– Чувствую тело как никогда раньше. Это новая мутация, и она мне нравится…
– Что именно в тебе изменилось? – заинтересованно спросила Наташа. Суровость во взгляде сменилась любопытством.
– Категорических изменений нет, – ответил я и, отодвинув опустевшую тарелку из-под пельменей, заменил ее на картофельное пюре с котлетой. – Чувствую инородные предметы в теле. Ощущаю, как срастаются кости. Те вещи, которые раньше происходили сами по себе, теперь поддаются полному контролю. Мне под силу перебросить все силы организма только на регенерацию правой руки. Свободно могу замедлить сердцебиение и не дышать в течение десяти минут. Возможно, больше.
– Тебе нужно долечиться! – воскликнула Наташа.
– Нужно вытащить из меня титан. Мне некомфортно чувствовать инородные предметы, – сказал я. – И еще нужна одежда.
– Сейчас схожу и принесу, – согласилась выполнить просьбу Наташа. – Но вытаскивать пластины пока рано.
Дверь в палату распахнулась, и влетел немолодой доктор. Растрепанный и запыханный, словно после марш-броска.
– Кто разрешал вставать? – скороговоркой выпалил он, злобно уставившись на меня. По морде не скажешь точно, на кого похож. Вроде русский, да и говорит без акцента.
Я пожал плечами и спокойно продолжил кушать. Похоже, что скоро придётся посетить столовую. Нужно восполнять потери веса. На ноги и руки жалко смотреть. Я скинул за время пребывания в коме минимум десятку. Ссохся как египетская мумия.
– Павел Федорович, не ругайтесь, пожалуйста, – ласково попросила Наташа. Я кинул на нее удивленный взгляд. Она погрозила мне маленьким кулачком. – У Игната восстановилась регенерация. Он стремительно идет на поправку.
– Это невозможно! – воскликнул Павел Федорович. – Кости не могут срастаться так быстро. Это противоречит…
– Апокалипсис тоже был невозможен… – буркнул я, закончив с приемом пищи. – Но он случился. Потом мутации зараженных. Древние. Я не удивляюсь ничему. Вопрос не в этом. Когда из меня вытащат железки?
– Они нужны… – начал Павел Федорович. Я резко хлопнул в ладоши. Звук получился достойный, будто в палате разорвалась петарда.
– Железки не нужны, – твердо сказал я. – Они мешают мне. Инородные предметы в теле. Вы не можете представить, каково это. Я пытаюсь восстановить поврежденные кости, но в них завернуты саморезы.
– Вы не должны их чувствовать… – пробормотал Павел Федорович.
– Здесь есть другой врач? – спросил я Наташу. – Казах в коридоре мне больше понравился.
– Постойте, Игнат, – Павел Федорович тяжело вздохнул. – В коридоре вы встретили моего ассистента. Мы можем решить вашу проблему. Если вы настаиваете, то операцию по извлечению титана можно провести в любое время. Завтра вас устроит?
– Можно прямо сейчас, – ответил я.
Операционная практически в шаговой доступности. В этом плюс убежища. Никаких лифтов, длинных переходов из корпуса в корпус, смены каталок и прочей больничной тягомотины. Операционная как операционная. Никакой разницы с теми, что доводилось видеть раньше. Видеть, лежа на операционном столе. Или вообще не видеть, пребывая в бессознательном состоянии. Ситуации были разные и все непохожие друг на друга. Тем не менее, практически одинаковые. Общий наркоз, местная анестезия… память вытащила слово «спинальная анестезия». Веселенькая такая процедура. Практически безболезненная. Тебе загоняют в позвоночник иглу и вводят препарат. Ты находишься в сознании, но при этом ничего не чувствуешь. Ощущения приходят потом. Я называл их «отходняк». После того как тебя разберут на запчасти, а потом сложат обратно, нервные окончания воют как прокаженные. Гамма ощущений обеспечена на сутки и более. Опять-таки все зависит от степени повреждения. Но спасают наркотические обезболивающие.
