— Сам?
— Сам.
— А я что тут буду делать? — спросила Вера.
Мы с ней особо не обсуждали то, чем она будет здесь заниматься. Поэтому я пожал плечами и сказал:
— Ну, ты пока походишь по Якутску, погуляешь, посмотришь, что здесь и как. Я быстро, буквально дня за два-три справлюсь, и вернусь.
— Нет, Муля, я хочу с тобой! — упрямо сказала Вера и надулась. — Я поеду с тобой, и точка! Раз ты меня сюда привёз, значит, ты не можешь меня бросить одну в этой гостинице. И вообще, я одна оставаться тут боюсь!
Спорить с ней было невозможно, поэтому я сокрушённо вздохнул и сказал:
— Ну, Вера, ты пойми, я поеду в какую-то забитую дыру, там не будет ни возможности помыться — вот ты до сих пор чешешься от этой пыли, да и устала — а дороги там, между прочим, будут ещё хуже. Оставайся в городе — здесь всё-таки хоть какие-никакие, но удобства. Там же ничего этого не будет.
— Нет, Муля, я еду с тобой! — Вера была непреклонна.
Буквально через некоторое время, словно из ниоткуда, материализовалась женщина-администратор. За ней, торопясь, бежал невысокого роста коренастый якут в хорошем добротном костюме, который, очевидно, и был директором гостиницы.
— Добрый день, добрый день, дорогие гости, — приветливо улыбаясь во все тридцать два зуба, так что ему бы позавидовали даже американцы, запричитал он. — Мест совершенно нету, но вы не переживайте, мы вам сейчас что-то придумаем. Мы вам хорошо придумаем! Вы будете довольны!
— Да, спасибо, — с улыбкой от такого гостеприимства, сказал я. — Мы так долго добирались к вам, что очень устали.
— А вы по какой надобности будете? — с хитрым прищуром сразу переключился на важные события мужчина. — Проверку приехали делать или же по каким-то другим делам?
— И то, и то, — сказал я, не вдаваясь в подробности.
По себе знал ещё с тех, своих бывших времён, что пока они будут меня воспринимать за начальника, то отношение будет совсем другое. Почему-то опять вспомнилась знаменитая пьеса о том, как «К нам приехал ревизор». И здесь повторялось примерно то же самое.
— Нам бы переночевать, — повторил я и многозначительно посмотрел на якута строгим начальственным взглядом.
— У нас есть самый лучший номер, мы его держим для руководства, но сейчас он пустой, так что мы можем спокойно вам его предоставить! — просиял якут от того, что проблема так легко решилась и «начальник» из Москвы будет доволен.
— Нам две отдельные комнаты, пожалуйста, — уточнил я.
— К сожалению, у нас только одна комната, — забеспокоился человек. — Ну, вы же со своей супругой…
— Нет, мы коллеги, мы не женаты.
— Ой, какая жалость. Товарищ женщина может жить в хорошем номере, а вы можете в подсобке, — подсказала женщина-администратор. — У нас там постельное бельё хранится. Я его вытащу оттуда, а там кушетка есть.
Я кивнул, подавляя мучительный вздох. Вечно мне не везёт. Но, с другой стороны, не мог же я отправить Веру ночевать в подсобку, а сам разместиться в королевском люксе или что там у них (стопроцентно, удобства все во дворе, хорошо, хоть лето, а не минус пятьдесят пять, как обычно у них тут зимой). Поэтому вопрос с ночлегом был решён, и мы начали заселяться.
Так как здесь были белые ночи, а у меня в подсобке никаких штор на окне не было, то спать я не мог совершенно. Поворочавшись на узком и неудобном топчане какое-то время, я встал, оделся и решил выйти на улицу покурить.
Я вышел в коридор. Здесь царила сонная тишина. Администраторши не было, видимо, спала в своей комнатке. Громко тикали ходки на стене в коридоре и монотонно жужжала и билась в оконное стекло случайная муха.
Я вышел во двор гостиницы и закурил, глядя на окрестные пейзажи сонного городка. Солнце светило нещадно. Если такая жаркая ночь, то боюсь даже представить, что тут будет днём.
