Грибы Среднерусской полосы - Корн Владимир Алексеевич

В своей недолгой жизни Игнат успел навидаться всякого, но в подобной ситуации оказался впервые. И потому перед тем, как опустить автомат, какое-то время раздумывал: а не остаться ли ему в одиночестве?

– Верь мне, Игнат, верь! – продолжал убеждать его Лапа. – Расскажу тебе, и ты сам скажешь: все правильно сделал.

– Повествуй, – потребовал Игнат, едва они оказались на втором этаже заброшенного дома, на всякий случай забаррикадировав лестницу мебелью.

Всю дорогу Лапа подчеркнуто вел себя так, как будто полностью ему доверяет, и даже автомат закинул за спину, обвешавшись рюкзаками.

– С чего начать? – с готовностью спросил он. – Может, мне лучше на вопросы ответить?

– Вот тебе первый. Как все произошло?

– Стоим мы, значит, тебя дожидаемся. Отошел Артемий в сторону, чтобы не у всех на виду. Через какое-то время к нам возвращается, губы в крови, лицо бледное как у покойника, а глаза страшные такие! Мы у него – что с тобой?! Он хватается за автомат, и очередью на весь магазин! Как меня пулей не зацепило, до сих пор невдомек!

– Сразу практически всех и положил? – голос Игната был полон недоверия: людей с плохими рефлексами ныне осталось мало.

– Нет, все по-другому было. Артемий только Тоху, да Сеню Стакана. Санчеса Талый убил. Стрелял-то Талый как раз в Артемия, но Санчес, болван, метнулся, да не туда. Ну и как раз под пули вылез. Санчес будто специально Артемия собой прикрыл, в итоге Талому в живот от Темы и прилетело. Игнат, в натуре жуть жуткая! У Артемия левая рука считай на нитках висит, грудь разворочена, нога в колене перебита, а он как будто боли не чувствует, только щерится!

Вспоминая, Лапа нервно передернул плечами.

– А Мангал что?

– Он в рюкзаке копался, когда началось. Пока соображал, все вокруг и закончилось. По итогу только мы с ним целыми и остались. Наверняка у Артемия «черная плесень» крышу снесла? – он полуспрашивал-полутверждал.

– Слышал о чем-то подобном, но там всего двумя жмурами дело обошлось, – подумав, кивнул Игнат, мысленно благодаря небеса за то, что находился в Саватеевке. – А Мангала ты за что?

– О, это давняя история! Может, вначале куснем чего? Жрать хочется невмоготу! А заодно и бахнем. Так сказать, стресс снимем, и за упокой не помешало бы.

Лапа если и лгал, то складно, не подкопаешься. «Черная плесень» действует по-разному. Может и не проявляться ничем, а может, как в случае с Артемием, добраться до мозга, в чем гематоэнцефалический барьер нисколько ей не помеха, как объяснял Игнату один ученый товарищ, и тогда все, прощай разум! Но в любом случае жить остается считанные дни, затем гарантированно приходит смерть. И симптомы всегда и у всех одинаковые – кровавый кашель. Тогда кровь на лице Артемия появилась не от прикушенной губы.

«Осмотреть бы Артемия, но лезть в темноте к трупам может дорого обойтись. Собаки, конечно, не гризли, которые запах падали за шестьдесят километров чуют, но наверняка они уже где-то рядом, если еще не пришли. И останется к утру от моих несчастливых попутчиков рожки да ножки», – размышлял Игнат.

– Ты же сказал Мангалу, нет у тебя выпить?

– Тогда и не было. Я в рюкзаке у Тохи фляжку надыбал, будешь?

Поначалу желание у Игната присутствовало, но сразу улетучилось, как только воздух заполнила вонь от сивухи.

– Пожалуй, воздержусь, – решительно заявил он.

– Как знаешь. А я ни в коем случае. Так, а это что у нас? – Лапа шуршал, изучая содержимое чьего-то сидора наощупь. – Сало. Светильник бы какой, чтобы организовать все по-человечески. Есть! – обрадовался он чему-то.

– Что именно?

– Огарок. Нет, ну каким же все-таки Тоха был запасливым: все у него имеется!

– Сначала окно завесь, – Игнат даже не тронулся с места, удобно пристроившись с ногами на диване.

– Разумно, – согласился Лапа. – Проблема в том, что глаз выколи, и где тут что-то подходящее найти?

– Держи. – Игнат протянул ему плащ-палатку. – Должно хватить.

