Антей прижался к камням, глядя на беспомощных боевых братьев – их спасали лишь крупные валуны, его – скальный навес, да и то – до следующего разрыва ракеты, когда какой-то осколок удачно угодит в сочленение доспеха или найдет слабый участок брони. Где-то всё еще сражались остальные.
В вокс-канале царили шум и неразбериха – он был командным, и туда приходило море сообщений, в которых разобраться без опыта было нереально, да он и не старался. Он слышал отдаваемые приказы о перегруппировке, но сам командовать не решался.
В какой-то момент возле него возник один из Волков, и он попытался передать ему вокс, но тот лишь отмахнулся, пренебрежительно бросив:
- Он выбрал тебя.
Он исчез в облаке пыли, выбиваемой снарядами из земли и камней, спустя время раздалось его довольное рычание и визг цепного меча – ничто не смущало этих воинов, каждый из них вполне мог драться в одиночку, заменяя собой маленькую армию.
Антею было страшно, но не за себя. Он выкатился кубарем из-под защиты карниза, когда рядом снова мощно грохнуло. Оказавшись снаружи, он увидел, что по камням карабкаются, почти неразличимые под слоем пыли, зеленокожие. Они подбирались молча и были некрупными, несли мало вооружения – идеальные диверсанты.
Страх ответственности сменился злобой. Мерзостные ксеносы пытались добраться до спин его собратьев? Что ж. Они не учли, что кто-то смотрит в их сторону.
Он не стал активировать меч – он бы выдал его разрядами силового поля. Это оружие и без того могло наносить большой урон – он умел им пользоваться.
Увидев врагов, он уже не думал о безопасности. Пригнувшись, он так же тихо пошел вперед, почти пригибаясь к земле.
Раненых было не пятеро – он ошибся с первоначальными подсчетами. Их было восемь, трое, бывшие без шлемов, погибли сразу, потому он их и не заметил. Под ними растекались лужи крови. Еще один лишился своего шлема, видимо, уже после взрыва – он сейчас молча наблюдал за Антеем. Остальные были оглушены и молчали, они видели, что Волкодав идет, как почуявший добычу хищник, но помочь ему пока не могли, хотя и пытались подняться. Это была война, и они не позволяли себе насмешек – для них еще будет время, если они выживут.
Заметив взгляд Антея, воин без шлема кивнул. Ко всему прочему – ему оторвало руку, и он сидел, привалившись спиной к камню. Жизнь была вне опасности – системы доспеха работали в полную силу, а значит, пока он жив – он боец. Он подтянул к себе валявшийся на земле болтер, приготовившись прикрыть воина, над которым в стае не успел посмеяться разве что ленивый.
Он не выдал себя до того момента, как ксеносы с визгом бросились вперед – все же, их уровень дисциплины не дал им шанса добраться до сражающихся. Почуяв кровь и заметив еще живых врагов, они поторопились.
Заплатить за спешку им пришлось жестоко. Не было больше нужды таиться.
В облаке пыли в полный рост поднялась фигура человека, закованного в тяжелую броню. Блики светила, все же пробивавшиеся к металлу сквозь облака пыли, больно резанули глаза. Мгновением спустя, в его руке полыхнул, словно факел, смертоносный клинок – силовое поле сжигало мелкую взвесь пыли, и меч казался объятым огнем.
На всё уходили какие-то мгновения, и оторопевшие ксеносы вряд ли смогли понять, что их убило. Человек тенью скользнул в сторону, теряясь в тенях и пыли, лишь молнией металась фенриссийская сталь, отделяя головы от шей и вспарывая тела, как гнилое тряпьё. Он не дал им ни единого шанса, словно они были лишь горсткой слепых крысят. Все закончилось быстро, слишком быстро – он и сам это понимал, двигаясь, не задумываясь о том, какими инстинктами жило его тело. Главное – все до одного горе-диверсанты были мертвы. Деактивированный клинок вернулся в ножны. Антею показалось, что он почувствовал удовлетворение своего оружия.
Вернувшись к своим, он наткнулся на пять пар удивленных глаз. Не слушая возражений, не замечая еще не затянувшихся ран, он оттащил под защиту навеса тех, кто не мог дойти туда сам.
