– Так было нужно. – Холод, сквозивший в его голосе, да и в образе в целом, покоробил Лайю. В голубоватом полумраке Фенрис выглядел именно так, как и должен в её понимании выглядеть Магистр. Слишком… неприступно и отталкивающе. Лайя невольно сместилась ближе к Чонсоку. Воин же перемены не увидел. Его занимали вещи гораздо более страшные, чем наличие рядом древней сущности. Фенрис добавил: – Главное, что я снова на родной земле. Мне нужно встретиться с Верховной жрицей, но сначала я верну своих людей, которых вы забрали.
– Своих людей? – переспросил Мориан. – Людей? Своих?
– Да. Вы забрали моего человека. Девушку. Азурианку. Что вы с ней сделали?
Мориан не понял значения слова «азурианка», но переспрашивать не стал. Чонсок при упоминании Тэруми встрепенулся и с ненавистью уставился на эльфа.
– Я не участвую в набегах на город, – ответил Мориан. – Я только наблюдаю и сообщаю, когда город покидают люди и идут на охоту и когда уходит черная дымка. Поэтому не знаю, кого забрали наши.
– Разве ты не доставляешь пленных к Таурохтар? – напомнил ему Чонсок.
Мориан осуждающе посмотрел на Кларис, и та виновато призналась:
– Мне пришлось им рассказать.
– Больше нет, – нехотя ответил эльф.
Кларис тепло улыбнулась ему и нашла его руку, сжала, вспоминая их первую встречу, после которой Мориан больше не стал участвовать в вылазках. Эльф свою руку сердито забрал, всё ещё злясь на девушку.
Чонсок смотрел на молчаливое выяснение отношений и испытывал отвращение.
– Отличная тактика, – язвительно бросил ему Чонсок. – Дать сбежать девушке, а потом влюбить в себя. Дальше дело за малым. Она помогает тебе, прикрывает, и ты можешь узнавать обо всем, что хочется. Где стоят дозорные, где мы расположили ловушки, где слабые места в защите города. Конечно, это всё тебе нужно знать только для того, чтобы можно было безопасно проникнуть к ней на свидание. – Затем Чонсок перевел взгляд на ошеломленную изимку: – Поэтому всё время была рядом? Я же видел, что дело не в интересе к моей персоне и уж точно не от проснувшейся любви к городу. Раньше стояла только в дозоре, а с момента, как я стал Главой, так стала активно помогать и входить в моё окружение. – Ответ не требовался, всё читалось на её лице. Голос воина стал злым и звенящим от угрозы. – Если с Тэруми что-нибудь случится, я устраню свою оплошность и досадное недоразумение в виде тебя.
Мориан вскочил и бросился с ножом на Чонсока, тот проворно уклонился и ударил в ответ. Эльф отлетел, но быстро сгруппировался и снова метнулся к воину. Фенрис вмешался и пнул сначала Мориана, отбрасывая в сторону, а потом припечатал к стене Чонсока.
– Сейчас не место и не время для выяснения отношений! – зло сказал он обоим.
В подтверждение слов с поверхности стали доноситься тоненькие протяжные скрипы. Такие звуки обычно возникают при скольжении и трении чешуи гигантских змей. Это отрезвило дерущихся, они снова сели, бросая друг на друга убийственные взгляды.
– Не смей угрожать ей, человек, – процедил сквозь зубы Мориан, выплевывая слово «человек» в качестве оскорбления.
Чонсок криво усмехнулся, окидывая надменным взглядом. Мориан снова вскочил, но Кларис схватила его за руку и резко осадила, вынуждая сесть. Эльф сначала сердито оттолкнул её, а потом увидел её выражение лица. Оно было немногим лучше того, с каким сидел сейчас воин. Что случилось, Мориан понял сразу.
– Нет-нет, лепесток, ты не можешь верить ему! Я никогда бы не навредил тебе! Я соблюдал наш договор!
– Как тогда те эльфы узнали про место на стене? – с горечью произнесла Кларис и прикрыла глаза, чувствуя себя безмерно уставшей. – Они ведь пришли оттуда.
– Я не говорил им! Да и подумай сама, мы с тобой вместе столько лет, так неужели я бы молчал о тайном ходе так долго?
Лайя безучастно сидела и словно со стороны наблюдала за всем происходящим. Выяснение отношений, драка, ненависть Чона, отстраненность Фенриса… Её собственные эмоции куда-то спрятались и не появлялись. Всё, что её занимало сейчас, это как там её Тэруми.
