– Вы близки к истине, коллега, – сказал Шапиро. – Мои мысли текут в том же направлении. Следы остались явные, особенно в материальном плане: те, кто побывал здесь, пользовались крайне редким изотопом железа, а вмятины на крышке бункера и на силовом агрегате, удерживающем капсулирующее поле на дне шахты, сделаны чем-то вроде неймса.
– Допустим, сюда прибыли тартарианцы, – задумчиво сказал Эрбенов, – проигравшие схватку с нашими парнями в Пузыре при попытке захвата джинна. Как они узнали о существовании моллюскоров?
– А здесь я бы обратил внимание на сие обстоятельство наших спецслужб. Вполне допустимо, что на Земле находится разведгруппа тартарианцев либо эмиссар, сумевший нанять людей в свои помощники и информаторы. О копии Реестра Мёртвой Руки со списком всех военных баз во Вселенной кто только не болтал в соцсетях, и не исключено, что какой-то из сотрудников Института цифровых исследований доложил патрону о Реестре и о находке тюрьмы моллюскоров, соблазнившись подачкой эмиссара.
– А если это были не тартарианцы?
– Найденные нашими дронами следы железа…
– И всё-таки? Почему такими же материалами не могут пользоваться другие цивилизации?
– Не буду спорить, – легко согласился Шапиро.
– Господа, – оборвал Дарислав ненужные в данный момент рассуждения. – Займитесь изучением полученных данных каждый на своём уровне. Отыщем капсулу – обсудим.
– Надо спуститься в каньон и тщательно обследовать, – подал голос Лавр Спирин. Парню исполнилось двадцать пять лет, и в силу молодости он изнывал от безделья. – Да, товарищ капитан?
Давлетьяров промолчал. Обладая жёстким характером и подчиняясь собственному положению человека, ответственного за жизни подчинённых и выполнение заданий, он был неразговорчив.
Дарислав невольно вспомнил, что такими же немногословными были и другие знакомые капитаны космолётов, с кем он путешествовал по космосу: Бугров и Дроздов. Поэтому каждое их слово ценилось, как говорится в таких случаях, на вес золота.
– Детальное обследование ещё впереди, а пока работаем дистанционно, по аватар-формату.
Имелось в виду использование роботов, управляемых операторами, сидящими в корабле. Данный вид космических исследований давно вошёл в норму и не раз спасал исследователей в экстремальных ситуациях. Роботов было, конечно, жалко, зато не гибли люди.
Через час Калиф наконец обнаружил криптомодуль «Пастуха», прятавшийся, как оказалось, в негустом колечке пыли на расстоянии двухсот тысяч километров от Вирго 444. Он представлял собой невидимое облачко изменённого вакуума, формой напоминающего черепаху (компьютер эскора синтезировал изображение), которая «вспыхивала» коротким сигналом: «Я здесь!»
Подошли ближе, просветили сканерами район в поисках опасных предметов, закладок или «минных растяжек», ничего не обнаружили (на Земле такие вещи использовались спецслужбами испокон веков, что отразилось и на нынешних программах определения угроз) и переписали запись в сервер Калифа. «Черепаха» не стала сопротивляться «вторжению» и выдала всю информацию, которую имела, бесследно растаяв в вакууме.
Записей в её памяти было много, в основном технического плана: параметры среды, характеристики планеты, результаты наблюдений и показания датчиков, – но главным оказался видеофильм, снятый компьютером «Пастуха» во время финального инцидента. Длился он всего семь минут, однако Дарислав и космолётчики пересмотрели его не один раз, прежде чем окончательно пришли к единому мнению.
Начинался фильм с того, что сначала все дроны «Пастуха» попадали в ущелье Вирго. Остался только один – на высоте двадцати километров, он-то и передал запись на борт беспилотника.
Затем на цепочку кратеров – взорванных камер моллюскоров – опустилось мерцающее прозрачное облако, запустив туманные «щупальца» в каждый кратер. Обследовав таким образом камеры – весь процесс длился не больше минуты, – облако накрыло последнюю камеру, и через несколько секунд её крышка медленно встала ребром.
