— Ты не жил, поэтому ты не знаешь! — обиделась Лариса.
— Ну как я не жил? Я в коммуналке, очень даже долго жил.
— Да сколько ты там жил? — сказала Мария Степановна. — Месяц-другой?
Я задумался. Интересно, а действительно, сколько там Муля жил?
— Ну, где-то год… да, точно год, — сказал я наобум.
Может быть, меньше, может быть, больше. Но я думаю, что коллеги вряд ли бы об этом знали.
— Ну вот, год. А я уже живу двенадцать лет! — выпалила Лариса, — и я уже сыта этим по горло! Поэтому найди мне буржуйского богатого жениха, Муля! Мы всё-таки в одном кабинете сколько сидим. Не чужие же люди!
— Лариса, а скажи мне, ты своего инженера что, больше не любишь?
— Ну, Ванька-то нормальный, конечно, только слабохарактерный и принципиальный, — задумалась Лариса. — Вот если бы он был пробивной, то, конечно, было бы намного проще устроиться в жизни.
— Лариса, а как у вас проходят дни? Вот расскажи свой обычный день — рабочий и выходной, — сказал я.
— Да что тут рассказывать — всё как у всех, — пожала плечами Лариса. — Утром встали, собрались, позавтракали, поскакали на работу. Вечером прибежали, я сготовила ужин и завтрак, ещё испечь могу что-нибудь, к чаю, если не сильно устала. Потом почитали книжки и легли спать. Всё. Иногда на какие-то собрания ходим, иногда можем зайти в гости к соседям — там Тимохины и Михайловы живут в соседних комнатах, мы общаемся. Иногда в кинотеатр, но это теперь редко. На этом всё.
— Понятно, — сказал я. — Это твой обычный рабочий день. А как вы проводите выходные?
— Ну, тоже как все. Если это лето, весна, осень — то едем на дачу. У родителей Ваньки садовый участок. Там занимаемся сельскохозяйственными работами, можно сказать, добровольным рабством. А если это зима — то я могу перечистить посуду, помыть квартиру, постирать занавески. Ну, в общем, что-то такое ещё. У меня есть швейная машинка, и я иногда шью себе платье, если ткань есть. Иногда вяжу, но это редко. И всё, — сказала Лариса.
— А муж твой, Ванька?
— А он выписывает «Науку и технику», ещё какие-то технические журналы и газеты. И весь вечер сидит, читает… а ещё может сходить в библиотеку. Всё. Больше он ничем не занимается. Даже лампочку дома вкрутить не может — я всегда соседских парней просила.
— Понятно. То есть он всё время возле тебя?
— Да куда ж ему, телку, от меня деваться?
— Ну вот, представь, Лариса, давай с тобой предположим такое… То есть вот сейчас давай смоделируем ситуацию. Вот, к примеру, найду я тебе такого пробивного, как ты хочешь, буржуина, капиталиста, который сколотил себе состояние, заводы, пароходы и всё остальное. И вот как ты представляешь вашу жизнь с вот этим пробивным буржуином? — спросил я и посмотрел на неё испытывающим взглядом.
— Да что тут представлять? — глаза Ларисы мечтательно затуманились. — Утром проснулись, попили кофею, нам слуги подали завтрак, на балконе с видом на красивое озеро или даже на море…
— Хорошо. А дальше? — кивнул я, игнорируя недовольный взгляд Марии Степановны. Которая с осуждением смотрела на меня, мол, неужели ещё одну девку сманить решил.
— Затем мы собрались, пошли по магазинам, или по каким-то своим делам. К обеду вернулись, пообедали — слуги всё подали, посуду потом помыли. Я посмотрела, чтобы горничные убрали в квартире или в доме. Затем мы собрались и поехали в гости на званый ужин, или же вместе прогуливались вокруг этого озера, или же в театр, или же ещё куда-то… — она начала перечислять с придыханием, представляя свою жизнь.
— Стоп, стоп, Лариса, примерно я тебя понял. Ну а теперь мне скажи, правильно я понимаю, что этот буржуин должен быть возле тебя всё время?
— Ну да, это же мой муж, — удивилась Лариса. — А как иначе?
— А тогда ответь мне на такой вопрос. Если он будет всё время возле тебя — и по магазинам, и по театрам, и прогулки вокруг озера, катания на лодочке, и всё остальное, — то когда он будет зарабатывать эти миллионы, чтобы купить заводы, пароходы и содержать дом и слуг?
