Он выронил щит и попытался выхватить нож, однако, щит не успел еще упасть плашмя на землю, как его уже растянули за руки-ноги крепко удерживая. И секундами спустя полностью разоружив.
— Проклинаю! Я проклинаю в…
Удар обухом топора заставил его заткнуться, вбивая зубы в глотку. Заодно отправляя в полузабытье. Пограничное состояние между нокаутом и ясностью ума.
Минута.
И с него уже стянули кольчугу, уложив на ровной поверхности и начав казнь. Ту самую. Кровавого орла…
Конунг умер раньше, чем она завершилась.
Болевой шок.
Однако зрелище было, конечно, жуткое.
— Сдох слишком быстро. Берослав говорил напоить крепко перед делом.
— Он не хотел пить, — пожал плечами самый седой из конунгов…
— И что теперь с ним делать?
— Ничего. Просто бросим. Пусть жрут звери.
— А эти же похоронят.
— Девку забираем, остальных под нож.
— Может, в рабство?
— Ну или так, — равнодушно произнес этот человек, с презрением глядя на растерзанное тело, которое еще совсем недавно считал своим другом и соратником.
Колдун оказался прав.
И они сумели избавиться от гнили в своих рядах. Но как же тяжело и тошно ему было на душе…
* * *
— Ты так смотришь на эти дубы, — максимально серьезно произнес Вернидуб. — Каждый раз, когда сюда приходишь. Словно видишь что-то.
— Я видел эти земли без них.
— Мы все не вечны.
— Это да. Ты хочешь у меня что-то спросить? По глазам вижу. Словно распирает, а спросить стесняешься. Говори смело.
— Почему я до сих пор жив?
— Ты был мертв и ожил, пропадал и нашелся, — после долгой, очень долгой паузы произнес Берослав, первое, что ему пришло в голову.
Кроме мата и грубостей, разумеется.
Притча о блудном сыне здесь едва ли была уместна в полной форме, но суть, извлеченная из нее как некое самодостаточное изречение, вполне подходило.
— Так это было испытание⁈ — ахнул Рудомир от удивления широко раскрыл глаза.
Князь же не сказал ничего.
Ну не говорить же веду, что прямо сейчас ему его убивать невыгодно? В конце концов, не мальчик, сам себе что-нибудь придумает…
— Рег, все собрались. Мы можем начинать. — произнес Вернидуб, который оказался вовремя и очень кстати со своими словами.
Берослав кивнул, проигнорировав непривычное обращение.
После возвращения из похода аборигены стали величать его рег [251] Русълęдо, а его Злату — регыней [252]. Что вызвало, поначалу, даже некоторое негодование. Но… ничего не вышло — люди не отступали.
Он сам создал эту легенду.
Он сам настроил их нужным образом. Зарядил, если говорить в терминологии XXI века. Особенно грандиозной победой.
О!
Воодушевление по земле окрестной покатилось невероятное! А слухи один другого ярче.
И как теперь сдавать назад?
Куда?
Люди верили в него и мечтали о том, что завтра окажется лучше, чем вчера. Но главное — Русълęдо или Красная земля… Железная земля. Придуманное им государство нарождалось у него на глазах. Это было ТАК странно.
Ну болтал он и болтал.
Люди слушали.
Ему казалось, что все эти байки о прошлом — пустой треп. Однако — оказалось, что нет. Людям, как и всегда, для полного счастья не хватало славного Отечества. И они уцепились за эту возможность…
Тем временем в Священной роще шла очень трудная беседа.
Берослав рассказал свои опасения о том, что Рим не оставит его в покое. Слишком славной оказалась победа. И император не упустит эту возможность решительным образом усилить свою армию.
— А значит, что? — спросил он у присутствующих.
— Что? — не понял Рудомир и переспросил.
— Нужно увеличить дистанцию! Мы слишком сблизились с Вечным городом. Это опасно.
— И как ты это хочешь сделать? — поинтересовался Вернидуб.
— Нужно куда-нибудь по весне улизнуть на год-другой.
— А они сюда с войском не придут? — спросил друид, который из боев.
