Негромкая человеческая речь вклинилась в её спасительную, размеренную жизнь леса. Шорох листвы, прерываемый иногда звуком сломанных веток, мешал, сообщая, что сюда идут.
– Лайя!
– Лайя!
Торопливые шаги, переходящие в бег.
Если бы это была Тэруми, то Лайя бы шагов не услышала. Её маленькая вредина умеет ходить так тихо… Это Чон. Отстраненно думалось ей.
– Лайя!
Оцепенение слетело с неё. Голос она узнала. Её нашли.
– Лайя! – снова громко крикнул Чонсок.
Она отстранилась от дерева и направилась на звук. Воин кружил по лесу вокруг её павшей лошади и пытался по следам понять, куда она, Лайя, делась. Чуть впереди на лошади сидела Тэруми, высматривая следы прямо оттуда.
Нужно было позвать его, их, но Лайя стояла и смотрела, плача от облегчения. Живы. Они. Она. Вернулись…
Чонсок заметил её и помчался на встречу. В его объятия она упала. Слезы с новой силой побежали по лицу. Она вцепилась в его одежду, ища опору.
– Я так устала, Чон… Эти люди… Они дышат… представляешь? И там есть дети… Чон… я должна была… я не хотела, но тогда бы…
– Тише, тише, всё хорошо. – Он гладил её по волосам и спине, прижимая к себе. – Ты молодец. Справилась.
– Они лежали… Им было холодно… А я всё шла… Одна… Мне нужно было выбраться… Фенрис ждет…
– Ты больше не одна… Чхаэри, я с тобой, – шептал он, бережно прижимая к себе.
Характерные звуки бега лошади заставили их обоих вздрогнуть. Лайя отстранилась от Чона. Судя по удивленному лицу воина, прибывший Натаниэль здесь оказаться не должен был. Сам эльф своё присутствие обозначил коротким кивком и жестким:
– Возвращаемся.
Он протянул ей руку, и Лайя поспешила забраться к нему на лошадь. Чонсок быстро подбежал к павшей лошади ведьмы, забрал сумки, прикрепил их возле своих, а потом занял место позади Тэруми. И сразу же они пустились в галоп. Лайя позволила себе расслабиться и не следить за дорогой. Натаниэль мчал куда-то. Значит, знал куда. Его руки не давали ей упасть. Изумительно. Она даже не стала смещаться, чтобы как-то обозначить дистанцию. Чувствовать возле себя хоть одно живое существо – то, что ей сейчас необходимо.
Возле высоких дверей они спешились. Прежде чем Натаниэль открыл дверь, Чонсок сказал:
– Спасибо.
Эльф не стал лукавить или делать вид, что его поступок был незначительный. Ответил лаконично:
– За мной был долг. Да и трое человек вряд ли поместились бы на одной лошади.
Когда Чонсок осторожно стал снимать Тэруми с лошади, Лайя встрепенулась.
– Что случилось? Ты ранена? Что произошло?
– Не смертельно, – довольно грубо огрызнулась она, а потом при виде израненного лица Лайи чуть смягчилась. – Подвернула ногу. – Чонсок захотел взять её на руки, но Тэруми с силой пихнула его. – Не нужно.
Воин не стал выяснять причину её злости, против силы подхватил и понес. Натаниэль забрал поводья лошадей и красноречиво указал глазами на открытое подземелье. Лайя послушно скользнула внутрь. Именно скользнула, потому что нога проехалась по влажному камню, и девушка больно шлепнулась на зад. Эльф учтиво поинтересовался:
– Вам помочь?
– Я сама, – процедила от боли Лайя, поднимаясь и потирая ушибленное место.
Настаивать Натаниэль не стал, запер дверь и продолжил спуск вниз.
При виде Чонсока Исалиэль на мгновение просияла, а заметив довольно живую и бодрую Тэруми у него на руках, чуть успела скрыть досаду. Тэруми картинно обвила его шею рукой и принялась ласково перебирать черные локоны. Хватка Чона стала сильнее, выражая своё отношение к показательному выступлению. Тэруми сжала его волосы и чуть потянула, вынуждая посмотреть на неё.
– Не смей называть её родная, – на азурианском тихо проговорила она, ярко сияя отраженным в глазах гневе. Губы при этом продолжали мило улыбаться. – И обнимать так…
Чонсок не сразу понял, к чему это? Кого обнимать? Рыжая ведьма прошла мимо них, ничего не замечая вокруг, слишком сосредоточенная на том, чтобы снова не упасть. Воин тихо вздохнул, вдруг понимая, что Тэруми слышала его в лесу. И всё же объяснение он придержал до того момента, как опустил её на землю.