Облако протиснулось в отверстие этого гигантского люка, исчезло. Движение на дне каньона прекратилось, но ненадолго. Через две минуты из люка выметнулась в атмосферу бланеты струя чёрной жидкости, похожей то ли на нефть, то ли на гудрон, превратилась в бликующий в свете близких звёзд зеркальной поверхностью изогнутый эллипсоид, и кто-то из космолётчиков в рубке эскора прошептал:
– Моллюскор!
Закончилось представление неожиданно.
Из камеры следом за языком «нефти» вырвалась струя туманно-прозрачного воздуха, по форме напоминающая фонтан человеческих рук, эти «руки» охватили эллипсоид моллюскора, и тот начал таять. Всем было понятно, что неизвестный объект просто накинул на себя какое-то поле, сделавшее его невидимым. Ещё через несколько секунд странное эфемерное облако с моллюскором внутри метнулось к висящему на высоте полусотни километров беспилотнику. Изображение раскололось на множество кривых прозрачных лезвий, и запись закончилась.
– Он его съел! – раздался в тишине рубки изумлённый голос Спирина. – Моллюскор сожрал «Пастуха»!
– Едва ли, – сказал Шапиро с сомнением. – Он его захватил, перепрограммировав комп.
– Зачем?!
– Чтобы использовать.
– Каким образом?!
– А это уже на вашу фантазию, молодой человек, – рассмеялся Шапиро. – Но взял под контроль наш беспилотник не сам моллюскор.
– А кто? – спросила Вия.
– Тот, кто его выпустил из камеры.
– Тогда это тартарианцы! – воскликнул Спирин. – Проиграв с джиннами, они решили взять реванш здесь!
– Тартарианцы в Пузыре не использовали технологии, проявившиеся на «Чёрном принце». Они посылали обыкновенные космические аппараты со скромным ИИ. На Вирго действовал кто-то поумней.
– Поумней или повзрослей?
– И то и другое, – ответил Шапиро после недолгих раздумий.
– Опять скажете – ваш За-Разум?
– Не скажу, – снова рассмеялся физик. – Но очень хочется.
По интеркому донеслись смешки членов экспедиции, прислушивающихся к разговорам.
Дарислав переждал шум.
– Шутки в сторону, леди и джентльмены, продолжаем аватар-манипуляции. Таир Копулович, вам нужны дополнительные транспорты?
– Спасибо, товарищ полковник, – с подчёркнутой вежливостью отозвался археоинженер, привыкший действовать по своим планам. – Ничего не надо.
– А когда можно будет спуститься вниз на катере? – воинственно спросил Спирин.
* * *
Это «скоро» наступило только через три часа.
Волкову и самому надоело торчать в центре управления эскором в качестве указующего перста, захотелось размяться, и, пока члены экспедиции продолжали сидеть в исследовательском секторе и по каютам на «аватаре», он решил прогуляться по бланете, представлявшей для специалистов несомненный интерес. Всё-таки не каждый день и даже год люди сталкивались с погасшей звездой, превратившейся в гигантскую планету, которая сделала вызов всем известным теориям.
Впрочем, ландшафты Вирго 444 не отличались разнообразием. По сути, это был застывший в твёрдый ком за несколько мгновений плазменный океан, каким была звезда-карлик до момента охлаждения. Только, в отличие от водяного океана, объём которого расширялся при замерзании, плазменный, наоборот, сжался, и бланета представляла собой ажурный шар льда, разве что не водяного, а каменно-металлического. По словам Весенина, при ударе по звезде-карлику неизвестным полем произошла множественная и при этом сверхбыстрая реакция трансформации лёгких элементов – водорода, гелия, лития, вплоть до кислорода – в тяжёлые, от железа до золота и свинца, и космолётчики наблюдали за невероятной сферой с восторгом и страхом, обсуждая её невероятную ценность: золота и более редких элементов она содержала столько, что разработка месторождений окупилась бы при любых затратах очень быстро.
– Интересно, звезду превратили в планету, – заметил возбуждённый Спирин, которого Дарислав отпросил у капитана отпустить с ним в качестве оператора, – до того как на ней создали тюрьму, или это сделали те, кто эту тюрьму проектировал?
