Туман войны. Книга тринадцатая (СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович

— Скоро полночь, — Эдвард мягко и осторожно коснулся ее обнаженного плеча, глазами указав на часы, замершие в углу, скучно и безучастно отмеряющие ничего не значащее для всех время. Но раз в семь лет…

— Я не смогу, — она виновато опустила глаза.

— Сможешь, — Эдвард, чуть ее приобняв, с легким усилием поднял ладонью ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. — Здесь ничего сложного нет. Двери откроются в полночь, и у тебя будет время до рассвета, чтобы найти себе нового партнера для танцев на замену мне. Вручи приглашение на праздник, затем завлеки сюда и позаботься о том, чтобы он не покинул это место до рассвета. Ты наверняка сможешь найти какого-нибудь молодого и доверчивого дурака. Места для проведения бала всегда выбирают в больших и шумных городах во время местных праздников, ты прекрасно выглядишь и наверняка сможешь кого-то увлечь, советую выбирать парня посимпатичней, чтобы следующие годы было не слишком противно смотреть на его лицо напротив тебя. Посмотри на Сесиль.

Эдвард кивнул в сторону высокой стройной блондинки, танцующей с низкорослым лысым толстяком с испариной на голове, так и не научившимся двигаться в такт музыке несмотря на прошедшие годы.

— Он мне никогда не простит, — шепнула она, отведя взгляд от пары.

— Но ты же простила, — усмехнулся Эдвард. — Да, первые годы не просто: сначала ненависть, обида, боль, тихая ярость, но потом придет смирение и понимание. Будь осторожна, настойчива, попытайся его в себя влюбить и построить мост доверия между вами, и когда-нибудь придет понимание того, что ничего не изменить. И если все получится, то, возможно, лет через двадцать-тридцать уже он выйдет на улицу, чтобы найти тебе замену и дать долгожданную свободу.

— А если ничего не выйдет и будет как у них? — она кивнула на Кармиллу, статную брюнетку, безучастно кружившуюся в танце лишь Боги знают сколько лет. За все эти годы она так ни разу и не вышла на охоту в поисках нового партнера. Упорно и не сдаваясь, она вела свою молчаливую борьбу вопреки всему, не жаждя и не давая спасения ни себе, ни своему партнеру. И это пугало.

Ее мысли прервал звон часов в углу. Словно молчаливый страж он напомнил о себе, на время отпуская узников замка. Тяжелые дубовые створки дверей стали не спеша раздвигаться в стороны, приоткрывая путь наружу. Сначала появилась лишь тонкая щель, затем она стала шириться и расти. Валери сделала к ней несколько осторожных шагов. В начале, попав сюда, она поклялась самой себе, что никогда не поступит так, как сделали с ней. Молчаливый пример Кармиллы, словно постоянный упрек, всегда был перед глазами. Но она так устала от этого всего, от одних и тех же лиц, бесконечной музыки и танцев, Распорядителя, безучастно замершего возле дверей с церемониальным посохом в руках, вечного палача и надзирателя, устала от Зрителей и оркестра, устала ждать милостей и подачек в виде пары глотков прохладного напитка. Она уже больше так не могла, она не Кармилла, и если для того чтобы это прекратить, ей придётся обмануть, обрекая кого то другого на бесконечный бал, пусть будет так. Она сделает все, чтобы это прекратить, обманет, влюбит, будет терпелива и настойчива, чтобы однажды и самой получить долгожданное освобождение.

— Ваше приглашение, мадмуазель, — все тот же слуга замер с серебряным подносом в руках, на котором лежали стопки белых конвертов, один из которых она и подхватила небрежным движением руки, направляясь к двери, открывшей проход наружу.

……Прохладный воздух ударил в лицо, принеся с собой запах воды, а следом и шум города. Она замерла на несколько секунд. Открывшийся вокруг простор, незнакомые здания, шум людской толпы вдали и яркие фейерверки, раскрасившие ночное небо — все это давило на разум, привыкший за годы бесконечного танца к одной и той же картинке. Он просто отказывался воспринимать и видеть что-то новое, но это пройдет. Нужно лишь время. Секунды тянутся как годы, она глубоко дышит, втягивая в себя вместе с воздухом и то, что его наполняет. С каждым новым вдохом она все лучше понимала место, в которое попала, познавала сам город, его суть, людей, что в нем жили, их языки, речь, манеру одеваться и говорить. А он стар, этот город. Бельдера Ферручи, город тысячи каналов, сегодня шумная толпа празднует твой юбилей. Две тысячи лет с момента, когда был заложен первый камень, и ты все еще силен. Она чувствовала энергию, бурлящую вокруг, силу, звенящую в людском смехе, радость, сверкающую в глазах парочки влюблённых, пробежавших вдалеке. Страсть, ненависть, смерть и рождение — все это тесным клубком вилось и кружилось по улицам. Каждый из жителей города наполнял его чем-то своим, неповторимым. Такие места бывают опасны для таких как она. Сам город оберегает тех, кто в нем живет, от незваных гостей, несущих угрозу.

