Дарислав невольно сделал то же самое, покачал головой:
– Если бы я знал. Может, остались в бункере?
– Не понимаю, как такое возможно. Стартовали вместе, прижимаясь плечом к плечу.
– Вернёмся – узнаем.
Диана переступила с ноги на ногу, разглядывая сыпучий песок, сказала тихо:
– Дар, а как мы вернёмся? Я не вижу никакой подсказки, где находится контур возвращения.
Он замер, стискивая зубы. Мысль, ударившая в голову, была более чем неприятна: так вот какое обстоятельство мы упустили из виду! Шапиро не сообщил программу возвращения! Он вообще ничего не сказал о такой возможности!
Диана подняла голову и по лицу мужа поняла, о чём он подумал.
– Мы… застряли?
Дарислав постарался выглядеть бодро.
– Ничего страшного, Всеволод вернётся раньше, поймёт, что мы ушли отдельно, и вытащит нас.
– А если нет?
В лицо кинулась краска, и он отвернулся, чтобы Диана не увидела выражения лица мужа.
– Давай поищем. Может, портал прячется где-то здесь.
– Он был бы виден.
– Ну, возможно, драконы упрятали его под пузырь невидимости.
– Зачем?
– Чтобы аборигены не испортили.
– Нет здесь никаких аборигенов.
Дарислав рассердился, но нехорошее слово успел остановить, обнял женщину за плечи.
– Не переживай, девочка, выкрутимся, и не в такие переделки попадали.
– Попробуй позвать Копуна.
Дарислав смущённо посопел.
– Уже пытался. Но, судя по пейзажу, нас занесло в какой-то уголок Мультиверса, и докричаться ни до кого не удастся. Кстати, повезло, что мы попали на планету, аналогичную Земле. Могли выйти внутри звезды или в пустоте.
– Наверно, это Земля и есть, только в другой метавселенной. Если Мультиверс и в самом деле реализует вариант Шрёдингера [127], мы не должны были нырнуть глубоко.
– Шапиро что-то не досчитал или упустил из виду.
– Видимо, он полагал, что конечные контуры девайса мультихода представляют собой реально существующие в материале кабины. В Замке это бункер переговорной с интерфейсом Таната, логично предположить, что в других местах тоже должны быть такие же кабины.
– К сожалению, он ошибся. Тем не менее давай поищем, не торчать же посреди пустыни в ожидании спасателей.
– Ничего другого не остаётся, – согласилась Диана.
Двинулись по кругу, внимательно вглядываясь в барханы. Перешли на разматывающуюся спираль, постепенно удаляясь от места выхода. Приблизились к стене, которая на поверку оказалась иллюзией. Стоило подойти к ней близко, как она разбилась на прозрачные полотнища и растаяла. За ней действительно располагалось синее озерцо в окружении «спящих змей».
Вода в озере была прозрачна до самого дна, и в ней не было видно ни водорослей, ни мелких рыбёшек и мальков, ни тем более крупных обитателей.
Дарислав обмакнул палец в воду, лизнул.
– Пресная, безвкусная.
– Главное, что её можно пить.
Диана тоже попробовала воду на вкус, обмыла лицо.
– Можно искупаться.
– Не сейчас. – Он посмотрел на небо. – Поближе к вечеру. Попробуем отойти подальше.
Зашагали «на восток», определив стороны света по положению светила.
Диана первой обратила внимание на форму песчинок.
– Посмотри, – сказала она, поднимая сверкнувшую перламутром песчинку размером больше ногтя. – Ничего себе песочек! Тебе это ничего не напоминает?
Он повертел песчинку в руках, с удивлением обнаружив, что она напоминает зёрнышко ореха.
– Миндаль?!
– На верхушках барханов они все такой формы. Но только на верхушках. Между барханами песчинки не такие ровные – кристаллы, слегка обточенные коррозией, чисто гречневая крупа.
Заинтересовавшись, Дарислав поднял ещё несколько «миндалин».
– Послушай, что, если это и в самом деле орехи? Ну, или споры растений. Не зря же они скапливаются на вершинах барханов и имеют другой цвет. Возможно, здесь когда-то стоял лес, но засох, деревья рассыпались в прах, а опавшие орехи так и остались лежать.
Диана с сомнением покачала головой:
– Если стволы рассыпались, что помешало рассыпаться и плодам? Чем они отличаются от самих деревьев?