Потом все происходило как-то само собой, будто он никогда и не был простым человеком, недоастартес, рабом и чем-то ниже, чем простой солдат. Не осталось ни времени, ни возможности отсиживаться – от него ждали слов и действий, и выбор был сделан.
Он не заметил, как его голос, ровный даже в тяжелых схватках с зеленокожими гигантами, влился в командную сеть. Никто не поинтересовался тем, кто он и кто ему позволил отдавать приказы.
В других легионах его за такое в лучшем случае ждала бы быстрая расправа.
Волки же проявили качество, которое им никто никогда не приписывал. Они оказались мудры. Эта мудрость была простой, звериной, существовавшей от начала времен.
Если член стаи делает что-то ради ее блага и делает это хорошо, ему не препятствуют.
А он делал свое дело великолепно. О нем быстро стало известно, что он хорош и в ближнем бою, и как стрелок. Пришлось учиться управлять транспортом – он преуспел и здесь. Старая стая сбилась теперь вокруг него, хотя он и пытался отказаться от командования, но ветераны, посмеиваясь, отказались принимать эту должность и подчинялись ему. Он не раз помогал и другим Волкам, хотя потери всё же были – неожиданно тяжелые для него. Несколько месяцев назад он бы не поверил, если бы кто-то сказал ему, что он будет жалеть о гибели Волков – они всегда были с ним жестоки.
Судьба, однако, решила иначе, и с поверхности планеты на флагман вернулся не вечно огрызающийся полуволк. Место у костра, в кругу Влка Фенрика занял воин, принятый легионом. Еще не совсем полноправный – все же, за его плечами не было тех сотен и тысяч боев, что прошли остальные, но он ступил на этот путь и не посрамил своего имени.
Прочие Стаи посмеивались над ним. Вожаки – настоящие лидеры легиона, брезгливо отворачивались – кто-то не верил в него, кто-то – не хотел верить. Только полтора десятка Волков, обязанных ему жизнями, как они считали, стоявшие с ним бок о бок в кровопролитных боях, бывшие свидетелями каждой его раны и каждого удачного удара, каждой верной команды – они были готовы стеной встать между ним и теми, кто выказывал слишком мало уважения.
Он не просил их об этом. Смущаясь от такого внимания, он пытался запрещать, но знал, что два или три легионера отправились к Волчьи Жрецам, дабы те помогли им поправить здоровье – следуя законам Русса, их не пытались убить, и драки были честными, один к одному, но праведный гнев придавал сил.
Примарху доложили обо всем, что было на планете. Антею было странновато впервые в жизни сидеть в либрариуме, в попытках составить что-то похожее на отчет. Он сбивался и смущался, когда, стоя перед ярлом и примархом, как капитан отделения, отчитывающийся перед ротным, рассказывал о боях, потерях и достижениях, стараясь ничего не упустить. Русс не должен был присутствовать там, слишком незначителен был Антей в этой иерархии, но никто ничего не сказал – его право быть там, где он хочет и делать то, что он хочет.
Судя по выражению лица – примарх был доволен этим маленьким успехом.
О его замыслах трудно было судить – он ничего не говорил – вообще. Ни похвалы, ни осуждения Волкодав так и не услышал. Словно все было так, как и должно было быть.
Стая, еще не полная - некоторые пострадали слишком сильно и нуждались в лечении, более масштабном, чем могло обеспечить собственное тело – встретила его дружным салютом чаш, в которых плескался фенриссийский мьод. Он почему-то сожалел, что не может пить на равных с ними – эта субстанция убьет его. Однако, они позаботились о нем заранее, и в его – даже не грубой чаше из низкосортной керамики, а стальном, простом, но аккуратном – кубке, плескалась не убийственная жидкость.
Откуда на флагмане бралось вино – он не знал, но оно было великолепно. Он надеялся только, что с них за это не спросят. Впервые Антей почувствовал себя уютно, оказавшись среди легионеров, совсем как дома, даже куда лучше. Не хватало лишь брата. Он так и не узнал, куда тот делся, но почему-то был уверен, что с ним все в порядке.
