Ваше Сиятельство 14 (СИ) - Моури Эрли

Вот в последнем я не был уверен. Как-то хреново все складывалось. Снова ухнул гранатобой — стрелял Немов или Журба. Если Журба, то это очень плохо: он — маг, и если взял в руки «Ярость-РБ», то это означало, что у него совсем иссяк магический ресурс, а Немов окончательно выбыл из строя.

— Саш, Нурхан, наверное, погиб! Больше не летает, холодный и неподвижный… — Ковалевская схватила меня за рукав. Ее синие глаза смотрели на меня так пронзительно, что похолодело внутри. — Вот и все, что от него осталось… — она показала маленький серый комок, что прижимала к себе, левой ладонью.

— Оль, хоррах бессмертен. За это не волнуйся — восстановится, — пообещал я. — Прости, нужно скорее к Журбе!

— Саша! Постой! Мне надо сказать! — княгиня попыталась удержать меня.

— Оля, потом! Я скоро вернусь! Вытащу наших! — я вырвал руку из ее цепких пальцев.

— Елецкий, постой же ты! Знаешь, что они говорят? — спросила княгиня, теперь она начала сердится. — Знаешь? Я про этих роботов и голоса в Пещере! И что тот голос сказал в самом начале, помнишь? Скорее вспоминай! Сейчас же!

— Нет! Потом об этом! — отрезал я, обернувшись.

— Елецкий, сука! Выслушай меня! — разозлилась она, по-прежнему прижимая к себе почти бесплотный комочек Нурхана, словно котенка.

«Сука!» от Ольги Борисовны⁈ Нет я все-таки не ослышался. Это что с ней должно было стрястись, что она так заговорила⁈ Даже на острове ацтеков, в проклятом храме Яотла Ковалевская не срывалась на этакую вовсе не княжескую лексику.

— Карнье ли увис! Карнье ли увис! — крикнула она мне вслед, подражая механическим стражам. — Подумай над этим! Елецкий!

Наверняка, Ковалевская хотела сказать что-то важное. Не спорю, моя невеста — очень умная девочка, и не стала бы задерживать меня по пустякам, зная, что я спешу на помощь к нашим бойцам. Бойцам, которые обречены, если я не успею! «Карнье ли увис», — мысленно повторил я. Нет, понятия не имею, что это означает. В моей памяти больше языков, чем их известно любому из жителей этого мира. Несметное число древних языков хранится в архивах моей памяти, но я не знал, что означает «Карнье ли увис». Хотя вопрос Ковалевской более чем интересен. Только сейчас нет времени и возможности думать над этим. Да, я бываю недостаточно рассудительным, бываю слишком торопливым! Бываю не во всем умным, черт возьми! Обстоятельства заставляют!

Следуя по крутому изгибу коридора, добежал до угла. Выскочил из-за него. Сразу увидел обломки механического пса: туловище прямо-таки впечатало в стену, голова отдельно, две лапы отдельно. Неужели, его так «Ярость-РБ»? Аж не верится. Рядом валялся еще один страж пещеры, с помятым боком и отлетевшими бронепластинами. За ним разбросанные среди камней металлические части, еще несколько адамантовых пластин и крупные куски черной кристаллической породы. Возле них лежал Немов и несколько пустых труб от гранатобоев. Рядом, согнувшись, стоял Журба. Он все еще пытаясь прикрыть магическим щитом дыру между завалом и стеной справа. Хвала богам, что псы не перли прямо на него, а всего лишь постреливали, пытались прожечь защиту лучами.

— Что с Борисом? — спросил я, подбегая.

— Подпекло меня. Осколками, блять, посекло, — отозвался Немов, приподняв голову, и пятясь встать.

— Лежать! — скомандовал я. — Без ебаного геройства! — и бросил Журбе: — Давай, Платон, помоги Немову, тяни его к нашим. Я тут пока прикрою.

— Да как же вы прикроете, ваше сиятельство! — не согласился Журба, из последних сил удерживая магический щит.

Я видел, как он слабеет: сизая дымка, что преграждала проход между завалом и стеной совсем истончала. Ее легко пробивали импульсы лучевого оружия стражей Пещеры. Немов и Журба не сгорели в рубиновых лучах лишь потому, что грамотно заняли позицию — их прикрывали каменные глыбы обрушившегося свода.

— Вы же тут навечно не останетесь. Только щит уберете — они сразу на вас, — продолжил маг.

