Я оглядел четверых гвардейцев. Ответом была гробовая тишина.
— Ну, нет, так нет. На этом — всё, господа. Желаю здравствовать.
Я прицепил к поясу кинжал, закинул на плечо мешок. Эффектно начертил мечом в воздухе Знак и исчез.
Переместился домой, к себе в башню. Дел в Петербурге было ещё немало, но оставаться там не хотелось. Мой дом — моя крепость. Здесь мне и дышится привольно, и отдыхается замечательно. Куда ещё идти усталому охотнику после битвы, если не домой?
Я уселся на кровать, принялся раздеваться. Пока стаскивал сапоги, взгляд упал на стоящую в углу новенькую ванну.
Хм-м. А ведь отличная идея! Давно пора.
Я повернул краны. Отрегулировал хлынувшую воду до приятной температуры и забрался в ванну.
Да! Не зря столько мучился с водопроводом. Вот оно — то, чего мне так не хватало. Пену бы ещё сюда, чтобы уж полный кайф. Надо будет озаботиться этим вопросом. Изобрести что-то такое и толкать аристократам за бешеные деньги. Сказать, что последняя столичная мода. Разлетаться будет не хуже зеркальных карпов — на которых, если верить Тихонычу, в последнее время просто сумасшедший спрос.
Чёрт, сколько ж тут возможностей для успешных стартапов, лопатой не раскидать! Кабы ещё твари не пёрли из всех щелей…
В дверь осторожно поскреблись.
— Заходи, Марусь. Ты почему не спишь?
— Шум услыхала, проснулась. Думаю, чего такое?
В комнату скользнула Маруся. В тонкой, почти прозрачной ночной рубашке. Увидела наполненную ванну, а в ванне — меня. Хихикнула, скромно отвела глаза. Но не удержалась — подошла ближе.
За окном занимался рассвет. Изящная фигурка Маруси сквозь рубашку соблазнительно просвечивала.
— Ну и как думаешь? Чего?
— Вы, Владимир Всеволодович.
— Тонкое наблюдение. Присоединяйся, раз пришла.
Я взял Марусю за талию, перетащил через край ванны. Благо, места хватало. Рубашка её тут же намокла и стала совсем прозрачной.
— Красота, — с удовольствием глядя на Марусю, похвалил я.
— Ох, и затейник вы, барин…
Маруся прильнула ко мне.
* * *
Завтракал я в гордом одиночестве. Захар угнал в Поречье к Марфе. Земляна вовсе пока не возвращалась.
Когда тётка Наталья подала кофе, к столу подсел Тихоныч. Принялся докладывать о текучке. Озимые, надои, карпы — судя по докладу, всё у нас было прекрасно. Жизнь в Давыдово шла своим чередом, и это не могло не радовать. Вот бы ещё в мире такой же порядок навести…
— А ещё Андрей Михайлович вас дожидаются, — закончил доклад Тихоныч.
— Кто?
— Господин Дорофеев младший. Тот, что водопровод вам сооружал.
— Блин, точно! Я же его обещал к Ползунову в помощники пристроить. Очень вовремя нарисовался, я как раз в Петербург собираюсь.
— Ох… — сказал Дорофеев. Когда мы с ним материализовались в закрытой комнате в доме Ползунова. — Это, что же… уже Петербург?
— Он самый. Идём.
Я отпер дверь, вышел из комнаты. В кабинете Ползунова было тихо. Зато из столовой доносились звуки.
Завтракал Ползунов в компании некроинженера, и на сей раз пепельницами они не кидались. Просто сидели за столом, подчеркнуто не глядя друг на друга, и каждый размешивал сахар в кофейной чашке так яростно, что стук серебра о фарфор я услышал ещё в коридоре.
— Вам бы, может, подраться? — оглядев открывшуюся композицию, предложил я. — Всё повеселее будет. Чего вы опять надулись? Ей-богу — как девочки подростки, не поделившие корейского сетевого мальчика.
Ползунов и некроинженер принялись наперебой объяснять, чего. Я кивал, дожидаясь, пока выговорятся. А Дорофеев, выждав какое-то время, вдруг вмешался.
— Но позвольте, господа! Если я правильно понимаю предмет вашего спора, то решить этот вопрос можно только экспериментально. Теоретические выкладки тут не помогут, поскольку базируются на непроверенных данных.
Ползунов и некроинженер, кажется, только сейчас заметили, что я пришёл не один. С интересом уставились на Дорофеева.
— Знакомьтесь, господа, — сказал я. — Этот тот самый механик, о котором я рассказывал. Граф Андрей Михайлович Дорофеев.
— Можно без титула, — поклонившись, сказал Дорофеев. — Это, право, не имеет никакого значения. Я много слышал о вас, господин Ползунов. Буду весьма признателен, если допустите меня к себе в мастерскую и позволите ознакомиться с вашими разработками.
— С превеликим удовольствием! — расплылся в улыбке Ползунов. — Судя по вашей реплике, вы, Андрей Михайлович, в инженерном деле сведущи. К тому же, весьма проницательны. А помощь мне очень и очень пригодится… В государственной дотации нам отказано, Владимир, — он повернулся ко мне. — Я написал тебе, но ты, верно, ещё не получил письмо.
— Отказано? На каком основании?
— Без всяких оснований. Просто начертана резолюция: «Отказать». Сашенька ужасно расстроена. Собирается подавать апелляцию…
— Сашенька? — переспросил я.
— Александра Дмитриевна, — Ползунов смущенно отвёл глаза.
— А. Всё, теперь понял. А кто, говоришь, эту резолюцию начертал?
— Да откуда же мне знать? Какой-то чиновник.
— Который наверняка ни во что даже вникнуть не пытался… Ладно. Будем копать ещё и в эту сторону. Государство должно быть заинтересовано в укреплении своей безопасности. Я здесь, собственно, нарисовался в том числе по этому поводу, собираюсь нанести визит охотничьему совету. Только сначала загляну кое-куда.
Кое-где встретило меня распахнувшейся дверью. На крыльцо дома на углу Садовой и Фонарного переулка выскочила разгневанная Варвара Михайловна. Меня она едва не сбила с ног.
— Варенька! — неслось ей вслед. — Остановись, умоляю! В конце концов, это просто неприлично!
— Неприлично, тётушка, это оставлять подобную подлость без внимания! — гневно выпалила Варенька. — И коль уж рядом со мной нет мужчины, готового вступиться за мою честь, я займусь этим сама! Я вызову этого мерзавца на дуэль!
— Боже, ну что ты говоришь! Какая дуэль? Ты не умеешь фехтовать!
— Ничего, я найму преподавателя. Благо, вот уж несколько дней, как имею полное право распоряжаться своими деньгами по своему усмотрению. А дату дуэли назначу ближе к Рождеству, у меня будет время научиться. Я уверена, что ничего сложного в фехтовальном искусстве нет.
— Вообще ничего сложного, — подтвердил я. — И опасного тоже. Очень милое и приятное занятие, почти как бабочек ловить. Ну, подумаешь, проделают в тебе несколько лишних отверстий. Если не повезёт, не совместимых с жизнью. А так — сущая ерунда.
— Ох… Владимир Всеволодович, — заметила меня Варенька. — Здравствуйте!
— И вам не хворать, милейшая Варвара Михайловна. Могу узнать, куда вы столь решительно направляетесь?
— Я еду к этому мерзавцу!
— Исключительно уважаю ваше стремление. По утрам такое особенно приятно. После завтрака набил морду мерзавцу — и живи себе весь день с чувством глубокого удовлетворения. А могу узнать, к какому именно мерзавцу? Мы всё-таки в столице, тут их концентрация на душу населения выше, чем где бы то ни было.
— К Митрофану Аполлоновичу Дорину. Человеку, которого мне приходится называть своим братом. Это он виновен в том, что я едва не умерла! И я собираюсь вызвать его на дуэль.
— У-у-у… — Я покачал головой.
— Что?
— Не хочу расстраивать, но вы опоздали.
— Опоздала? Почему? О чём вы говорите?
— Митрофана Аполлоновича Дорина уже вызвали на дуэль. И он уже даже успел бесславно погибнуть. Я могу, конечно, на какое-то время оживить его труп, но вряд ли это доставит вам удовольствие. Поднятые мертвецы — такое себе реалити-шоу, уж поверьте.
— Погибнуть? — захлопав глазами, переспросила Варенька. — Митрофана убили?
— Да, сегодня ночью.
— Кто его убил?
— Я.
— Вы⁈
— Ну, вы ведь не предупреждали, что хотите это сделать сами. Я, собственно, и пришёл-то, чтобы сообщить новости. Приношу свои извинения, и всё такое.
— Митрофан мёртв⁈ — на крыльце показалась Эльза Карловна.