Лицо Ларисы вытянулось. У Марии Степановны тоже, но она потом сообразила и рассмеялась.
— А что не так? — обиделась Лариса и посмотрела то на меня, то на свою коллегу.
— А то, Лариса, — сказал я, — он, буржуин этот будет круглосуточно пахать. Иногда даже оставаться там, на работе, на ночь. А ты будешь одна сидеть в этом прекрасном доме среди дорогой мебели, картин и слуг, и всё. И в лучшем случае, если на какой-то выходной у него будет пару часов для того, чтобы уделить тебе время. Но стопроцентно, если у него даже появится свободный час, то он будет падать на кровать и спать. А ещё часто он будет ночевать на работе, и ты не будешь знать — у него срочное совещание, которое затянулось до трёх часов ночи, или же какая-нибудь смазливенькая юная секретарша с белокурыми локонами положила на него глаз. А ты будешь сидеть сама в этих стенах и потихоньку стареть, пока он не поменяет тебя на более молодую. Вот и всё.
У Ларисы глаза стали по пять копеек.
— Не может такого быть! Он будет любить меня! Ванька говорил, что я красивая!
— Да я не спорю, — сказал я, — он тебя может и будет любить, и всё остальное, но при всём при этом ему нужно будет зарабатывать деньги.
— Нет, я такую жизнь не хочу, — сказала Лариса. — Муж должен быть возле меня, и мы всё должны делать вместе.
— Ну вот у тебя и есть такой муж — Ваня, который инженер, — сказал я.
Лариса задумалась. Пока она не придумала чего-то нового, я быстро встал и вышел из кабинета. Ещё не успел закрыть дверь, как услышал в кабинете возбуждённые голоса Ларисы и Марии Степановны.
Вот это я их озадачил! Улыбнувшись коварной улыбкой, я поднялся на второй этаж к Изольде Мстиславовне. Нужно было узнать последние новости и сплетни.
Изольда Мстиславовна встретила меня ласково и начала пересказывать последние события, которые произошли в комитете.
— Ой, ты знаешь, фильм уже по первым прикидкам получается уж очень хороший! Уже даже собирались и смотрели его в черновом варианте, — сказала она, — и, скорее всего, Козляткина представят к награждению орденом!
— А меня? — сказал я.
— Ну, ты же получил квартиру, — сказала Изольда Мстиславовна, — или ты хочешь и то, и другое? Но так не бывает, Муля! К тому же ты ещё молодой.
— Понятно, — кивнул я.
Что ж, я провернул такое дело, а в квартире сейчас живёт Миша Пуговкин, жена которого не захотела несколько дней посмотреть за детьми. Ну, конечно, озвучивать это Изольде Мстиславовне я не стал, а спросил:
— А где Большаков?
— Ваня ещё с утра уехал туда, — она многозначительно закатила глаза и показала пальцем на потолок.
Я кивнул.
— А Козляткин на месте?
Я ещё перекинулся парой слов с Изольдой Мстиславовной, расспросил, как у неё переезд состоялся с дачи домой, и подарил ей пару безделушек из Якутии, а также корневища какого-то растения, которое растёт только в Якутии.
— Вот, — сказал я, протягивая ей бумажный пакетик с бульбами, — сказали, что растёт только в Якутии и больше нигде расти не может, называется «эндемичное растение». Но вы, конечно, попробуйте его вырастить у себя. Я уверен, что у вас всё получится.
— А как его выращивать? В каком грунте? — защебетала Изольда Мстиславовна, глаза которой с любопытством блеснули.
— А вот этого я не знаю, — сказал я. — Я даже названия сказать не могу. Мне говорили, что это «золотой цветок» или «туфелька феи». Но это так якуты его называют. А как оно будет по-научному — не знаю.
— Ой, это же придётся в библиотеку идти! — посетовала Изольда Мстиславовна и завздыхала.
Но по её возбуждённому виду я понял, что вот эта новая проблема ей даст месяц интересного времяпровождения.
— Ну ладно, я к Козляткину, — и я развернулся и вышел из кабинета.
Козляткин был у себя. При моём появлении он расцвёл.
— Муля! — обрадовался он и даже раздвинул руки так, словно хотел приобнять меня, но понятно, что он этого делать не стал.
