Современные девушки, в отличие от моих современниц, никогда не жалеют о случайном сексе. Никак не могу привыкнуть к тому, с какой простой люди нового века воспринимают интимную сторону жизни. Порядочные девушки в моё время искренне сокрушались о связях вне брака, бегали отмаливать свои грехи в церковь и считали, что их ждёт ад.
А нынешних девушек я вообще никак не могу разделить на «тех, на ком женятся» и «на тех, кто для развлечения». В век демократии стёрлись не только сословные, но и другие различия между людьми.
— Я хотела поехать к Мередит, потом от неё заеду к тёте, — делилась со мной планами на день Кэтти. — Может быть, удастся убедить её и Ирис переехать к нам?
— Может быть и удастся, — вздохнул я. — Вот только зачем это делать?
Мне всегда прежде казались забавными анекдоты про тёщу и, хотя тётке Катрин тёщей мне стать не светило, а с её родной матушкой я так и не удосужился познакомиться, всё же чувства мои были весьма… симптоматичны.
— Как это зачем? — искренне удивилась она. — Не могут же они до скончания жизни жить в отеле? Ты же сам говорил, что так нельзя.
— Ты что-то путаешь, любимая. Я говорил о том, что сам не намерен жить в отеле, а против пребывания там твоих родственников ничего не имею. Чего не скажешь об их переезде сюда.
— Но Альберт…
— Если ты считаешь, что им нужно жильё — купи его. Что хочешь, где хочешь, за любую цену. Только, ради всего хорошего, не тащи их сюда! Это наш с тобой домой. И я хочу, чтобы это так и оставалось. Если же твоя, темпераментная до любой хозяйской деятельности, тётка сюда ворвётся, считай-пиши пропало.
Я ожидал, что Катрин вознегодует, но она прыснула со смеха.
— Да уж! Тут ты прав. Но я всё равно к ним заеду.
— Против этого даже мысленно не возражаю.
— И спрошу — не хочет ли она иметь свой дом?
— Да сколько угодно.
Со стороны, наверное, казалось, что у меня отменный аппетит. Однако есть, как всегда, приходилось через силу, через боль. Но что поделать? Нельзя уступать собственному организму, потакая его капризам, иначе он запросит только легкоусвояемую пищу — кровь. А вот фигушки ему!
Раздалась звонкая позитивная трель.
— Сотовый? — приподняла брови Катрин, намекая на необходимость ответить.
— Мой? У моего, вроде бы, другая музыка?
— Ты вчера развлекался тем, что менял её раз восемь.
— Правда? Чёрт! И где ж он лежит?..
Мелодия оборвалась. Потом принялась звякать по второму кругу. Когда я всё-таки отыскал мобильник на его экране высвечивался незнакомый номер.
— Слушаю.
— Альберт?
Голос был красивый, глубокий и низкий. Но я его не знал.
— С кем имею честь?..
— Имеешь честь? О! Любопытные вариант. Я и слов-то таких не знаю. Ты меня не узнал, сладкий мой?
Я закусил губу.
По тишине, воцарившейся на кухне, понял, что Катрин навострила ушки, усиленно прислушиваясь и пытаясь угадать, кто звонит? О чём разговор? Зуб даю, видимо, подозревала мою милую сестрёнку.
Опасаясь, что мои не слишком добрые и радостные чувства крупными буквами написаны у меня на лице, я повернулся к Кэтти спиной.
— Уже узнал. Ты так соскучился, что разыскал мой номер?
— Да на самом деле это пара пустяков. Но разговор не об этом. У меня для тебя новость.
— Почему меня это не радует?
Рэй рассмеялся:
— Я — Чёрный Плащ! Я обожаю портить людям настроение.
— Предлагаешь тебе посочувствовать?
— Предлагаю ужаснуться моему коварству и трепетать предо мной.
— Будет считать, что я так и делаю. По какому поводу должны оголиться мои нервы?
— По поводу твоего симпатичного адвоката.
— Ты о чём? — отбросил я шутливый тон, как стриптизёр — ненужные одежды.
— О Линде Филт. Не умно было ввязывать её в наши разборки.
— Я не… где она?!
— В моей тёплой компании.
— Не трогай её!
Про Катрин с её тонким слухом я в тот момент начисто позабыл.
— Буду, — довольно прозвучало их трубки. — Исключительно тебе в назидание. Ну и для собственного развлечения, конечно же так, самую капельку.