— Мне не нужны все, — прошептала она. — Дай мне только одного, одинокую душу, не находящую покоя. Пусть он будет не твой, случайный гость, мимолетом зашедший на твои улицы, желая праздника и развлечений. Но дай, умоляю…

Ответом была лишь тишина и случайный бумажный пакет, пронёсшийся по улочке, подгоняемый ветром. Пусть так, она все равно не отступится, слишком устала танцевать. Крохотное зеркальце в руке позволило осмотреть себя. Она достаточно прониклась городом чтобы знать, как нужно выглядеть. Осталось лишь внести несколько легких штрихов. Взмах головой, и волосы опустились чуть ниже плеч, слегка завиваясь, легкий загар покрыл кожу, а глаза приняли зеленый цвет. Белоснежный шарф из шелка, соткавшись из воздуха, опустился ей на обнажённые плечи, а платье слегка изменилось, став черным с алыми вставками на корсете. Горстка жемчужин серебристыми каплями рассыпалась по нему, придавая наряду роскошь и утонченность. Так, здесь чуть приподнять, подчёркивая грудь, она должна привлекать мужское внимание, здесь пустить серебряную нить. За время бала она стала настоящим экспертом в платьях и нарядах, да и Эдвард успел ей немало рассказать про искусство соблазнения. Надо же было чем-то заполнить время между бесконечными кружениями под проклятую музыку. Кажется, все. Она довольно улыбнулась своему отражению в зеркале. И последний штрих: белая маска на тонкой ручке постепенно возникла в ее руке, усеянная алыми сердцами. Знак на языке флирта и намеков, что дама хочет приключений и новых знакомств, и если ее спутник окажется смел и настойчив, то в конце его будет ждать награда. Чуть встряхнуть волосами, и укутаться в аромат духов. Не раздумывая больше ни секунды, она решительно вышла из переулка, где спряталась дверь, ведущая внутрь замка.

………..

Она вышла сразу к каналу, расположившемуся в десятке шагов от переулка. Вдоль него неспешно прогуливались горожане: пожилой старик бережно вел под руку свою поседевшую супругу, чуть вдали юноша выгуливал на поводке кота, которого она осторожно обошла по широкой дуге под внимательным взглядом желтых глаз. В отличие от людей, кот отлично видел кто сейчас стремительной походкой направляется вперед, туда, к шумной людской толпе, собравшейся на городской площади. Пусть, когти осторожно втягиваются назад, ему нет дела до всех, но своего хозяина он никому в обиду не даст.

— Идем, Патрик, — светловолосый юноша осторожно потянул за поводок своего питомца, уставившегося в пустоту, и тот нехотя продолжил движение, напоследок раздражённо фыркнув.

— Сударыня, попробуйте амаретти, — невысокий толстячок протянул ей кулек с миндальными печеньями, небрежно отодвинутый ее рукой. — Лучшие в Бельдере, всего два герша.

Последние слова толстый торговец крикнул ей уже в спину, и тут же, забыв о ней, переключился на других покупателей.

Все не то. Она уже почти час рыскала по улицам города, пытаясь найти подходящую жертву. Стройный брюнет, встреченный ею возле фонтана, оказался женат и на осторожное предложение провести ночь где-нибудь в более веселом месте, с сожалением качнул головой, сказав, что его жена и двое детей вряд ли одобрят подобные прогулки. Второго она покинула сама. Высокий юноша с белокурыми волосами и самыми голубыми глазами, что она видела в своей жизни оказался студентом-первогодкой. Увлечённый незнакомкой, он был готов следовать за ней куда угодно, даже навсегда, но не готовой оказалась уже она. Живи, мальчик, и благодари отголоски памяти, все еще звучащие в ней. Она когда-то и сама постигала науки в стенах университета.