровь.
Любава же засмеялась.
Нервно.
Почти истерично.
— Что с ней?
— Мама, — произнес муж Любавы, покачав головой, — ты порой удивляешь даже меня. Никакого чувства самосохранения. Как ляпнешь…
— А что я сказала? Он же дикарь!
— Да… — покачал головой глава рода. — Когда он навестит нас, очень прошу тебя — помалкивай.
— А то что?
— А то ты будешь тяжело хворать до конца визита и более не выйдешь к нему. Приедет навсегда — до самой смерти в своих покоях и просидишь.
Свекровь поменялась в лице и хотела было уже что-то высказать, но переполнявшие ее чувства путали сознание. Поэтому она ничего не могла сформулировать внятное.
И тут вклинилась Любава.
— Не ругайтесь. Он не поедет.
— Почему?
— Отец так говорил. Его ведь уже давно пытаются вытащить из его любимых лесов. Но Берослав старательно этого избегает. По неведомой нам причине.
Повисла непродолжительная тишина. После чего свекровь вновь открыла рот, но тут послышались громкие, быстро приближающиеся шаги.
Полминуты.
И в этот зал вошел младший брат главы рода со свитком в руке.
— Ты задержался. — язвительным тоном заметила матрона.
— Срочные новости. — проигнорировав ее, произнес вошедший, обращаясь к главе рода. — Берослав разбил гётов и квадов на берегах Борисфена, имея одного воина против пятнадцати.
— Ох! — прокатилось по помещению.
— И как же он это сделал? — почти с издевкой в голосе спросила матрона.
— Измотал в обороне хорошо укрепленного лагеря, а потом, использовав знаменитый прием Александра Македонского, обратил толпу германцев в бегство.
— Как возвышенно! Ох! — язвительно заметила свекровь. — А что за прием?
— Ударил своей пехотой в лоб, а подошедшее подкрепление из горстки сарматов применив, для захода в тыл. Этого хватило ему так же, как и Александру Македонскому при Гавгамеллах.
— У него были сарисофоры? — спросил молчавший до того двоюродный дядя, седой уже как лунь и дряхлый, но со светлым, ясным взглядом.
— Нет. Он применил сочетание гоплитов при поддержке многочисленных стрелках. Также Берослав активно использовал скорпионы и онагры, наделав для них особые снаряды.
— Варвар? — едким тоном, из которого практически капал яд, поинтересовался глава рода у супруги.
— Он сам командовал? — нервно поинтересовалась она.
— Да. Он же и готовил своих людей, а также придумал новый вид укрепленного лагеря. Кроме того, Берослав и часть сармат приручил, оснастив их по-новому. Отчего каждый из его всадников в атаке стоили трех.
— Мда… — покачал головой племянник, который имел опыт военной службы в минувшей Парфянской войны. Небольшой, но достаточный, чтобы осознать только что услышанное. — Марк Аврелий его так просто не оставит.
— А ты, — указал на супругу глава рода, — начинай относиться к нему с уважением. После таких побед либо погибают, либо идут очень высоко…
* * *
— Как же тебя угораздило? — произнес вместо приветствия Берослав входя.
Рудомир открыл глаза и чуть виновато посмотрел на князя.
— Почему ты броню не надел? — уточнил свой вопрос Берослав. — Она ведь у тебя имелась. Что же ты? Такой осторожный и аккуратный, а тут…
— Мы думали, что они все напились до беспамятства. — вяло прошептал он.
— А пили не все?
— Пили все… германцы не смогли устоять перед таким соблазном. Просто некоторые из них почему-то не падали. Блуждали по городу как неживые. Глаза — что стекло и боли не чувствуют. Мы в них пилум, а они…
— Понятно, — покивал князь, но явно с недовольством и притушенным раздражением.
— Двух потеряли убитыми. Еще семеро ранены, но вроде выберутся. Ну и я… — вяло махнул он рукой.
— Дарья сказала, что надежда есть.
— Зря ты так думаешь. Я чувствую приближающуюся смерть. Видимо, небесный судья наш не простил мне моей глупости и слабости. — отведя взгляд, произнес Рудомир.
— О чем ты говоришь?
— Я надеялся на то, что ты умрешь в этом походе и помогал гётам. Они ведь присылали своих людей, чтобы понять — с кем им придется иметь дело. Кроме того, именно я помог скрыться тому мерзавцу, который пытался тебя убить.
— Но зачем⁈ — ахнул князь.
— Боялся… — прошептал Рудомир. — Просто боялся, что ты пришел на погибель нашу. Как же я ошибался… Прости… прости меня, если можешь.
Берослав с брезгливо перекошенным лицом встал.
Отвернулся и не прощаясь вышел.
Ему было тошно и мерзко на душе. Он так старался… столько делал для них всех. А тут такое отношение. Это ведь не плюнули в душу. Нет. Это просто сгрузили туда целую фуру навоза…
Глава 4
171, серпень (август), 7
— Вот уроды! Целый год насмарку! — качал головой Берослав, вышагивая вдоль поля.
Спутники князя молчали.
Оно и понятно — чего тут еще добавишь?
Гёты не разоряли целенаправленно посадки, но бегали по ним без оглядки и немало им навредили. Даже лошадей пускали, пытаясь перехватить отряды, которые имитировали уход из города. Да и вообще — вели себя весьма глупо.
