Мгновение почтительного молчание сменилось взрывом гомона. Уставшие люди наконец-то смогли расслабиться. С корабля взяли амфору вина, разделив напиток между всеми. Пили, не разбавляя.
Пламя кисловатого напитка обожгло нутро, выжигая из людей слабость и усталость. Пусть отступят болезни, когда веселятся люди.
Пир был простым. Зато смех гремел так, что стены Саганиса обязаны разрушиться от шума. И не придется брать штурмом полис.
Гости не принимали участия в развлечениях. Их приглашали, но лекарь настоял, что им необходим отдых. Отдохнуть не удалось.
На следующий день люди наконец-то выспались. Пришлось задержаться в лагере на несколько дней, прежде чем ветер позволил выйти в море.
Раненных разместили под кормовой надстройкой, где ни ветер, ни брызги их не беспокоили. Доски над головами прогибались – ходили люди, кормчий боролся с течением.
Суда, взятые Виалом, поразили Эгрегия и Хенельгу. Им доводилось видеть боевые корабли, но издалека. Оказаться в нем самом – о таком они даже не мечтали. Ходкость и маневренность судов поражали, зато никакого комфорта.
Теперь течение в проливе не проявляло враждебности. Волны били в скулу корабля, стараясь выбросить его прочь из внутреннего моря, отвести угрозу дальше от Саганиса. Весельные удары заставляли волны замолчать, морские духи в ужасе бежали от судна. Бронзовый таран резал воду, рассекая волны. Брызги поднимались выше планшира, заливали палубу и гребцов.
Вид сотен судов, выстроившихся в линию, поражает. Гребнем они идут по седым волнам, подправляя бороду морского бога.
Здесь же работал один корабль.
За один дневной переход гирцийцам удалось достигнуть второго лагеря. Рассредоточились вдоль берега, они с таким расчетом, что каждый отряд мог прийти на помощь соседнему.
На берегу не возникло суеты, гонец успел предупредить товарищей. Заночевать пришлось на берегу. Товарищи потеснились. Гавань оказалась не лучшей из возможных. А тут еще потребовалось место для раненных, которых оказалось намного больше. Второй группе пришлось вести бой с данаями на открытой местности – против конных стрелков. Лагерь выдержал не одну осаду, помогали орудия, установленные на возвышенностях вокруг галечного берега.
Гирцийцы успели укрепить не только побережье, их строительный гений коснулся смыкающихся мысов. Всего полторы сотни человек построили настоящую крепость и продолжали ее укреплять.
На камнях, окружающих гавань, остались следы от стрел, брошенных баллистой. Расчеты ладенов отработали с честью, будто защищали собственный дом.
– Кто эти люди? – спросил Эгрегий, указав на баллистиариев.
– Ладены, – ответил келеустес.
Начальник гребцов держал друзей командира рядом с собой. Во время перехода он руководил весельной командой. Сейчас, когда корабль на канатах затягивали в гавань, келеустес отдыхал.
– И кто они?
– Какой-то народ из данаев, – сказала Хенельга, припомнив это слово.
– Не, ошибаетесь. Совсем не данаи.
Про ладенов офицер знал не так много. Как навклер познакомился с ними – загадка для него. Его не заботило, как удалось Виалу договориться с пиратами из Аретии. Главное, они помогали.
– Воины, настоящие. Не хуже нас, – кивнул келеустес.
Даже встретившись с собратьями на берегу, ладены не показывали чувств. Другое дело – гирцийцы. Тяготы последних дней, множество боев, подорвали боевой дух. Отступать никто не думал, не осмелился бы подвести навклера. Потери второй группы оказались значительными. Треть экипажа осталась в чужих землях. Еще с десяток страдали от ран.
– Вы пока без моей помощи протянете, – сказал лекарь и направился к соотечественникам.
– Если потребуется наша помощь…
Хенельга не успела договорить. Она уже твердо стояла на ногах, хотя в море ее тошнило. Никогда ее раньше не укачивало. Ощущение непривычное, пугающее.
– Как говорит наш друг: «мы не молодеем», – сказал Эгрегий, пытаясь выпрямиться.