Несколько минут, и Лапа торжественно водрузил флягу в центр стола. Закуска была немудренной – ржаные сухари, пучок успевшего повянуть лука-порея и сало, чья шкурка оказалась толщиной едва ли не как оно.

– Приступим? – Лапа оживленно потер ладони одну о другу. – Тебе налить, не передумал?

– Нет, – в очередной раз отказался Игнат.

– Ну, как говорится – за все хорошее! – и Лапа влил в себя содержимое алюминиевой кружки.

У Игната была такая же. Удобная вещь. Вместительная, легкая, ударов не боится, и при необходимости в ней можно вскипятить воду.

– Жду продолжения рассказа.

Лапу развезло практически сразу. То ли он был слаб на выпивку, то ли пойло оказалось по-настоящему крепким.

– Задавай вопросы, мне так будет легче.

– Давно этих людей знаешь?

– Не сказать, чтобы очень.

– Кто они?

– Как будто сам не понял. Бандиты, кто же еще? Много ли сейчас так сказать разновидностей? Они, барыги, крестьяне да сапоги. Ну, и еще рабы.

Игнат кивнул – все так и есть. Разве что бандиты предпочитают называть себя вольными. И у рабов прижилось другое название – сотрудники, в чем Игнат видел даже не иронию – откровенный цинизм. Лапа выпил еще, язык у него развязался, и потребность в вопросах практически отпала.

– Не срослось у них в Добрянске, они на юга и отправились, в Тарасов. Рассчитывали у Константина пристроиться: слух прошел, что он крупное дело затеял, и люди ему нужны.

– А ты как среди них оказался?

– Отдельная тема. Эти козлы дорогих мне людей постреляли. Причем в момент, когда бабло на толпу раскидывали: что-то они там сообща сотворили, и вдруг такой результат! Против любых понятий, согласись.

– Слово против не скажу. Но на вопрос ты не ответил.

– Случайно встретились. Подумал: Юрик – это твой шанс!

– Так тебя Юрой зовут?

– Ага. Юрий Кононов. Вообще-то я – Конь, но пришлось Лапой назваться, типа Лапин фамилия.

– Ты говори-говори.

– Подкатил я к ним. «Чё ково, пацаны, не желаете принять в свою дружную компанию? Тем паче тоже в Тарасов рулю». Побазарил с Темой, и в итоге все ладушки сошлось. Рассчитывал – дорога длинная, глядишь, и получится все как надо. Как в воду глядел! Теперь, главное, отсюда живыми выбраться. Ты, Игнат, насчет меня даже не сомневайся: нам с тобой делить нечего! – закончил он рассказ совсем уже заплетающимся языком.

Кое-какие вещи в его рассказе не сходились, но Игнат давить не стал.

– Ладно, спим до утра.

– Дежурить по очереди будем?

– Если есть желание, и за меня тоже покарауль. Собаки сюда не доберутся, а для людей мы здесь как в ловушке.

За ночь Игнат просыпался два раза. Первый – когда приснился ему сон. Не то чтобы кошмарный, но хорошего в нем было мало – в самый неподходящий момент заклинил автомат. Он схватился за нож, понимая, что шансов против медведя у него нет. Косолапый, глядя на него, почему-то расхохотался. Поворочался Игнат, вспоминая хохочущего медведя, чей смех удивительно был похож на Печалькин: тот, когда начинает заливаться, едва ли не повизгивает, и снова заснул.

Второй – когда почудился ему близкий выстрел. Послушал Игнат дыхание своего напарника по несчастью, что-то бормочущего во сне, а заодно грызню собак там, где оставались трупы Артемия и остальных, и провалился теперь уже до рассвета.

Утром встретило их густым туманом.

– Как ты думаешь, собаки проблем на создадут? – поинтересовался Юрий, ловко кромсая буханку хлеба, который, если судить по запаху, был на картофельной опаре.

– Вряд ли. Сытые они, и жрать еще много. Какой им смысл лезть под пули?

В принципе Юра ему нравился: не самый плохой из тех, с кем Игнату приходилось иметь дело, разве что излишне суетлив.

– Что будем делать дальше?

Конь время от времени страдальчески морщился: вчерашнее возлияние некачественным пойлом давало о себе знать.

– Позавтракаем, рюкзаки разберем, и уже тогда подумаем, – сказал он, наблюдая за тем, как под ножом Юрия оказался шмат сала, который они не доели накануне.