– Зачем Таурохтар люди? – спросила она, прерывая разборки эльфа и изимки.
Мориан смерил её брезгливым взглядом, но, наткнувшись на холодные глаза Фенриса, нехотя ответил:
– Одного обычно оставляют приманкой для дракона, чтобы безопасно пройти к клану обратно. Остальных про запас. Может, ещё для каких целей, мы не спрашиваем.
Лайя тихо выдохнула и вцепилась в руку Фенриса. Чонсок заскрипел зубами и сжал в ярости кулаки.
– Отведешь нас к месту передачи, – сказал Фенрис. – Далеко это?
– Порядком.
– Сколько часов пути?
– Дней, ты хотел сказать, – поправил его Мориан. – Полтора.
– Справимся быстрее, – после паузы заключил Фенрис. – У них пленные, бежать точно не смогут в отличие от нас.
Бежать… Это напомнило о необходимости отдыха. Лайя достала провизию, которую им собрали в дорогу, и часть отдала Фенрису и Чонсоку, а потом откусила свою порцию лепешки. Когда взгляд случайно коснулся Мориана, что сидел напротив, то Лайя неприятно поежилась. Эльф не отрываясь смотрел на то, как ели остальные. Было видно, как он силится отвернуться и не может. В животе у него громко заурчало, это привело в чувство Кларис, она вынырнула из своей задумчивости и полезла в сумку, а потом извлекла оттуда лепешки и разделила на двоих.
– Вас теперь двое, – тихо сказал Мориан и вернул часть Кларис. Изимка открыла рот, чтобы поспорить, но эльф вдруг поцеловал её. – Не спорь. Спасибо и за это. Я мало ем, ты же знаешь.
Кларис грустно улыбнулась. Конечно, мало. Как и люди в Изиме. Годы голода приучили всех обходиться малым.
– Ой, я забыла! – уже бодрее сказала она, радуясь, что недоразумения с возлюбленным закончились, и извлекла из своей сумки теплый свитер и протянула Мориану.
Чонсок только хотел высказаться на тему воровства у своих же, как увидел выражение лица эльфа, и воздержался. Мориан сиял, словно ему подарили настоящее сокровище. Никого не стесняясь, он быстро скинул с себя темно-красный балахон, что служил ему курткой. Под верхней одеждой нижней не оказалось. Ни рубашки, ни сорочки, ничего. Мориан натянул свитер и расплылся в блаженной улыбке, а потом снова отвесил изимке быстрый поцелуй. Наверх водрузил свой балахон.
– Спасибо! И даже незаметно, что он у меня есть, – довольно произнес эльф, а потом откусил маленький кусочек лепешки и принялся его тщательно пережевывать.
Увиденное не только у Чонсока оставило неизгладимое впечатление. Лайя отложила свою лепешку. Есть расхотелось. Судя по тому, что лепешка Фенриса легла обратно на сумку, у него тоже пропал аппетит.
– Это же ваш клан изгнала Верховная жрица, – вспомнил Фенрис. – За что?
– За отказ воевать с людьми, – нехотя ответил Мориан, кривясь.
– Но вы же… – Столь противоречивая информация вызвала у Чонсока ступор. – Вы приходите в город, убиваете, грабите, обмениваете наших людей… Или в вашем понимании это не война?
Мориан поднял руку, прося паузу, и продолжил есть, смакуя каждый кусочек, а когда всё доел, уже более миролюбиво пояснил:
– Мы не воюем с людьми, что бы вы ни думали там у себя. И никогда не воевали. Когда возник барьер, и эльфы ввязались в войну с людьми, наш клан был единственный, кто выступил против решения Главнокомандующего Эарендила и Магистра Муилькорха. Таурендил – не воины. Мы дети леса, мы живем в гармонии, а не нарушаем её, проливая кровь без нужды. За это нас изгнали из Дэйлора и запретили бывать где-нибудь ещё, кроме как того участка, который выделили.
– Почему воруете, подвергаясь такому риску? – всё равно не понимал Чонсок. – Почему не выращиваете ничего сами, как это делаем мы?
– Выращиваем, вот только земля, на которой мы живем, мало для чего пригодна. – Он горько усмехнулся и добавил: – Поэтому её и выделили, что ничего на ней живого нет. Нет у нас и животных. Охотничьи места на территории Таурохтар.
– А они разрешают вам охотиться, только если вы приведете им людей, – снова вспомнил Фенрис, составляя у себя в голове общую картину. – А что с остальными кланами?
