"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

Сегодня вечером мы, однако, опять ужинали всей семьёй. Именно сегодня я вдруг обнаружил, что у мамы живот стал уже очень заметным, и что она вообще начала двигаться с каким-то таким плавным достоинством.

— Как ты себя чувствуешь, мама? — спросил я с внезапно прорезавшейся заботой.

Она застыла, не донеся вилку до рта и посмотрела на меня с искренним недоумением.

— Ну, я имею в виду, может, тебя тошнит или ещё что-нибудь… Скажем, хочется солёных огурцов в меду.

Мама в растерянности посмотрела на Ленку, которая уже давилась смехом. Я начал осознавать, что опять сморозил глупость.

— Ну откуда мне знать, — недовольно сказал я. — Может, тошнота — это обязательно и её лечить нельзя. Я же не гинеколог какой-нибудь, в конце концов.

— Лучше молчи, Кени, — сквозь смех проговорила Ленка. — Не усугубляй.

— Я всё время обманываюсь насчёт мужчин, — пожаловалась ей мама. — Они настолько хорошо прикидываются умными, что для меня всегда является сюрпризом, когда они, наконец, показывают свой истинный уровень интеллекта.

Эрик с рассеянной полуулыбкой ковырял лангет, никак не показывая своего отношения к заявлению жены. Ну, я давно уже заподозрил, что он сидит под каблуком, хотя было совершенно незаметно, чтобы это как-то его тяготило.

— Да-да, — несколько раздражённо согласился я. — Если бы на Земле вдруг остались одни только женщины, то тут сразу и случился бы невиданный расцвет наук и искусств. И зажили бы мы при этом просто замечательно. То есть, вы бы зажили. Ну ладно, я просто хотел узнать, всё ли у тебя хорошо, и как себя чувствует наша маленькая Эрна.

— У меня всё хорошо, Кеннер, — ответила мама, — а Эрны пока ещё нет.

— Что значит «её ещё нет»? — удивился я, непроизвольно взглянув на заметно выдающийся живот.

Мама перехватила мой взгляд и иронически фыркнула.

— Понимаешь, Кеннер, — уже серьёзно сказала она, — здесь вопрос в том, в какой момент эмбрион превращается в человека. Оплодотворённая яйцеклетка человеком определённо не является, а вот родившийся ребёнок — это, безусловно, человек. Когда происходит это превращение? Споров на эту тему было много, да и сейчас спорят. Но я считаю, что превращение происходит в тот момент, когда в эмбрион вселяется душа, ведь какой может быть человек без души? А душа вселяется в момент рождения.

— Именно в момент рождения?

— Ну не в то же самое мгновенье, разумеется. Но многие, и я в том числе, считают, что как раз вселение души и вызывает роды.

— Вообще-то, роды могут быть стимулированы искусственно, насколько я знаю. Как происходит вселение в этом случае?

— Знает он, — иронически усмехнулась мама. — Да так и происходит. Душа вселяется, когда младенец готов её принять. Обычно это происходит непосредственно перед родами, иногда во время родов, а иногда даже и после, но совсем редко.

Я почувствовал такое облегчение, что не смог полностью удержать лицо, и мама, что-то заметив, посмотрела на меня с удивлением. Я давно уже запретил себе думать на эту тему, но всё же мысль, что я вытеснил душу настоящего Кеннера, всегда меня сильно угнетала. Конечно, никакой моей вины в этом не было, но то соображение, что я вселенец, возможно, убивший маминого сына, вовсе не делало меня счастливым. И вот сейчас выяснилось, что я никого не вытеснял — во время отлучения матери от Аспекта никакой души в эмбрионе ещё не было и моя душа пришла на свободное, никем не занятое место. И пусть у меня остались воспоминания прошлой жизни в другом мире, но я и есть настоящий Кеннер Арди.

— А в отпуск по родам когда пойдёшь? — поинтересовался я.

— Зачем мне отпуск? — пожала плечами мама. — Буду в клинике до самых родов. Тем более, я на днях открываю акушерское отделение, там и рожу. Разве что потом день-два отдохну. Всё-таки рожать — это довольно утомительно.

— Похоже, твоя клиника становится совсем многопрофильной, — заметил я.

— Давно уже стала, — хмыкнула мама. — Вот сейчас и акушерское отделение появилось до полного комплекта. А если вспомнить, что новый больничный комплекс в бывшем фабричном городке ты тоже взвалил на меня, то можно сказать, что у меня и детское отделение есть.