– Они твёрже.
Дарислав перебрал на ладони коричневатые, заострённые с двух концов эллипсоидики, выбрал самый крупный, разрезал ножом.
Внутри белело ядрышко «ореха», но такое необычное, что космолётчик невольно открыл рот. В руке лежало самое настоящее, крохотное, размером в сантиметр, зубчатое колёсико идеальной формы!
– Кчмар!
Диана взяла зубчатку, повертела в пальцах.
– Ну и как это понимать?
Он вскрыл ещё пару «миндалин», удивляясь всё больше.
В каждой из них ядрышки напоминали колёсики, но с разным количеством зубчиков. По сути, путешественники держали горсть «деталек» от какого-то «лего-механизма» наподобие детских часов, лежащих в перламутровом порошке и завёрнутых в коричневую оболочку в форме миндаля.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Барханов здесь тьма-тьмущая…
– И что из этого следует?
– Это полигон или склад прежних обитателей планеты, ставший технологическим кладбищем. Здесь стояли какие-то машины, может быть, даже военного назначения, простояли миллионы лет нетронутыми и рассыпались на детальки.
Диана покачала головой:
– Тот же вопрос: почему корпуса машин распались на молекулы, а какие-то детальки остались? И ещё вопрос: почему эти колёсики лежат внутри «орехов», будто их туда специально расфасовали?
Дарислав ещё раз перебрал зубчатки.
– Ты права, идея не прошла. Но всё равно эта пустыня похожа на кладбище.
– Такой величины кладбищ не бывает. Вспомни тюрьму джиннов с башнями-камерами, которая, по сути, тоже является кладбищем. Она огромна, но не настолько.
– Ладно, давай свой вариант.
– Что, если это архей?
Дарислав удивлённо прищурился:
– Не понял!
– Что, если это не старый, а молодой мир? И жизнь в нём только готовится к зарождению? Тогда наши «орехи» представляют собой зиготы, ДНК разных механизмов.
Дарислав озадаченно осмотрел «миндалину».
– Споры в форме технологически законченных изделий?
– Ну да.
– В таком случае придётся объяснять причину реализации такого странного генезиса вмешательством разумной силы. Случайно такие формы не появляются, их надо запрограммировать.
– Наверно, – приуныла Диана.
– Но можно объединить идеи. Скажем, я прав в том, что пустыня была прежде стоянкой, ангаром для техники местных жителей. Потом, когда на паркинг никто не заявился, все машины законсервировали каждая свою спору. Естественно, защитив споры прочной оболочкой. Сами они давно разрушились, а споры остались.
Диана улыбнулась:
– Фантазия у вас, товарищ адмирал, на высоте!
– Годится гипотеза?
– Вполне.
– Тогда давай всё-таки ещё побродим по окрестностям, поищем портал.
– Слушаюсь, товарищ адмирал! – Она шутливо кинула руку ко лбу.
Он выбросил все «орехи», как вскрытые, так и нетронутые, в воды озера, и путешественники снова двинулись в путь, не меняя курса – «на восток».
* * *
Обошли место выхода два десятка раз, удалившись от него на два километра. Вернулись обратно в надежде, что портал сам подаст сигнал либо станет видим. Но пустыня не отозвалась на вызовы людей, на её барханах никто не появился, и путешественники спустя три часа похода навестили озерцо, рассчитывая умыться и отдохнуть.
Костюмы позволяли легко утилизировать продукты жизнедеятельности, но злоупотреблять этим не стоило, имея возможность использовать местные «удобства», поэтому сходили «в кустики», то есть за бархан, стоя спинами друг к другу.
Купались по очереди, сначала Диана, пока Дарислав нёс сторожевую службу на берегу озера, потом он сам, сбросив «кекс» и оставшись в одном термобелье.
Переплыв озеро, понырял с удовольствием и обнаружил на дне, там, куда упали «шестерёнки миндаля», четыре странные стрелочки бледно-жёлтого цвета, похожие на травинки. Самих «миндалин» видно не было, словно они полностью растворились в воде. Трогать «травинки» руками Дарислав не стал, подумав, что их предположение о природе «орехов» близко к действительности. Вполне возможно, «миндалины» реально представляли собой споры, которые в воде вдруг начали прорастать.
