Оказалось, Вия каким-то чудом переползла со спины на грудь и легла к нему, положив голову на плечо. Отреагировал же он, провалившись в сон без сновидений, только три с половиной часа спустя. Осторожно отодвинулся, прислушался к звенящей тишине «города-леса», лёг поудобней и снова задремал, чтобы проснуться ещё через два часа: снова затекла рука, уже другая, потому что на ней устроилась голова женщины.
Он попытался проделать тот же трюк, сняв с себя груз (мелькнуло воспоминание, как Вия ложится рядом голая в спальной палатке), но на сей раз неудачно, она проснулась.
– Сева?
– Тут я, – отозвался физик. – Извини, что разбудил.
Она села, потянулась.
– Мне снился сон, будто мы пробираемся по узкому ущелью, а сверху за нами наблюдают птерозавры.
– Слава богу, здесь их нет. Я спал как убитый.
– Сколько времени мы спали?
– Пять часов двадцать минут. Можем ещё полежать, всё равно темно.
– Почему? Когда мы высадились, было так же темно, потом бродили по «лесу» часов шесть, плюс эти пять часов с лишним, итого почти двенадцать, и всё равно не рассвело?
– Может быть, сутки здесь длятся больше, чем на Земле. Либо слой туч над нами так велик, что колебания дня и ночи не замечаются.
Вия поднялась, оглядела фиолетово-серое небо, ячеистую стену «пирамиды», под которой они расположились, и тёмные громады башен и замков по ту сторону «улицы».
– Мрак!
– Согласен. – Всеволод вышел из-за «стабилизатора», потоптался по «асфальту». – Но мне кажется, что дело здесь в атмосфере: коэффициент преломления света на этой планете не такой, как на Земле, поэтому кажется, что всё в дыму или что вечер затянулся.
– Напрягает…
– Что?
– Тишина…
– Потрясающая тишина! – подтвердил он.
– Что будем делать?
– Поначалу позавтракаем и проверим, можно ли тут дышать. Не хотелось бы тратить ранцевые запасы кислорода. Потом начнём искать.
– Портал?
Шапиро издал смешок.
– Тех, кто посадил «лес».
– Думаешь, они живут недалеко?
– Почему нет? На антиках мы можем обследовать территорию «леса» радиусом около тысячи километров. Это если потом придётся возвращаться. А если не придётся, радиус увеличится вдвое, до двух тысяч километров.
– Ты говоришь так, будто мы отсюда уже не выберемся.
Всеволод вернулся, обнял женщину, проговорил как можно убедительней:
– Нас найдут, Вийка! Но сидеть без дела и ждать мы не будем. Безвыходных положений не бывает, и мы в состоянии найти выход сами.
Вия прижалась к нему. Голос женщины изменился, из него ушли трагические нотки:
– Всё-таки ты неисправимый оптимист!
– Уже семьдесят лет с гаком, – согласился он со смехом.
Выбрались на перекрёсток с четырьмя башнями, напоминавшими земные технические сооружения с острыми шпилями. Всеволод хотел сразу обследовать ближайшее «дерево», но Вия запротестовала:
– Ты предлагал позавтракать.
– Извини, – отступил он. – Вечно я спешу. Но сначала давай испытаем качество воздуха.
Он свернул шлем, вдохнул, задержал дыхание, выдохнул. Повторил вдох-выдох.
– Нормально, разве что слегка першит в горле. Кислорода здесь поменьше, чем в земном воздухе, да и примесей достаточно, но дышать можно.
Тогда свернула шлем и Вия, подышала, морщась.
– Пахнет сгоревшей бумагой…
– Не только, чувствуется и какая-то горечь. Если станет совсем невмоготу, загерметизируемся, а пока подышим. Да и пить-есть так удобней.
Несколько минут просто ходили кругами и дышали, привыкая к местному воздуху. Потом развернули ранцы, достали пластеты с сублимированными продуктами. Оба открыли кашу, на сей раз рисовую, с джемом, добавили творожную запеканку. Всё это размером с палец при разворачивании в режиме разморозки в боксах превращалось в неплохие порции. Уселись на одну из вспучившихся «асфальтовых» плит, вытащили из наборов ложки и вилки. Умяли завтрак, снова поблагодарив Дарислава, настоявшего на облачении в спасательные костюмы, снабжённые комплектами жизнеобеспечения. Глотнули горячего красного чаю на лепестках суданской розы. Закопали остатки посуды в «асфальт», зная, что через четверть часа они распадутся на микрочастицы.