– Твоя ревность неуместна! Как ты вообще можешь о таком думать? Она мне как сестра! – он выговаривал ей на азурианском, тайно радуясь, что нет лишних ушей, которые могли их услышать и понять. Страшно представить, что было бы, услышь их Фенрис.
– Что-то я не помню такого трепета в твоих отношениях с Чиджу!..
– Как это вообще можно сравнивать?..
***
Лайя сидела у кромки озера и меланхолично оттирала руки и лицо от крови. Потом принялась за сапоги. Азуры что-то там делили. Опять. Что именно, не хватало душевных сил узнать. Понимание, что это надолго, отозвалось у неё внутри раздражением, смешенным с усталостью. Она подобрала свои сапоги и, босая, прошла до спорящих. При виде неё они замолкли. Чонсок отвернулся, часто дыша от гнева, а Тэруми зло сощурила глаза, явно планируя убийство.
– Покажи, что с ногой, – отрешенно произнесла Лайя и уселась на камни.
Она подтянула к себе свои сумки и стала перебирать уцелевшее. Странно, но зелья не все разбились. Мази были в металлических ёмкостях, поэтому и вовсе оказались невредимы. Чонсок помог сердито сопящей Тэруми сесть и снять сапоги, а потом ушел к озеру, прихватив с собой обувь.
Тэруми молча наблюдала за Лайей. На её ведьмочке опять не было живого места, но она не лечит себя, а сидит и перевязывает ей ногу. Стало стыдно за свою ревность. И всё же то, как Чон обнимал… Она подавила новый ядовитый приступ злости.
– Я заметила, что ты отстала от остальных, и вернулась, – тихо сказала Тэруми, – но увидела лишь лошадь. Где ты была всё это время?
– Я упала прямо в логово проклятых людей. – Тэруми широко распахнула глаза от ужаса. Лайя безэмоционально продолжила: – Они спали. Мне нужно было просто быть тихой. Но я не хочу об этом говорить. – Она закончила перевязь. – Ты сможешь идти? – Тэруми сразу же кивнула. Лайя в сомнении покачала головой, но спорить не стала, зачитала заклинание.
– Давай тебя подлечим.
– У меня лишь ссадины. К тому же нет времени на это. Нужно уходить.
Лайя собрала обратно всё в сумку и поднялась, собираясь позвать Чона, как Тэруми, стыдливо отводя глаза, попросила:
– Мне нужно какая-нибудь палка, чтобы опираться первое время на неё. – Лайя не ответила, поэтому Тэруми подняла на неё взгляд. Сомнения сестры и её предложение прочитала по глазам. – Я не останусь и пойду с вами. И клянусь, что не замедлю. Просто найдите мне чертову палку! Постепенно твоя магия меня вылечит.
– Я скоро вернусь, – предупредил Чонсок, слыша их. – Соберите пока всё в дорогу. Ненужное – выбросите.
Воин коротко сообщил эльфам о цели выхода на поверхность, и Исалиэль увязалась за ним. Лайя и Тэруми разложили содержимое сумок. Почти всё, что было у Тэруми, пришло в негодность. Запасные вещи, которые она взяла в дорогу, тоже не подлежали восстановлению. Они не только изменили цвет, они плотно смешались с осколками стекла. Перебирать и очищать было некогда. Её часть провизии также была потеряна. Состояние припасов у Лайи оставляло желать лучшего, хотя многое тоже пришлось выбросить: оно было залито кровью растерзанного животного. Вещи для Фенриса каким-то чудом остались в первозданном виде. Лайя любовно их огладила и снова сложила в сумки.
Чонсок вернулся быстро. У него в руках была две довольно крепкие палки. Тэруми выбрала наиболее подходящую, а потом иронично усмехнулась и сказала:
– Угрюмый, как увидит меня с костылем, век не забудет. – Лайя хихикнула, впервые за день вырываясь из своего странного состояния оцепенения. Тэруми от этого просияла и решила закрепить результат. – Теперь я в нашей четверке могу побороться за звание самого немощного. Осталось только сединой обзавестись, но учитывая наш образ жизни, за этим дело не станет.
– Дурочка, – толкнула её Лайя, засмеявшись по-настоящему.
Чонсок с улыбкой посмотрел на них и сообщил:
