– Да, – сказал Грин уже в полный голос.
– И она, конечно же, вновь не рискнула представиться?
– Да, – повторил Грин еще громче. – Я посоветовал ей воспользоваться браслетом и назначить вам встречу. Мне было сказано, что браслетом никак нельзя.
– Все такая же красивая? – спросил Кратов, слегка потерявшись.
– Умопомрачительно! – с удовольствием подтвердил Грин. – Вот коллега не даст соврать.
Брандт не удержался от комментария:
– М-м-м-да…
«Я полагал, что все мои женщины остались на Земле, – подумал Кратов. – Кто же эта таинственная дама? И почему она ищет меня здесь, на Старой Базе, да еще ведет себя, словно театральная заговорщица? Может быть, это кто-нибудь из звездоходов? Например, шальной нуль-поток занес в сей уголок мироздания Ленку Климову, железного командора Звездного Патруля. Однако же умопомрачительно красивой я бы ее не назвал. Да и ходят какие-то темные, бездоказательные слухи о странном развитии ее карьеры… Или Оленька Лескина – хотя Феликс наверняка бы нашел более выразительные эпитеты для девушки, которой он не достает до плеча еще более, чем Брандту… Или кто-то из моего прошлого, о котором я почему-то счел за благо позабыть. Что ж, я знаю одно: меня упорно ищет некая женщина. Умопомрачительно красивая. Впрочем, как все мои женщины, что остались на Земле. Или в моем прошлом… Эта женщина терпеть не может видеобраслетов и старается избегать постороннего общества. И она точно знает, что врожденное любопытство не позволит мне ни секунды лишней усидеть на месте, едва только я почувствую в происходящем какую-то загадку. Так чего же я здесь торчу?!»
5
Старая База трепетала под ногами.
Он шел безликими, закованными в старинную броню коридорами, пребывая в совершенной и радостной уверенности, что заблудился. В тот давний визит у него не было возможности как следует осмотреться и все досконально изучить. Что же было говорить о нынешнем, когда все прежние слабые ориентиры, о которых он еще мог как-то помнить, были стерты? Изменились все надписи, все указатели и транспаранты, изменился даже сам стиль начертания. Добавились пиктограммы галактической системы обозначений – для всех, кто так или иначе воспринимал видимую часть электромагнитного спектра. Возможно, присутствовали и невидимые одороглифы, они же, если по-циничному, «собачьи метки», – для иных посетителей, кто предпочитал обоняние в качестве основной системы восприятия (хотя на памяти Кратова лишь однажды Землю почтили своим присутствием утонченные фрипты, похожие на скатанную в клубки радугу, лишенные зрения и слуха, обитавшие в своем удивительном, замкнутом и труднодоступном для посторонних парфюмерическом пространстве; сделали они это из чистого любопытства, визитом остались недовольны – Земля показалась им чересчур смердящим мирком, – и на Старую Базу по пути, разумеется, не заворачивали).
Коридоры были пустынны. По всей видимости, его занесло в рабочую зону Базы, где живые души не слонялись, отирая углы, а проводили время перед пультами и экранами за наглухо задраенными от непрошеных гостей дверьми. Несколько раз Кратову приходилось уступать дорогу тяжелым транспортерам, нагруженным самого устрашающего вида контейнерами. Для чего могли сгодиться такие емкости из пористого металла, перехваченные для верности керамическими ребрами, покрытые изморозью и тревожно мигающие индикаторами состояния содержимого? Например, для перевозки свежезаготовленных джиннов. Или драконов, свежеоглоушенных доблестными рыцарями… Не успев додумать до конца эту мысль, Кратов вынужден был вжаться в стену, чтобы пропустить слаженно маршировавшую когорту рыцарей, словно бы явившихся из его воображения, сияющих металлическими доспехами, разве что без турнирных копий наперевес. Впрочем, по пристальном рассмотрении те оказались роботами-андроидами. Чудо-латники топали невесть куда сами по себе, и единственным сопровождающим их живым существом была крохотная лохматая дворняжка. Кратов ее внимания не привлек, как ни старался: единственным, чего он был удостоен, стала дежурная отмашка куцым хвостиком.
Кое-где его вынудили изменить маршрут. Торчали указатели с надписями «Проход закрыт» и пиктограммами запрета. Когда он все же попытался запретами пренебречь, то уперся в невидимое, но совершенно непреодолимое изолирующее поле. «И в самом деле, чего мне там делать?» Кратов потоптался немного, пытаясь хоть что-то рассмотреть в плотной и даже слегка клубящейся темноте. Ему даже померещилось движение, привиделись странные разлапистые фигуры… Он так и остался в неведении, что это было – сектор для приема особо капризных инопланетян или просто ремонтные работы. «Вот раньше, в мое-то время, здесь повсюду можно было ходить», – брюзгливо подумал Кратов, сворачивая в соседний коридор.
Иногда попадались и люди. Они выглядели слишком занятыми, чтобы Кратов отважился вступить с ними в разговоры. Он и сам плохо переносил, когда его отвлекали от дела какие-нибудь шалберники… Те в свою очередь оглядывались на Кратова. Им тоже представлялось удивительным появление здесь досужего туриста.
Один из них спросил прямо, довольно-таки строгим тоном:
– Вы что, потерялись, уважаемый?
– Потерялся, – охотно согласился Кратов. – Но вскорости непременно найдусь.
Однако же пора было возвращаться.
Никто не подстерегал его за поворотом, не бросалась на шею с возгласами: «Вот ты где! А я уж тебя обыскалась!» таинственная незнакомка. Это казалось странным и столь нарочитой странностью даже немного раздражало. Поэтому самым разумным в такой ситуации было пустить все на самотек и дать событиям развиваться своим чередом.
Кратов остановился посреди коридора, который, конечно же, был пуст и гулок. «Достаточно, – сказал он себе. – Я проделал немалый путь, отдал дань воспоминаниям, убедился, что все течет и изменяется, и старина Гераклит [60] был прав. Меняется даже Старая База, этот оплот технического консерватизма и косности. Кто-то сильно постарался, чтобы я не нашел здесь ничего знакомого, исполать ему. Может быть, это и к лучшему. Но на сегодня хватит слоняться по кругам своим».
Он повернулся и пошагал в обратном, как ему представлялось, направлении. Но поскольку заблудился уже довольно давно и основательно, то вместо ожидаемых шлюзов оказался где-то на окраине все той же рабочей зоны.
Когда он совсем уж было собрался воспользоваться браслетом и воззвать к Татору за помощью, то внезапно обнаружил, что уже бывал здесь.
Причем бывал не сегодня, а те самые двадцать лет назад.
В то время не было здесь никакой рабочей зоны. А жили в этих местах веселые и беззаботные курсанты-навигаторы, которым предстоял рутинный перелет на галактическую базу «Антарес», то есть обычное практическое занятие по курсу космонавигации. И с каждым шагом Кратов находил все новые знаки того, что достиг цели своих кружений по монотонным интерьерам древнего орбитального комплекса.
Попущением первостроителей на этом участке коридора броневые плиты наползали одна на другую, образуя ребристый выступ. «Пригибайся, – строго сказал Стас Ертаулов. – Долдон несчастный, башку отобьешь, и зачем мне тогда второй навигатор без башки?» До выступа было не меньше полуметра, голове практически ничто не угрожало, и все же Кратов послушно пригнулся… В десятке шагов тускло горел, помаргивая, светильник в форме Сатурна, опоясанный таким же сложносоставным кольцом и такой же пыльный. «Это в нашу честь! – обрадовался Стас, выпятив грудь с эмблемой училища, голубым Сатурном на фоне черно-звездного неба. – Нас ценят и уважают, а это добрый знак!» Привстав на цыпочки, Кратов сумел разглядеть выбитую сбоку на цоколе цифру «2065», вероятно, дату изготовления, да и по всему было видать, что светильнику столько же лет, сколько и самой Старой Базе. Он и тогда видел эту цифру, но не стал разочаровывать Стаса… Еще один поворот, и должна была явиться их с Ертауловым каюта.
