Прошло пять минут.
Шмелёв с неудовольствием подумал, что Дарислав не держит слово.
На десятой минуте в душе родилось сомнение.
На двадцатой сомнение переросло в беспокойство, а беспокойство – в нервное напряжение.
Ещё через полчаса интуиция полковника подняла тревогу.
Он подошёл к двери, перед которой маялся всё это время, вгляделся в мигающие звёздочки. Пришла мысль, что кроме индикаторов в дверь вмонтированы и видеокамеры, командующие запорным механизмом, однако надежды не оправдались. «Базальтовая» плита осталась на месте, даже когда Илья подставил лицо под колечко огоньков.
Можно было применить неймс, луч которого нейтрализовал молекулярные связи любого материала, превращая его в пыль, однако начинать поиск экспериментаторов с разрушения интерьера Замка не хотелось. Могла сработать внутренняя защита сооружения, о которой Шмелёв не имел понятия.
Тогда он постучал в плиту кулаком и вежливо сказал:
– Эй, Танат, открой, сволочь!
К удивлению контрразведчика, компьютер Замка услышал.
Плита бесшумно убралась в стену слева, открывая проход в бункер. В глаза Ильи брызнул поток бликов от сложного кристаллического нутра помещения, используемого людьми в качестве переговорной кабины.
В бункере никого не было! Две пары космолётчиков исчезли!
Шмелёв с трудом проглотил ком в горле, позвал, сомневаясь в собственной трезвости:
– Адмирал! Дар! Где вы?!
Никто не ответил, лишь где-то в глубине кристаллического массива треснула электрическая искра.
Шмелёв сделал шаг в бункер и остановился, подумав, что его может постичь участь пропавших товарищей. На всякий случай позвал:
– Танат, отзовись!
Тишина в ответ, игра света в гранях прозрачных кристаллов, редкие потрескивания – и больше ничего. Компьютер не услышал человека. Для связи с ним надо было сесть на кристаллический стульчак. Но Илья не рискнул, не зная, чего ждать от драконовской техники.
Он торопливо вернулся в лагерь, влез в палатку техобслуживания, где стоял ложемент с интерфейсом кванка, обслуживающего лагерь, и потратил на связь не меньше пятнадцати минут, потому что корабль вращался вокруг псевдопланеты (дурацкое же название ей дали – Моховик) за пределами защитной оболочки портала, и процесс передачи сигнала от Замка к эскору включал в себя целую цепочку звонков: передатчик в лагере посылал сигнал к модулю под слоем «мхов», тот искал окно перехода в полевой оболочке, передавал сигнал модулю за пределами сферы, а тот уже пересылал сообщение на корабль.
Ответил капитан эскора:
– Товарищ полковник? Мы ждали звонка адмирала Волкова. Как дела?
Шмелёв скупо поведал капитану причину связи.
Несколько секунд эфир тихо шипел в наушниках.
Потом заговорил Любищев:
– Илья, повторите ещё раз.
Шмелёв терпеливо повторил. Переждал паузу. Сказал:
– Что посоветуете?
– Ждите, – ответил капитан Давлетьяров. – К вам направлена группа спецназа под командованием полковника Серёгина.
Шмелёв выдохнул, испытав немалое облегчение, хотя всегда принимал решение сам как командир группы. Обдумывание, что делать в таком случае, не превращалось в адову муку, поскольку предстоял коллегиальный анализ создавшегося положения, а две головы, или сколько там будет на самом деле, всё же лучше, чем одна.
– Жду!
Ждать пришлось больше часа. Как потом выяснилось, оболочка сферы Моховика по неизвестной причине приобрела свойства толстой чугунной плиты, и продавить её удалось далеко не с первой попытки. То ли «голем» показался автоматике портала подозрительно опасным, и она долго взвешивала решение, впускать гостей или нет. То ли алгоритм прохода сквозь защитное поле псевдопланеты был не совсем корректным, что тоже могло замедлять работу чужого компьютера. А Дамир и вовсе предложил идею, по которой компьютер Замка просто ждал, когда к нему обратится лично Дарислав.
– Что вы имеете в виду? – спросил навигатора Весенин.