В этот раз все было гораздо проще. Я вошел в прохладную операционную и лег на стол, заранее избавившись от заменяющей одежду простыни. Пожилая медсестра быстро избавила меня от повязок, притом постоянно ругаясь и взывая к богу. Напрасно она это делала. Не он сделал меня таким. Но эффект превзошел все ожидания. Разрезы недельной давности уже успели зарасти и превратились в розовые рубцы. Я восстанавливаю тело, с легкостью контролируя процессы. Главным бонусом новой мутации стало умение контролировать нервные окончания. Можно выключать боль. Засунуть руку в кипяток и при этом ничего не чувствовать. Именно поэтому извлечение титана прошло без анестезии и полностью безболезненно. Мне разрезали предплечье и, выкрутив множество саморезов, демонтировали пластину. Было весело смотреть на удивленных травматологов, которые ожидали, что я все же не выдержу боли и потеряю сознание. В факт отсутствия боли они так и не поверили.
Пока разбирались с извлечением пластины из ключицы, я перебросил ресурсы регенерации на правое предплечье и практически полностью заживил разрезы к концу операции.
– Это не поддаётся объяснениям! – воскликнул Павел Федорович, когда с процедурами было покончено и я начал одеваться. – Вы можете рассказать, как вам это удается?
– Могу, – кивнул я. – Раньше регенерация проходила без моего ведома, но была практически такой же высокой. Сейчас я могу контролировать все процессы усилием мысли. В данный момент мне требуется огромное количество энергии.
– Какой энергии? – спросил казах, также присутствующий на операции.
– Энергии, получаемой из пищи, – ответил я. – Побочный эффект быстрой регенерации – истощение организма. Я потерял много мышечной массы. Ее пришлось сжечь для восстановления повреждений, после того как очнулся. Сейчас я более серьезно разобрался, как управлять собственным телом. Все, что съел более часа назад, уже переварилось. Пришлось ускорить работу пищеварительной системы. Так же мне требуется очень много воды.
– А это не вредно для организма? – поинтересовался Павел Федорович. – Может, нам все же сделать рентген грудной клетки?
– Легкие в полном порядке, – успокоил я. – Остальные органы тоже. Через три-четыре часа мой организм будет как новый. Мышечную массу восстановлю до оптимального значения за пару дней, а затем запущу процессы укрепления скелета и немного подкорректирую скоростно-силовые качества. Не хочу больше попадать в подобные ситуации.
– Вы мутант, Игнат, – заявил Павел Федорович. – Как бы грубо это не звучало, но это так!
– Нет, не Мутант, – покачал головой я. – Просто немного измененный человек. Во мне лишь малая часть способностей, которыми обладали наши предки.
– О каких предках вы говорите? – спросил казах.
– О первых людях. О тех, которые были созданы Творцом. Мы потеряли способности и превратились в жалкие уязвимые создания. Только по своей вине. Если бы в наше существование не вмешивались извне, то человечество давно бы погибло. Самоуничтожилось.
– Давайте не будем об этом, – остановил меня Павел Федорович. – Интереснее ваши возможности. Вы сказали, что измените себя. Увеличитесь в размере? Будете гигантом?
– Нет, – ответил я и засмеялся. – Дальше этого размера не прыгнешь. К счастью. Можно нарастить горы мышц, но они не сыграют большого значения. Есть золотая середина. Я не маг. Всего лишь человек. Пусть и со сверхспособностями.
– А что с процессами отмирания клеток? – поинтересовался казах. – Вы стареете?
– Именно сейчас молодею. Возможно, от старости умереть мне не удастся. Поврежденные клетки организма заменяются новыми, но при условии поступления энергии. Я могу умереть от голода. И умереть от физических повреждений. Выстрел в голову или сердце убьет меня так же эффективно, как и любого другого человека. Если сломаю шею, то возможно выживу. Проверять нет желания. С моим образом жизни вероятнее умереть от руки альфа-мутанта. От старости вряд ли.
– Я теряюсь в вопросах! – воскликнул Павел Федорович. – Их слишком много.
– К сожалению, должен покинуть вас, – спокойно сказал я и по очереди пожал врачам руки. – Спасибо за проделанную работу. Думаю, я отвечу на все ваши вопросы, но чуть позже…
Махнув на прощанье ошеломлённым докторам, я быстро покинул операционную.