Вдруг послышались звуки. Я оглянулся — по дороге, мимо Доски почёта с ударниками труда, шёл конь. Он медленно брёл, поглядывая на меня косым карим взглядом. Я посторонился, пропуская его, и он пошёл себе дальше, цокая копытами по дороге…
Утром за нами пришла машина, о которой я договорился через директора гостиницы. Мы с Верой загрузились и поехали на автобусную станцию. До неё было далеко. Как таковой автобусной станции-то и не было — просто оттуда отходили большие, похожие на «Уралы», машины, которые ехали в разные направления, и в том числе в тот улус, о котором мне говорил Адияков.
Водитель любезно предложил Вере сесть рядом с ним в кабину, мне же пришлось довольствоваться местом в крытом брезентом кузове, где стояли какие-то бочки, коробки, ящики с чем-то, какая-то мебель и прочее барахло. Воняло соляркой и солёной рыбой. Дышать было невозможно. Я постелил кусок брезента, более-менее чистого, который дал мне водитель, и примостился на скрученные в тугой пук канаты. Умостившись так, чтобы не падать и не ударяться о бортики машины при её движении, я положил голову на чемодан и попытался вздремнуть.
Машина тронулась, и угол одного из ящиков больно впился мне в бок. Я переложил чемодан под бок, чтобы прикрыть это ребро, и снова попытался задремать. Вроде как даже мне это и удалось. Минут на пять. Потому что на одном из ухабов машина подпрыгнула, и я больно ударился затылком об ящик. Чертыхнувшись, я понял, что так и не посплю.
Рядом лежали большие рулоны с чем-то, скорее всего, то ли ткань, то ли какой-то брезент. Недолго думая, я влез прямо на них, разлёгся и, наконец-то, крепко уснул.
Проснулся я от того, что машина резко остановилась.
— Выходите! — крикнул водитель, открывая заднюю дверь.
Я встал, потянулся, разминая затёкшие члены, и подхватив наши с Верой небольшие сумки с самым необходимым — чемоданы мы оставили в гостинице, спрыгнул на дорогу.
Мы находились в небольшом улусе. Для Якутии характерны аласные котловины — понижения рельефа, где хоть ненадолго скапливалась вода, и поэтому здесь хорошо росла трава. Поэтому там ставили небольшие деревеньки, выпасали скот и даже пытались выращивать какие-то овощи.
Улус представлял собой несколько домишек, один из них был чуть-чуть побольше. Туда мы с Верой и направились. Она крутила головой, с удивлением и интересом рассматривая совершенно новую и чуждую ей обстановку. Вдали белели две юрты. Водитель влез обратно в машину, и она, сердито чихнув напоследок, отправилась дальше.
Мы подошли к дому, и я постучал. На мой стук никто не ответил, поэтому я открыл дверь и сказал:
— Заходи, Вера.
Двери здесь, что интересно, не запирались. Мы вошли в просторные, пропахшие полынью, солёной рыбой и кожами сени. Прошли по ним, не разуваясь, и я открыл дверь в жилую часть. Мы вошли в сам дом. Там сидела маленькая девочка лет трёх с чуть раскосыми миндалевидными чёрными глазами и с интересом смотрела на нас.
— Дядя, — сказала она и сунула грязный палец в рот, с любопытством рассматривая нас и болтая босыми ногами.
— Ой, ты какая хорошенькая! — моментально засюсюкала Вера к ней. — Ириску будешь?
Некоторое время мы сидели на лавочке и ждали хозяина. Вскоре на улице стукнуло, грюкнуло, и в дом вошёл заросший загорелый до черноты мужик, в накинутом таналае.
— Здравствуйте, — улыбнулся он, нимало не удивившись внезапным гостям. — Мне сказали, что вы ко мне пошли, но я был в огородах, поэтому только сейчас смог дойти. Меня зовут Егор.
Он был типичный якут, ширококостный и сильный.
— А я Иммануил, можно Муля, — сказал я.
— А я — Вера, — улыбнулась ему Вера и погладила прикорнувшую у неё на руках девчушку по спутанным чёрным волосёнкам.
Мужик посмотрел на нас и сказал:
— А вы зачем приехали?
— Да вот, — объяснил я, — приехали из Москвы по просьбе Павла Григорьевича Адиякова. Вы же помните такого?
— Конечно, помню, — махнул головой Егор. — Хороший человек, толковый очень… эх, мы с ним такие дела тут крутили!
Он взглянул на меня и осёкся.
— Так вот, — я продолжил свою речь, — он попросил меня встретиться с несколькими людьми из вашего улуса и забрать меха.
