Раненные оценят внимание командира. Поможет это здоровым, поддержит их дух.
Между кораблями закрепили тент, под которым располагались кровати для раненных. Грубо сколоченные кровати застелены лапником, люди укрыты плащами и парусиной. Вокруг поставили жаровни. Ветер стих. Высокие корабельные борта защищали выздоравливающих.
Виал окинул взглядом кровати, прикинул общее число потерь – все укладывалось в расчеты. Имей он под рукой только пиратов, потери были бы больше.
Некоторые люди спали, другие переговаривались. Человек пять уже вставали на ноги. Виал подошел к группе людей, спросил об их состоянии, прикоснулся к раненным. Только сейчас появление навклера заметили. Под тентом сначала стихли голоса. Навтесы робко отвечали навклеру на вопросы. Словно стыдились того, что с ними случилось.
Постепенно нарастал гомон. Все, кто не спал, шли к навклеру. На Виала посыпались вопросы, от которых он уклонялся. Чего занимать умы людей своими замыслами. Выздоровлению это не поможет.
Гомон заметили. Лекари сбежались проверить, что происходит. Они боялись, что раненные утащили с корабля вино и теперь предавались излишествам. Каждому и так выдавали чашку неразбавленного вина, когда остальные навтесы пили воду, подкисленную уксусом.
Причины шума оказались неожиданными. Лекари держались в стороне, борясь с желанием разнести эту весть по всему лагерю или присоединиться к гомонящей толпе.
Столпотворение привлекало людей. Все больше и больше. Караульные оставались на постах, но от них не укрылось происходящее. Борясь с желанием все бросить, они обратили взгляды в лагерь, забыв об угрозах извне.
Подошли друзья Виала, привлеченные общим шумом.
За спинами людей они не могли разглядеть, что там происходит.
– Праздник у них? – спросила Хенельга.
– Да какой сейчас праздник?! Не понимаю ничего.
– Может, Саганис сдался или тут корабли. Не знаю, что еще случилось.
Заработав локтями, Эгрегий принялся пробиваться вглубь толпы. Он начал понимать, что могло случиться. Только одно. Точнее, один человек.
Парня удивило, что торговец, навклер, одним своим появлением воодушевил толпу. Подобного Эгрегий не видел ни в Циралисе, где у Виала полно знакомых, ни в море.
Эти месяцы навклер потратил с умом, подготовив людей.
Пробившись в первые ряды, Эгрегий увидел, как навклер раздает прикосновения и раненым, и здоровым. Люди тянулись к нему. В глазах их читалось странное возбуждение.
– Он их Хозяину посвятил? – спросила Хенельга, ткнувшись в спину друга.
Ее слова Эгрегий едва расслышал за общим гомоном. Он понял вопрос. Ответа на него не дал.
Покровителю под силу изменить людей.
Пожимая руки, обнимаясь и разговаривая с товарищами, Виал дошел до Эгрегия. Заметил у него за спиной Хенельгу. В глазах навклера не было ни удивления, ни радости. Он кивнул, сказал:
– Вы здесь. Хорошо.
Эгрегий не нашелся, что сказать. Такого он не ожидал услышать. Но в словах навклера не было ни надменности, ни холодности. Он констатировал факт. Подчеркивал очевидное.
Чему теперь удивляться?
Виал продолжил «общение», пока не успокоил подчиненных. Вернуть их на посты удалось не сразу, обещание праздничного пира люди встретили без интереса. Не этого они хотели. Не о животах они думали, а о душах.
Ладены наблюдали со стороны. Они поражались тому фанатизму, что проявляли гирцийцы. За те месяцы, что они провели вместе, ладены хорошо узнали Косса Виала, но все равно поражались тому почтению, что оказывали подчиненные командиру.
– В древние времена царям воздавали подобные почести, – сказал спутник Китора.
Вождь ладенов кивнул, понимая, о чем речь.
Не власть они видели, а нечто большее, стоящее над человеком.
– Долго это не продлится, волна осядет, – сказал Китор.
– Потому, все решится в ближайшие дни.
Соратники синхронно кивнули.
Возбуждение в лагере гирцийцев еще долго не стихало. Дисциплинированные люди забыли об обязанностях, выполняли их вяло. Тела, лишенные воли, а не люди.