Перед глазами промелькнули недавние сцены. Сколько не пытался, так и не сумел их «развидеть».
— Чего ты хочешь? — спросил я, понизив голос.
— Я же уже сказал. Отдам твоего стряпчего моим парням. Пусть порадуются.
— Чего ты хочешь взамен на то, чтобы этого не делать?
Я очень старался не закипать. Смысла сейчас вопить и плеваться ядом как истеричная девица?
— Я сделаю это при любом раскладе.
— Зачем?
Я всё ещё старался не повышать голос.
— Затем, что могу и хочу. Чтобы ты понял, мальчик, кто в городе главный и больше не под каким предлогом не смел переходить мне дорогу. Или, как вариант, всё-таки её перешёл, объявив настоящую войну. А то что-то в последнее время развлечений совсем не стало. Скучно.
— Ты чёртов сукин сын!
— Конечно. Только жаль, что не имею радости знать ту суку, что произвела на свет наш милый щенячий выводок. Ладно, сладенький, если поторопишься, может, быть сумеешь отскрести то, что останется от твоей драгоценной адвокатессы от плит моего ангара. Жду тебя с нетерпением, красавчик.
— Рэй?..
Но в трубке слышались лишь короткие гудки. Связь была прервана.
С размаху в ярости я ахнул мобильник об стену с такой силой, что он разлетелся по комнате, брызгая пластиком и электронной начинкой.
— Что случилось?
Только услышав её голос, я вспомнил, что Катрин всё это время была рядом. Но сообщать ей о бедственном положении нашей дражайшей Линды я был не намерен. К тому, что она тоже встанет на хвост от переживаний никому легче не станет.
— Альберт? Что-то не так?
— Да. Кое-что, — раздражённо отмахнулся я, направляясь к двери.
— Ты куда? Да что происходит? — по пятам следовала она за мной.
— Мне нужно срочно встретиться с одним…хм-м, назовём его деловым партнёром?
— Каким ещё деловым партнёром?
— Ненадёжным и противоречивым. Пожалуйста, Кэт, — вскинул я руки. — Не мучай меня сейчас вопросами. Мне и так тошно.
— Но…
— Объясню всё позже. А сейчас, задавая лишние вопросы, ты только заставишь меня лгать.
* * *
Я несся на всей скорости, которую можно было выжать на городских, запруженных машинами, улицах.
Откровенно говоря, мне чертовски хотелось придушить Рэя. Хотелось до такой степени, что руки иголками кололо.
Он объявил мне войну? Он её получит!
Свернув на уже знакомую дорогу, уводящую от основной трассы к псевдо-военный ангарам, я стал ближе к цели ещё на несколько миль.
Удовлетворения от этого было сомнительное.
Откровенно говоря, я испытывал ужас перед тем, что мог увидеть.
Перед глазами мелькали картины недавнего убийства. Представить на месте той несчастной Линду разум отказывался. И в тоже время просчитывал как возможный именно этот, худший вариант событий.
Что я скажу Картин? Что я скажу Мередит? Ведь именно мне придётся брать на себя организацию похорон, если что.
Я тряхнул головой, стараясь избавиться от прокручивающихся в моей голове, один за другим, кадров. Не получалось. Они лишь делались ярче, обрастая кровавыми подробностями и реалистичными деталями.
Напрасно я изо всех сил давил на педаль газа, так, что мотор ревел раненым зверем, надрывно и зло, напрасно пытался лететь быстрее догоняющих мыслей.
Если эта падаль убьёт Линду, мне придётся дальше жить с сознанием, что это произошло по моей вине. А я терпеть не могу муки совести.
Белое полотно снега брызнуло порванными грязными лоскутами из-под колёс авто, когда я резко ударил по тормозам перед преградившими дорогу воротами.
Невысокий, перекаченный охранник в кожанке, демонстративно похлопывая себя по бедру, намекая на притаившийся в кобуре пистолет, в раскачку, как обожравшийся медведь, приблизился к моей машине и заглянул в окно:
— Кто такой? — прорычал он любезно.
Яркая иллюстрация того, насколько чувство безопасности, в котором мы пребываем, по сути, ложно. Благодаря стероидам его мышцы перекачены в тугие валики, под рукой пушка и он считал меня слабым, а себя — хозяином положения.
