– Застрянем на час, а то и больше.
– Поищем другой коридор.
– А он тут есть?
Дарислав вызвал Голенго ещё раз, но ответа не дождался.
– «Птичку»!
Запустили мини-дрон размером с ворону.
Аппарат пролез в щель между горой обломков и стенкой тоннеля, показал участок за завалом.
– Майор, за мной!
Сабуров с готовностью подхватился с места.
– А мы? – недовольно спросил Дамир.
– Будете пробиваться с помощью неймса. Только не спровоцируйте новый обвал.
Космолётчики высадились в тоннеле, практически лишённом воздуха, дождались своих роб-телохранителей и полезли через завал, стараясь не шевелить самые неустойчивые глыбы.
Щель между горой каменных или, скорее, керамических обломков оказалась достаточного размера, чтобы через неё разведчики пробрались в тоннель за грудой, где их ждала «птичка». Оба подвесили себя на гравикомпенсаторах и устремились вслед за роботами-фозмами, включившими фонари, в темноту кольчатого коридора, напоминающего кишку мифического исполина, усеянную «остатками пищи».
Посланный вперёд на два десятка метров дрон стал передавать изображение.
Дарислав напрягся, уловив вибрацию пространства, неприятно морозившую кожу на спине.
Через полсотни метров тоннель впереди сошёлся в тускло мерцавшее синеватым свечением колечко.
Остановились, пустив вслед за беспилотником сабуровского роб-защитника.
«Птичка» вылетела в зал центральной камеры, и прозрачные забрала шлемов разведчиков залил ослепительный жёлтый свет. Через пару мгновений свет исчез. Беспилотник перестал передавать сигналы.
– Как это понимать? – пробормотал Сабуров.
– Вперёд! – велел Дарислав.
Они вылетели из тоннеля в зал, остановились, жадно разглядывая интерьер камеры, поражающей своей неземной логичностью и параметрической геометрией.
Дарислав ни разу не бывал в камерах для джиннов, но помнил записи «Охотника», посланцы которого посещали чёрную башню. Тот зал представлял собой пустой конус, соединённый с вершиной башни осевой трубой, стены которого сохранили лишь следы оборудования камеры. Поскольку времени с момента заточения пленника в камеру прошло много, десятки и даже сотни миллионов лет, всё обрудование зала превратилось в прах. Под завалами обломков, грязи и пыли уцелела только «механическая рука», оставленная по какому-то случаю конвоирами джиннов.
В этом зале ещё работали кое-какие системы обслуживания камеры омерзительной конфигурации, подчёркивающей негуманоидный облик тюремщиков. Почти все аппараты зала крепились к его стенам и походили на отдельные органы живых существ, отнюдь не напоминавшие земные технические комплексы.
Сначала Дарислав подумал, что видит цифранж – виртуальный голографический пейзаж, какими на Земле пользовались все учреждения, заводы, фабрики, спортивные и культурные центры. Но вскоре убедился, что техника тюрьмы не опиралась на цифровые преобразования, применяя какие-то невероятные с точки зрения человека технологии.
Главным узлом интерьера, несомненно, являлся сам пленник.
Глыба не то металла, не то жидкого материала, очертаниями напоминающая голову-мешок осьминога, шевелилась, меняя цвет, внутри прозрачной сферы диаметром около полусотни метров, которая висела над полом зала на высоте нескольких метров. Сходство с осьминогом подчёркивали два десятка жилистых отростков, напоминающих щупальца, поддерживающие пленника снизу.
Его нижняя часть была почти чёрной, как у большинства щупалец. Верхняя часть купола «головы» светлела до серого оттенка.
Глаз у этого создания не было, но вбежавшие в зал космолётчики сразу почувствовали на себе взгляд, породивший в их душах страх.
Катер исследователей находился в зале.
Он стоял на полу, разрубленный пополам каким-то чудовищным лезвием, мигая красным индикатором на корме.
Рядом с катером на буграх мха (с виду) лежали недвижные тела двух космолётчиков. Ещё один был виден в кабине через щель, пробитую неведомой секирой и отхватившей его руку.