— Вот прямо взвалил? — хмуро переспросил я. — Тебе это в самом деле не нравится?

— Не знаю… — задумалась она. — С детьми интересно. Во всяком случае, их лечить интереснее, чем омолаживать стареющих тёток. Ну хорошо, пусть не взвалил — назови это как-нибудь по-другому. Я, в общем-то, и не протестую.

— А что насчёт стареющих дядек?

— Ты, наверное, имеешь в виду императора? — догадалась она. — Я с ним закончила, уже и счёт ему вручила.

— Что он сказал, увидев итоговую цифру? — заинтересовался я.

— Моргнул, но промолчал, — улыбнулась мама. — А кстати, совсем забыла: он просил выяснить у тебя, можешь ли ты устроить ему экскурсию на четвёртый механический завод. Он не сказал, что его там интересует.

— Да знаю я, что его интересует, — махнул я рукой. — Устрою.

— Вот здесь мы и производим наши новые бронеходы, ваше величество, — объявил я, широким жестом обводя цех. — Насколько я понимаю, именно они вас и заинтересовали.

Император рассеянно покивал, задумчивым взглядом провожая очередной бронеход, который спрыгнул со сборочной платформы и стремительно понёсся к далёкому выходу. Он неторопливо оглядел огромный цех, а затем обратил внимание на охранников, которые неназойливо окружили нашу группу и бдительно следили, чтобы никто из сопровождающих как бы случайно не заблудился.

— Однако строго у вас с охраной, — заметил император.

— Это же совершенно секретная техника, ваше величество, — объяснил я. — Разные шпионы очень интересуются, так что приходится вот так.

— Ну, мне же вы всё показываете.

— Так ведь вы и не шпион, ваше величество, — улыбнулся ему я.

— Хм, — задумчиво отреагировал он, переводя взгляд на ближайшую сборочную платформу, куда только что лихо подлетел электрокар со здоровенной пушкой. — Однако ваши бронеходы как-то очень уж быстро передвигаются.

— Такое условие поставил нам Ратный приказ, ваше величество. Они потребовали, чтобы новые бронеходы могли успешно преследовать и уничтожать отступающие лёгкие бронеходы и гусеничную технику.

— Они потребовали, а вы взяли и выполнили, — покивал император. — Весьма похвально. Но ведь это тяжёлые машины?

— Скорее сверхтяжёлые, ваше величество. Они немного выходят за верхнюю границу тяжёлого класса.

— Но с нашими сверхтяжёлыми они бороться не могут?

— Могут, но ограниченно, ваше величество. Их пушка не пробивает лобовую броню ваших сверхтяжей, так что они вынуждены работать по уязвимым местам. Однако у нас и не было требования бороться со сверхтяжёлыми бронеходами — наши боевые наставления возлагают эту задачу на артиллерию. Наши новые бронеходы должны успешно бороться с эскортом сверхтяжёлых, после чего те без сопровождения станут лёгкой добычей для артиллерии.

— А что насчёт наших тяжёлых? — поинтересовался он.

— Ваши, да и старые наши никаких проблем не составят, — ответил я. — Их броня пробивается с любого ракурса. А вот вашим в ответ придётся искать уязвимые места. Это всё-таки уже сверхтяжёлый класс, пусть и его нижняя граница.

— То есть вы хотите убедить меня, что ваша новая техника полностью превосходит нашу? — пытливо посмотрел на меня император.

— Я ни в коем случае не пытаюсь вас в чём-то убедить, ваше величество, — со всем возможным уважением ответил я. — Зачем мне это? Я всего лишь отвечаю на ваши вопросы.

— И тем не менее всё это выглядит как угроза.

— Совершенно никакой угрозы, ваше величество, мы миролюбивое государство. Уверяю вас, князь Яромир всегда стремится решать все вопросы миром. А что касается империи, то мы рассматриваем вас если и не как друзей, то уж точно как добрых соседей.

— Но при этом ведёте разговоры о первом ударе и захвате Ливонии, — усмехнулся император.

Вот так политики небрежно спускают в канализацию своих шпионов. Об этом он мог узнать только из моего разговора с Бернаром, но Бернар только что уехал, и ещё не мог доложить о нашем разговоре. Да он и не помчится докладывать по своей инициативе — для этого императору или Оттону придётся его вызвать и расспросить. Так что ниточка совершенно однозначно ведёт к тому клерку, не помню, как его там зовут. Но император об этом клерке и не слышал, а если бы даже и слышал, то вряд ли стал бы задумываться. Печальна доля шпиона, которого за верную службу между делом сдают свои.