– Компьютер портала реагирует на личность брата, – ответил Дамир, – э-э… адмирала. Дарислава на борту катера нет, вот комп и раздумывал, ожидая его появления. Потом, наверно, сообразил, что Дарислав уже в Замке.
– Чушь!
– Не буду спорить, – улыбнулся Дамир.
Впрочем, спецгруппу в Замок на борту «голема» доставил он, отпросившись у капитана. В неё вошли трое спецназовцев Коскона: полковник Серёгин, капитан Кудрявцев и лейтенант Дима Карпич, а также специалисты научного отделения Коля Грин, Любищев, Сима Саблина и Добужанский. Таким образом, на борту остался почти весь экипаж «Салюта», двое экспертов и трое спецназовцев, которые образовывали необходимый с точки зрения инструкции СРАМ резерв на случай появления непредвиденных осложнений.
Шмелёв встретил отряд перед входом в Замок и сразу повёл к переговорному бункеру.
– А тут… сквозняк! – поёжился Серёгин.
– Повышен псифон, – сказал Шмелёв. – Ничего, привыкнете.
– Наши парни не вышли?
– Нет.
В холле, где высилась «золотая» статуя птерозавра, на минуту задержались. Никто из членов группы не видел прежде дракона смерти воочию, и хотя тело статуи было собрано из крупных и мелких кристаллов, оно казалось пугающе живым и производило сильное впечатление.
– Thanatosdrakon amaru! – проговорил Любищев с благоговением. Во всяком случае, так показалось Шмелёву.
– Он! – кивнул полковник, поморщившись. Вид птерозавра действовал ему на нервы. – До сих пор не могу поверить, что этот монстр – разумное существо!
– По-своему он даже красив. Хотя видно, что хищник. Вы беседовали с Шапиро?
– Конечно, не один раз.
– Что узнали?
– Местный комп начал его слушаться, и Всеволод смог настроить мультиход. Кроме того, они нашли тут на нижних уровнях какие-то помещения, которых нет на плане Замка.
– Вот как? – заинтересовался Любищев. – Что значит – нет на плане?
– Танат, то есть драконовский комп, выдал план всего сооружения, так вот на нём два помещения на нижних этажах отсутствуют. Такое впечатление, что их достроили позже, когда Замок уже был закончен.
– Что там внутри?
– Шоколадные конфеты, – усмехнулся Шмелёв.
Спутники оглянулись на него с одинаковым недоверием.
Он кивнул:
– В одном торчит непонятная конструкция, в другом – это зал весьма большой – стоят две сотни боксов шоколадного цвета, ну чисто конфеты, только в тысячу раз больше.
– Кладбище? – предположил Серёгин. – Усыпальница?
– Не знаю.
– Идёмте, товарищи, – сказал Любищев. – Потом всё осмотрим и обсудим. Ведите нас к этому… Танату.
Обошли статую, косо глянувшую на них.
– Здесь странно пахнет, – неуверенно сказала Сима Саблина. – Вам не кажется, господа эксперты?
– Не знаю, я привык, – признался Илья.
– Какая-то странная химия.
– Весь Замок заполнен обычным земным воздухом.
– В пропорции, – добавил Шустов, – тридцать процентов кислорода, семьдесят азота.
– Всё зависит от здешних материалов, – назидательно сказал Весенин. – Это не привычные нам элементы, металлы и минералы. Просто наше обоняние реагирует на этот состав аналогичным образом, сравнивая запахи в соответствии с генетической памятью.
– Спасибо за объяснение, – вежливо сказала Сима.
– Потом разберёмся, – пообещал Любищев.
Подошли к так и оставшемуся открытым переговорному бункеру, изучили его интерьер, не переступая порог.
– Интересная форма у ложемента, – заметил начальник группы.
– Рассчитана, наверно, под фигуру птерозавра, – сказал Добужанский.
– Судя по размерам, наши дракончики были поменьше человека.
– Либо здесь сидел вовсе не птерозавр, – сказал Весенин. – По-моему, я слышал, что, когда в переговорную вошли Волков и его жена, кресло занимал Копун.
– Не выдумывайте.
– Я слышал!
– Не уверен, что это было на самом деле, – возразил Любищев.
Они заспорили.
– Стоп, джентльмены! – остановил их Шмелёв. – Не до дискуссий. Наши ребята вошли сюда и пропали. Вопрос: где их искать?