Четвёртый член группы, Артур Голенго – на его плече мигал личный шеврон, – лежал в паре метров от металлической штанги, соединявшейся с прозрачной сферой над ним. Таких штанг было пять. Кроме того, сферу соединяли со стенками зала пять провисших гирлянд прозрачных дисков, напоминающих бусы. Две сочились синеватым свечением, три почернели, изредка простреливаемые синей искрой.
Голенго держало за ногу щупальце, подтаскивая ближе к дну сферы. Он шевельнулся, и Дарислав опомнился, направляя на щупальце ствол «универсала». С губ сорвалось:
– Отпусти его!
Пленник не ответил, крик человека был ему недоступен.
Зато Волкова услышал Голенго.
В наушниках родился стон, затем сдавленный голос:
– Не подходите! Он пытается… зазомбировать меня…
– Держитесь!
Дарислав выстрелил, выбрав режим лазерного импульса.
Почти невидимый из-за отсутствия в камере воздуха луч перечеркнул щупальце, и тело Голенго, приподнятое над полом на метр, свалилось на бугор «мха».
«Десятиног» внутри сферы всколыхнулся всеми своими складками и наростами, и Дарислав почуял такой мощный удар по голове, что едва не потерял сознание! Спас его пси-защитник, принявший на себя основную энергию психотронного импульса и не позволивший чудовищу в камере подчинить человека.
Досталось и Сабурову.
– А-а-а! – закричал он, хватаясь за голову.
«Универсал» на плече майора метнул в сферу два сгустка плазмы, однако клубки пламени бесследно растеклись по её поверхности, не причинив никакого вреда.
Из чёрного «зада» «десятинога» выдвинулось ещё одно щупальце, пронзило оболочку сферы, намереваясь довершить начатое. Но Дарислав откромсал петлю лучом лазера, крикнув роботу-защитнику:
– Прикрой его!
«Лемур» Сабурова отреагировал не сразу, не получив приказа хозяина, а когда подбежал к нему, было поздно. Импульс джинна опередил его. «Лемур» завертелся на месте юлой и начал палить из плазмера в разные стороны, словно сошедший с ума человек.
– Лёня, берегись! – рявкнул Дарислав, увернувшись от яркого клубка пламени.
Сабуров упал, открывая огонь по своему же защитнику.
То же самое сделал и Дарислав.
Два разряда сошлись на теле «лемура», превращая робота в фонтан обломков и пламени.
– Попробуй вытащить ребят в тоннель!
– Иду! – Майор метнулся к катеру.
Дарислав же бросился к Голенго, надеясь спасти ксенолога. Но пленник оценил его намерения и усилил мощь своего психотронного излучения, несмотря на своё положение узника.
Перехватило дыхание! Глаза обожгло синее пламя, перекрывая обзор.
Дарислав упал, однако продолжал на четвереньках ползти к Голенго, запомнив его местоположение.
К нему подскочил робот-защитник.
– Оттащи… его… в тоннель! – выговорил Волков.
Огонь в глазах погас, стало видно, как из сферы вылезло щупальце, пытавшееся ухватить ксенолога за руку.
Робот успел первым, подхватил Голенго сразу четырьмя манипуляторами, однако вынести его из зала не смог. Щупальце пробило его насквозь, задев, очевидно, узел нейросети, и «лемур» застыл на месте.
Дарислав вскочил, снял тело ксенолога, повернулся к выходу, и в голове взорвалась бомба боли. Сердце остановилось! Тем не менее он, практически ничего не видя, действуя интуитивно, потащил Голенго прочь от чудовища, заточённого под силовым колпаком.
Сознание ускользнуло окончательно, когда обоих подхватили чьи-то руки и понесли в темноту…
* * *
Из четырёх членов группы Голенго уцелел только он один. Остальные трое были мертвы, и даже медицинский кванк, владевший новейшими лечебными технологиями и средствами, не смог им помочь.
Сабуров отделался шоком и расстройством нервной системы, вызванным психотронным нападением, но его жизни ничего не угрожало.
Спутники Волкова, его брат и физик Шапиро, вообще не пострадали, если не считать переживаний за судьбы коллег и спутников.
Голенго и Волкова поместили в реанимационные камеры, после чего штатные медики фрегата принялись колдовать над телами учёного и начальника экспедиции.
