"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— Правители могут создавать тенденции при помощи пропаганды, — заметил я.

— Совершенно верно, — согласилась она. — Вы правильно уловили суть. Пропаганда — довольно эффективный, хоть и грубый метод. Работает не всегда, но в основном работает. Однако это инструмент правителей, а Владеющий устанавливает и меняет тенденции волей.

— И что — это реально? — удивился я. — Задать своей волей вектор развития общества?

— Если воля достаточно сильна, — улыбнулась Славяна. — Начинать нужно с малого, конечно.

— Например, сделать модными любимые штаны?

— Например, — засмеялась она.

— Знаете, гражданка Славяна, — вдруг вспомнил я. — Мне доводилось слышать мнение, что граждане занимаются управлением Киевским княжеством по той причине, что вынуждены это делать. Они не могут просто бросить и отойти в сторону, потому что в этом случае всё просто рухнет.

Она слушала меня с лёгкой полуулыбкой.

— Но возможно ли такое, что на самом деле вы вполне можете отойти в сторону?

— Такое возможно, — с той же лёгкой полуулыбкой подтвердила она.

— То есть вы используете княжество просто как тренировочный полигон для своего развития? — я посмотрел на неё, чувствуя лёгкое ошеломление от своего открытия.

Славяна улыбнулась и не ответила.

Глава 22

— Здравствуй, здравствуй, — добродушно сказал князь, кивая на кресло. — Что новенького расскажешь?

— Здравствуй, княже, — поздоровался я усаживаясь. — В империи я побывал.

— Знаю уже, — кивнул он. — Докладывали мне, что ты ни с того ни с сего вдруг подскочил, запрыгнул в дирижабль и улетел.

— Герцог Оттон захватил в плен мою Владеющую, — объяснил я. — Вот я и летал её выкупать.

— Вот прямо сам герцог захватил? — улыбнулся князь.

— Кто именно захватил — не знаю. Но жила она у него в замке на правах гостьи, и о выкупе я договаривался с самим герцогом.

— Даже так? — удивлённо покрутил головой князь. — Это кто же у тебя такая значительная персона?

— Лада Дорохова, княже, — ответил я. — Если, конечно, тебе это имя что-то говорит.

— А ведь знаешь, что-то говорит, — задумался князь вспоминая. — Слышал я про неё — вроде это у тебя самая больная на голову?

— Не уверен, что самая, княже. Она же не одна у меня такая, и каждая по-своему стукнутая. Как их сравнишь? Но эта действительно где-то вверху списка.

— И зачем ты их таких понабрал? — укоризненно покачал головой князь.

— А где других-то взять, княже? К тому же ведь именно из таких Высшие и получаются. Которые нормальные — те, по-моему, и не развиваются особо. Ну, у меня такое впечатление сложилось.

— А про свою мать тоже так скажешь? — он с любопытством посмотрел на меня.

— А её зацикленность на клинике — это нормально, что ли? — тяжело вздохнул я. — Я давно уже из-за этого беспокоюсь. Надеюсь, Эрик её всё-таки немного отвлечёт.

— Ребёнка родит — отвлечётся, — махнул рукой князь.

— С нами она не особо отвлекалась, — заметил я хмуро. — Мы сами по себе росли. Извини, княже, не стоит мне, пожалуй, мать обсуждать.

— Ну и не будем, — согласился князь, — да и что её обсуждать? На самом деле, Кеннер, я с тобой и не спорю. Так и есть — все они с какой-нибудь придурью. Сколько у меня нервов эта публика сожгла, ты бы только знал. Хотя Аня вроде нормальная, пока что никаких заскоков у неё не замечал.

— Я тоже не замечал, чтобы Максакова как-то чудила, — подтвердил я. — Хотя я с ней не очень хорошо знаком, так что уверенно утверждать не рискну.

— Ладно, что это мы с тобой вдруг сплетничать взялись, как бабки на скамейке, — иронически хмыкнул князь. — Ты что пришёл-то? Рассказать что-то хочешь, или просто поделиться впечатлениями? Где гулял, какие достопримечательности посетил…

— По-хорошему надо было доклад тебе подать, княже, — виновато сказал я, — но очень уж деликатные темы затрагиваются. Позволь, я тебе устно всё расскажу, а ты мне сам скажешь, что надо в докладе написать, а что лучше между нами двумя оставить.

— Даже так? — князь внимательно посмотрел на меня. — Удивляюсь я всё-таки тебе, Кеннер. Ты же совсем молодой — сколько тебе сейчас?