— Решим, этот вопрос. Ты пока в сторону, — отодвинул его влево, ударил кинетикой, выбивая каменную крошку и отбрасывая ближнего пса и светящийся шар над ним. Тут же закрыл проход «Лепестками Виолы». — А что там такое красное? Что за летающие шарики? — спросил я, заметив новое для себя явление: за мутным слоем моего щита виднелись светящиеся шары, медленно перемещавшиеся на высоте двух-трех метров.

— Очень опасные шарики, — натужно отозвался Немов. — Меня один пожег. Боль была сумасшедшая. Если бы не Платон, своими заклятиями, свихнуться можно от этих приятностей.

— Ладно, разберемся и с шарами тоже. Платон, давай, утягивай Немова. Сразу его к Дашковой, пусть наколет ему задницу, — распорядился я, оценивая ширину и высоту прохода между стеной и завалом — он был невелик, и его вполне перекрыла бы моя «Ликоса». А если так, то мы хоть ненадолго получали надежный тыл. Впереди, там, где расположились наши во главе с Бондаревой оружейных выстрелов пока не звучало. И слава богам, вышла такая важная передышка, чтобы зализать раны, обдумать наше хреновое положение.

— Ваше сиятельство, разрешите остаться! — подал голос Борис Немов. Я даже обернулся от неожиданности и чуть не сместил «Лепестки Виолы» излишне вправо, открывая путь светящимся шарам. Строптивые эти грифоновцы! Поначалу, я думал, что такая только Бондарева, а вот еще раз убеждаюсь, что полковник Бердский их распустил: смеют не соглашаться с приказом.

— Задницу я сам себе наколол, — оповестил Немов, показывая в ладони инъекционный тюбик и пояснил: — Гакстор — после него надо полежать неподвижно хотя бы пять минут. Инструкция, бля. А потом сам смогу идти. Вдобавок у меня с ногой непорядок. Железный кобель цапнул.

Удерживая щит, я повернулся. Если его схватил за ногу страж Пещеры, то странно, что у Бориса вообще осталась нога: крупная пасть со стальными зубами должна была в легкую перекусить кость и оттяпать всю ногу. Однако, укушенная рана у грифоновца выглядела не слишком чудовищной.

— Если бы не ваша госпожа Стрельцова, быть мне без ноги, — добавил он. — Чудесная женщина! Вмиг кобелю этому глаза выбила! Из «Кобры»! Бац! Бац! Еще умудрилась ногой ему в морду!

— Да, Элизабет это может. Хрен с вами. Сейчас запечатаю проход, вместе пойдем, — смягчившись, согласился я. Не знаю, что такое «гакстор», и чем себя лечат грифоновцы, но мой план с «Ликосой» позволял нам пока не впадать в излишнюю спешку. Действительно, не имелось особых причин гнать этих ребят к Бондаревой. Оттуда по-прежнему выстрелы не доносились, что меня успокаивало. Даже затеплилась надежда, что в той части коридора мы перебили всех металлических чудовищ.

— По красным шарам, позвольте, кое-что скажу, — Журба появился слева от меня, карабкаясь на кучу камней.

— Говори, — я активировал «Ликосу». Как же трудно делать ее одной рукой! И убрать с левой магический щит никак не мог — святящиеся шары сразу же атакуют.

— Вот эти летающие штуковины, ну, шары, они сильно магию забирают. Я пока щит держал, они меня истощили, наверное, наполовину, — сообщил Платон, наблюдая за моими пассами правой рукой и наверняка не понимая, что я делаю. — А еще, Александр Петрович, они могут проплавить камень. Разогревают его до бела. Вот посмотрите, привлек он мое внимание.

Прежде, чем посмотреть куда указывает грифоновский маг, я все-таки закончил с «Ликосой»: разжал пальцы правой руки и выпустил серебристо-серый комок. Поскольку расстояние до каменного завала и тыльной стороны магического щита было небольшим, моя паутинка не успела развернуться в полной мере. Тонкие нити прилипли к стене справа, кое-как и кое-как вцепились в каменные глыбы, начали стремительно разрастаться, замещая собой «Лепестки Виолы» — их я вынужденно убрал. Однако осталось две дыры. Одну успел перекрыть Журба, выставив свой щит. А вот во вторую ударило сразу три импульса лучевого оружия и проскочил пылающий пунцовым светом шар. Крупный, размером с большое яблоко.

— Холодом его! Холодом, Александр Петрович! — заорал Платон, не то чтобы испуганно, но очень возбужденно.