– Можно жить! – объявил Всеволод. – В путь!
– Слушаюсь, мой повелитель! – ответила повеселевшая специалистка в области ксенопсихологии. – Куда направимся?
– Куда глаза глядят! – пошутил он. Спохватился, испугавшись, что настроение Вии испортится от шутки, и торопливо добавил: – Летим в прежнем направлении. Мне всё-таки кажется, что к югу, если считать более светлый участок неба югом, «деревья» становятся более геометричными.
Взявшись за руки, они плавно взлетели над «лесом», сориентировались и повернули к «югу».
Глава 11
На лезвии ВВУ
Шаргин находился в Институте цифрологии, где ему показали очередную расшифровку Реестра Мёртвой Руки, когда позвонил Саша Етоев. Судя по хмурому виду заместителя, тот был встревожен.
– Только не говори, что мы где-то лажанули, – пошутил начальник Коскона. – С утра всё было хорошо.
– Две новости, – сказал Етоев, усмехнувшись. – Совбез СОН вызвал на рандеву нашего посла в организации и в резкой форме потребовал разъяснений по поводу рейда эскора «Салют» за пределы Галактики.
– Мишин же официально доложился секретариату Совбеза СОН об отправке экспедиции к экзотам в Змееносце.
– Похоже, секретариат знает истинную цель похода.
– От кого?
– Подозреваю нашего прыткого генерала Бояндина. Он мог и проговориться, и вообще намеренно слить инфу о «Салюте» какой-нибудь спецслужбе.
– Как ты его не любишь.
– Можно подумать, что вы от него без ума.
– Ладно, проверим. Вторая новость?
– Только что пришла депеша от Шмелёва.
Шаргин свёл брови в линию.
– Не понял! Почему мне не доложили?
– Я и докладываю. Там произошло что-то странное. Волков с женой спустились в Замок Драконов, встретились с Шапиро и его подругой, запустили мультиход и… исчезли!
Несколько секунд Шаргин смотрел перед собой, вспоминая лицо Дарислава и переживая нечто вроде шока. Очнулся:
– Через полчаса у меня!
– Есть, – кивнул Етоев, пропадая из фокуса передачи.
– Сбросьте мне расшифровку на мой личный канал, – попросил начальник Коскона главу лаборатории, занимавшейся изучением Реестра. – Мне нужно идти.
– Сделаем, – кивнул молодой симпатичный кандидат наук Синицын. – Весь материал или фрагмент с координатами?
– Весь.
Шаргин чуть ли не бегом спустился в цокольный этаж института, в зал метро, и через минуту вышел из метро в резиденции Коскона в Москве. Виф-секретарь вытянулся в струнку, как делал это всегда в соответствии со вложенной в него программой, но Владислав Михайлович проскочил мимо и бросил с порога:
– Конг, работаем!
– Уже, – отозвался кванк кабинета.
Когда Шаргин рухнул в кресло, перед ним уже сидел за столом мужчина лет пятидесяти, сухолицый, седой, с мощными бровями. Это был видеофантом кванка, похожий на деда Корнелия, умершего несколько лет назад. Дед принимал участие в воспитании Шаргина-младшего больше, чем родной отец, и внук запомнил это на всю оставшуюся жизнь.
– Сводку по происшествиям, – приказал Шаргин, включая систему бланк-сообщений. – Данные по Системе. Но сначала – передачу с эскора.
Над столом сформировался виом передачи. В центре изображения на фоне здания Коскона выросла голова полковника Шмелёва, синтезированная компьютером. Раздался его баритон:
– Февраль, двадцать второе, восемнадцать часов по независимому. Тьмир, Замок Драконов. Докладывает капэ Шмелёв. Семь часов назад руководитель экспедиции Волков, ксенолог Забавная, физик Шапиро и ксенопсихолог Аматуни вошли в бункер связи с компьютером Замка Танатом, включили мультиход и… – Шмелёв сделал паузу, – исчезли! После вскрытия бункера мы их не обнаружили. Специалисты экспедиции пытаются разобраться в причине отсутствия всех четверых. О результатах будет доложено сразу после получения результата и окончания расследования. Конец ментаграммы.