— Двадцать, княже, — ответил я, чувствуя себя неловко. — В самом начале студеня двадцать один будет.

— Двадцать, — повторил он, покачивая головой. — В твоём возрасте ещё и мозгов-то быть не может, а ты вот такими вопросами занимаешься, о которых с князем только наедине можно говорить. И ведь вполне успешно занимаешься — из моих советников не каждый таким может похвастаться. Может, ты тоже какой-то ненормальный?

— Скорее всего, княже, — кисло ответил я. — Но я не специально, просто как-то само собой всё выходит.

— Само собой выходит, — усмехнулся князь. — Ну ладно, рассказывай — что там у тебя?

Я собрался с мыслями, прикидывая, что и как ему говорить.

— Для начала, княже, хочу обсудить небольшой, но интересный вопрос, раз уж мы про Ладу заговорили. Девица меня просто поразила, до сих пор отойти не могу. Она и в плену умудрилась найти себе кавалера, да не просто кавалера, а похоже, что и мужа.

— С девицами такое случается, — философски заметил князь. — Есть у них свойство выходить замуж, порой совершенно неожиданно. Не успеешь и глазом моргнуть: была девица — раз, а она уже и дама.

— Так-то так, но интересна личность перспективного мужа, — я почувствовал, как князь внутренне подобрался, поняв, что сейчас услышит что-то интересное. — Это некий Клаус фон Абенсберг — личный друг герцога Баварского и Светлый паладин церкви.

— Какая… энергичная девица, — удивлённо поднял брови князь. — И фамилия жениха мне тоже кажется знакомой.

— Он был старшим сыном и наследником графа Абенсберга, но когда обнаружилось, что он одарённый, титул отошёл его младшему брату. Причём Клауса лишили не только титула, но и дворянства.

Князь внимательно слушал, уже полностью осознав, что я рассказываю не просто любопытную историю.

— Молодые, естественно, хотели бы жить вместе, наслаждаясь обществом друг друга, однако вот неприятность — Ладу в империи вовсе не хотят видеть, потому что для них она ведьма, противная Господу. Единственным вариантом видится переезд Клауса в Новгород и, как оказалось, эта идея не вызывает у него никакого протеста. Он, в общем-то, и не скрывает, что немного обижен на империю и церковь. Графы Абенсберг принадлежат к верхушке империи, и наследнику совсем не понравилось, что его в одночасье лишили всего и выкинули на свалку.

— Что ты ему пообещал? — перебил меня князь.

— Что его никак не будут ущемлять, если он просто приедет жить. Если же он пожелает принять наше гражданство, то его дворянство будет признано без дополнительных подтверждений. Для нас он по-прежнему граф — лишение дворянства на основании того, что он одарённый, с точки зрения наших законов является юридически ничтожным. А вот если он откажется от христианства, то совершенно реальным будет и признание герба. Здесь, впрочем, есть скользкий момент — Христу вряд ли понравится, если его отвергнет высокопоставленный паладин, так что Клаусу отказ от христианства может очень дорого обойтись. Я сказал ему, что, в принципе, возможен вариант, когда он останется христианином, но поклянётся, что его потомки христианами не будут. Однако у меня нет полномочий такое обещать, и решить это может только сам князь.

Князь надолго задумался.

— Церковь тебя проклянёт, — убеждённо заявил он.

— А я-то тут при чём, княже? — изумился я. — Я ему Ладу не подкладывал, да и вообще в сердечные дела своих служащих не лезу. Я бы её и в империю отпустил, но это же не моя вина, что влюблённые там жить не смогут.

— Как у тебя всё это получается… — князь покрутил головой. — И как ты считаешь — он нам нужен?

— Нужен, княже, — убеждённо ответил я. — Очень сильный Владеющий, с хорошей перспективой возвыситься. Лада тоже сильная и перспективная, дети наверняка будут с хорошим даром. Причём Клаус совсем не против гарема, даже, по-моему, наоборот. Наше семейство ему жён и обеспечит сколько захочет, у нас хватает красивых девчонок. В результате получим большую семью сильных Владеющих, полностью преданную княжеству. Вернуться в империю у них вряд ли получится, да и для чего возвращаться? У Клауса там ничего нет, а с братом отношения напряжённые. Есть ещё один интересный для нас момент: через Клауса будет неплохой выход на имперское дворянство — пусть его и лишили титула, но для дворян он по-прежнему свой, а для Оттона вообще друг детства.