Сам он не мог спуститься с корабля. Пришлось обвязывать парня канатами под грудью и с помощью корабельного крана спускать на землю. Моряки быстро установили кран, который поначалу выглядел как набор брусьев и реек. Каждая деталь имела маркировку, чтобы ускорить сборку. Пазы, штифты и валы имели установленные размеры, чтобы исключить ошибку.
Хенельгу поразила практичность гирцийцев.
Одно дело слышать, как люди бахвалятся своими достоинствами, другое – видеть доказательства.
Так же быстро кран разобрали. Брусья связали, обмотали парусиной. Скатку убрали под палубу. Приспособление не будет болтаться в трюме, его закрепили стяжками.
Очередной пример практичности.
Боевое судно отличает не только наличие жадного тарана, но и таких устройств.
Торговцы снимают с корабля все лишнее. Чем больше места для груза, тем лучше. И команду они набирают минимальную.
Не удивительно, что Виал искал помощи именно у флота.
На берегу уже разжигали костры, готовили пир. Даже раненные выглядели повеселевшими. Это не то улучшение состояния, что предшествует смерти. Раненных перенесли к кострам, чтобы товарищи не чувствовали себя обделенными.
Гости тоже расположились рядом, но, как в первую ночь, чувствовали себя неуютно.
То ли народу так много, то ли они все же чужаки.
К гостям относились с почетом, уважением, но словно они мраморные истуканы в храме иноземцев. Дружба с навклером ничего не значит. Важен сам символизм. Простые моряки смогли уважить начальника, придя на помощь его друзьям.
Отдых не затянулся надолго. Уже на следующее утро, пользуясь бризом суда вышли в море. Гирцийцы успели разобрать укрепления, оставив только каменные стены на берегу. Раненных погрузили на один корабль, что шел в арьергарде. Второй, усиленный гребцами, шел быстрее, выискивая опасность. Передавая друг другу сигналы, корабли обменивались сведениями.
В случае опасности, раненных высадят на берегу, чтобы они не мешали в бою.
Корабли приближались к Саганису. Стены города, стерегущего путь через пролив, четко выделялись на фоне свинцового неба. Ветер стих, давая морякам передышку. Волнение на воде никуда не делось.
Темные от влаги стены создавали картину неприступной крепости. У подножия данайских укреплений расположились гирцийцы. Как муравьи меж корней дуба, такие мелкие по сравнению с огромными стенами.
– Зачем они раскрыли себя? – удивился Эгрегий.
Хенельга пожала плечами.
Подобная тактика выглядела не лучшей, учитывая, сколько у Виала людей.
Третий лагерь находился в том месте, где Виал строил лодку. Выбрал он это место не из каких-то особых чувств, не из почтения к местным духам. Эта гавань удобнее.
Широкий берег, подковой вытянулся между мысами. На южном мысу развалины крепости, где теперь располагался пост наблюдателей. Гирцийцы занимались восстановлением крепости даже сейчас. На берегу ждали кровавого часа шесть кораблей. Очертания одного из них Эгрегию и Хенельге показались знакомы. А пять других имели сходство с гирцийским кораблем.
Два лагеря располагались по разные стороны от распятых на подпорках кораблях. Не потому что они не доверяли друг другу. Из практических соображений.
Лагерь укрепили: деревянный частокол, перед которым вырыт ров, протейхизма из крупных камней. Две баллисты располагались на помостах, возведенных по периметру. Стену все еще укрепляли, собирались возвести на ней парапет.
– Похоже, гирцийцы не умеют бить внезапно, – усмехнулся Эгрегий. – Бой для них начинается с лопаты и кирки.
Хенельга подумала, что так им город не взять. Осадная тактика не ее специализация. Возможно, так войны и ведутся. Зная Виала, женщина предположила, что у того очередной хитрый план появился.
Так это или нет, мог сказать только Косс Виал.
Стела Энносигея, находящаяся в черте лагеря, стояла заброшенной. Удивительно, учитывая, какими суеверными слывут моряки. Иных алтарей на территории друзья Виала не заметили.
– Чем это объяснить? – спросил Эгрегий.