Пришлось ладенам взять на себя обязанности по патрулированию стен. Их радовала возможность размяться.
Друзья Виала решили, что безопасней будет рядом с Китором. Там они остались, дожидаясь, пока навклер не закончит мессианский обход.
– Никогда такого не видел, – признался Эгрегий.
– Не найдется счастливец из ныне живущих, кого коснулась божественная длань, – процитировал Китор.
Он лично занялся готовкой, зная, что это потребуется в ближайшее время. Хенельга хотела ему помочь, но ладенский вождь отказался. Пусть они друзья брата, все же – чужаки.
– Что с ними произошло? – указал Эгрегий на соседний лагерь. – Я с ними прожил всю жизнь, такого не видывал…
– Я наблюдал за мистериями скопцов, что почитают матерь богов. Сегодня мы стали свидетелями божественного вмешательства.
– Это знак! – сказала Хенельга.
Она не могла остаться в стороне, принесла дров для костра. Китор кивнул ей, благодаря или соглашаясь.
– Мы принесли достаточно жертв древнему богу, – продолжал Китор, – кровь, плоть, металлы и древо.
Говоря страшные слова, он спокойно размешивал кашу. Будто не о божественном промысле говорил, а сообщал, чем отужинал вчера.
– Грязь и тлен не нужны древнему. Он заметил нас. Проявил волю свою.
– Хоть не серным дождем с неба, – попытался пошутить Эгрегий.
– Запалим Саганис, небо заволокут темные тучи. Дожди из пепла прольются на землю.
Эгрегий поежился. Совсем забыл, что они тут не ради развлечения. Они пришли убивать, грабить. Отберут у слабых зерно и вино, а так же землю, на которой все это выращено.
– Помнишь ту канализацию? – спросил Эгрегий у Хенельги.
– Кровь даная струилась по склонам, стекая в море. А сам он превратился в холодный камень.
– Именно.
– Данаи сами построили стоки для собственной крови.
Китор слушал их, начиная понимать. Он не испытывал к данаям ненависти. Считал их докучливыми, воришками, что хитроумием отобрали у его народа землю. Нашлись те, кто собирался отобрать ворованное. Какая ирония. Печалило Китора, что не его народ сделает это.
Ладенам суждено оставаться на вторых ролях.
Уж лучше прослыть братом победителя, чем рабом побежденного.
Проведению было угодно, чтобы ветер разметал свинцовые тучи. В просветы выглянуло солнце, заливая яркими лучами холодный берег. Тепла солнце не давало, не успеет прогреть землю. Люди восприняли это явление, как знак богов.
В ярком свете весь мир преобразился. Заблестели волны в проливе, свет отражался от замерших луж. Даже грязь, окружающая ров и стены, выглядела привлекательней. Южный берег оставался во тьме, будто варвары еще не открылись для благодати понимания.
Вряд ли то дело рук Мефона, бога древнего, чье царство это вечная тьма и холод глубин.
В лагере гирцийцев стали готовить огромные костры. Припасы выгрузили. По приказу Виала пайки увеличили. Это указывало на штурм. Долгий, муторный. На голодный желудок воюют только те, кто не умеет готовиться к схватке.
Народ в лагере чуть оживился. Гирцийцы долго находились на скудном пайке, а тут наконец-то праздник. Все понимали, что за этим последует. Но столь обильный дождь из знамений – разве это повод беспокоиться?
Ни смерти, ни жизни они не страшились.
Ладены правильно почувствовали момент. Подобное состояние долго не продлится.
Виал, отвязавшись от подчиненных, направился к лагерю брата. Поприветствовал всех кивком, сразу перешел к делу:
– Завтра выводим корабли.
– Отведай каши, брат.
Виал плюхнулся возле костра. Чуть ли не в огонь сел. Китор едва успел придержать котелок, чтобы не опрокинулся. Вблизи друзья смогли рассмотреть, что на лице навклера появились глубокие ссадины. Его залысины увеличились, прибавилось седых волос. Зубы – гордость онагра, – на месте. Эгрегий удивился бы, если лишись друг любимой драгоценности.
– Мои суда пойдут на восток, обойдут порт и зайдут к городу со стороны залива, – Виал принялся чертить на песке схему.