— Могут. Но, чтобы этого не случилось, важно им отгружать потребное. Компасы там и иные безделушки. И вести дела так, как и я их вел. При таком подходе у нас будет несколько лет.
— Может и так, — кивнул друид. — Но одного не понимаю — зачем уезжать-то? Просто поживи тут — в Священной роще это время. А мы скажем им, что ты отправился туда, куда ты сам укажешь.
— Да!
— Верно!
— Так и нужно сделать! — посыпалось со всех сторон.
— Нет, — крикнул Берослав, перебивая их гвалт. — Нет. — повторил он тише. — Так поступить нельзя.
— Но почему⁈
— Потому что это отличная возможность добыть растения, благодаря которым мы спасемся от голода и защитим от него своих детей и внуков. Другого момента их добыть у нас не будет.
— Так и скажи — хочешь за ними поехать! А то голову нам крутишь…
— Хочу. Оно нам действительно очень надо. Но и укрыться на время нужно. Будьте уверены — ромейцы не остановятся. Вы бы видели, как они уговаривали меня уехать от вас. Я им очень нужен. Поэтому… любыми правдами и неправдами они постараются меня утянуть отсюда.
— Если ты отправишься на корабле, то тебя перехватить намного проще, — заметил Рудомир.
— Это если ты знаешь о том, что надо делать. А если нет?
— Как будто они не знают… — пробурчал «мухомор», но тему развивать не стал.
Рег же продолжил агитацию. Впрочем, безуспешную. Люди не хотели, чтобы он их покидал и уж тем более отправлялся в дальние дали. Поэтому решили подождать и посмотреть…
Глава 6
171, версень (сентябрь), 28
— Скоро закат, — буркнул Берослав, вглядываясь вдаль и выискивая в зрительную трубу корабли на реке у самого ее последнего наблюдаемого изгиба.
— Они должны успеть. — возразил Вернидуб.
— Ветер слабый. — заметил Рудомир.
— Не настолько… — продолжал хмуриться Берослав. — И так уже полдня лишнего идут. Мы их к обеду ждали — и то, взяв с запасом. По-хорошему еще вчера должны были явиться.
— Может всадников послать? Пущай поглядят: что там да как. — предложил Борята.
— Мыслишь, случилось с ними что-то? — спросил Рудомир.
— Не о том думаете. Двадцать семь кораблей. Меня немного тревожит их количество. Куда столько-то?
— Ты же сам передал с посыльным просьбу привести побольше еды.
— Больше еды, чем строительных материалов. К нам лишь однажды приходило два десятка кораблей, чтобы увезти нас на юг — к броду. Всю тысячу войска. И припасы. Здесь же еще больше.
— И что? Али скажешь дурное дело? Вон как нас ценят.
— Да. Очень ценят. Двадцать семь кораблей вполне вместят в себя заметно больше тысячи легионеров. А они не германцы. Если они окажутся в лориках ламинатах, развитых шлемах и маниках, то их едва ли можно будет пробить даже пилумами. Особенно за щитами. А они уж поверь — штурмовать умеют в отличие от варваров. Если, конечно, сюда не отправят совсем зеленых юнцов, что вряд ли.
— И зачем им это делать? — удивился Вернидуб.
— Меня уже пытались уговорить ехать к ним, все бросив тут. Мы это обсуждали. Али забыл?
— Ты им нужен, очень нужен, — охотно согласился Рудомир.
— Думаешь, они решатся? — нахмурился Вернидуб. — Ведь сам говорил, что им пока это не выгодно.
— Так-то да. Пока невыгодно. Но кто знает? Может быть, они сделали какие-то свои выводы и решили действовать более решительно? Мне что-то тревожно. Слишком уж много кораблей. Слишком. Что-то они точно задумали…
Берославу было очень волнительно.
До крайности.
Давненько он не испытывал таких эмоций. Из-за чего окружающие волей-неволей также стали переживать. В конце концов, действительно — двадцать семь кораблей огромный караван. Обычно-то десять-пятнадцать приходит. А тут вон сколько.
