— В результате, когда японцы в конце апреля высадились у Бицзыво, встречать их было некому. За отсутствием флота в Дальнем, на береговой обороне была задействована вся дивизия генерала Фока, а полки дивизии Кондратенко беспрерывно занимались строительством порт-артурских укреплений. Наша эскадра к тому моменту была чрезвычайно ослаблена и насчитывала в составе всего три броненосца, из них только «Пересвет» являлся быстроходным, но отправить его на гибель в Бицзыво ваше высокопревосходительство тогда не решились. И даже в «черный» для японского флота майский день, когда противник потерял на минах два броненосца, ситуация практически не изменилась — как появлялись шесть броненосцев, так всей полудюжиной и шастали, стараясь вызвать наши корабли на бой.
— Да я сам тогда командовал флотом, не доверять же корабли кому-то еще — достойных кандидатур просто не имелось. Потому несчастного Витгефта и поставили от безысходности.
Алексеев уже долгое время служил на Дальнем Востоке, последний год наместником — но проводить самостоятельную политику в отношении армии и флота не мог, ограниченный в своих действиях военным министром и управляющим морским ведомством. И если решения генерала Куропаткина для него порой имели хоть какое-то разумное объяснение, хотя увод целой дивизии из укрепрайона было, по меньшей мере, легкомыслием, как и вывоз боеприпасов и продовольствия. Но то по отдельности, но если сейчас соединить все факты совокупно, то картина станет удручающей. Возникло ощущение, что будь на месте Куропаткина вражеский шпион в столь большом чине, он бы не нанес столько вреда. Но то мысль дикая — Алексей Николаевич был все же начальником штаба у знаменитого «белого генерала» Михаила Скобелева, правда действовал совсем не так как его легендарный командующий. Пятился и пятился, терпя поражение за поражением, все время говоря и обещая дать генеральное сражение, в котором обязательно разобьет неприятеля. Хотелось бы в это верить, вот только опасения росли с каждым часом.
Но то армия, а вот действия морского начальства вообще не имели под собой никакого разумного объяснения, что вызывало с началом войны массу пересудов среди офицерства 1-й Тихоокеанской эскадры. Ведь за полтора года до нападения на Порт-Артур отсюда увели сразу четыре больших боевых корабля, которые, вне всякого сомнения, здесь оказались бы крайне полезными. Вполне себе хорошие броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин», причем на первом установлены орудия новых образцов. Еще один такой же корабль чуть слабее, устаревший — «Император Николай I», у него артиллерия вообще на дымном порохе, и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», совсем уже старый. Зачем гнать их в Петербург на ремонт через три океана, просто в голове не укладывалось, хотя все работы можно было провести в самом Порт-Артуре, или в доке во Владивостоке.
Ведь легче отправить на пароходах необходимые материалы с работниками, чем перегонять за многие тысячи верст, по морям-океанам, столь нужные именно здесь броненосцы. Адмирал чуть ли в шок не впал, когда начальник Главного Морского Штаба ему прислал прошлой осенью телеграмму, в которой сообщил, что к ремонту пришедших броненосцев вообще не приступили. Причем тогда еще министр финансов Витте даже не стал выделять обещанные ассигнования, тут Алексеев поневоле задумался. Только одной дуростью всесильного сановника такое объяснить было нельзя, очень нехорошим попахивало от данного решения.
Нет, будь оно одно, можно было бы принять на веру, но подобных деяний хватало с избытком, тот же Дальний взять. Построен великолепный порт с городом, гаванью, доками, мастерскими и даже заводом, но Витте использовал его исключительно как коммерческий, запретив строить укрепления с береговыми батареями, даже взамен существующих старых китайских. И эскадре дали от ворот поворот, и дивизии Фока приказали отступить, и в порту разрушения производили по отданному Стесселем приказу, Куропаткин вообще не отдал на этот счет никаких указаний.
А может и не хотел отдавать, а сознательно приказал войскам отойти от Цзиньчжоуского перешейка как можно быстрее⁈
И теперь в голове Евгения Ивановича вызревала до ужаса крамольная мысль — а не хотел ли Витте заранее передать свой порт японцам, вступив в сговор с военным министром Куропаткиным, который в прошлом году им тут прямо говорил, что войны между Россией и Японией не будет, хотя строительство укреплений велось крайне вяло.
Но ведь тогда получается, что Квантун изначально хотели сдать противнику эти два влиятельных сановника, которым сам царь, безусловно, доверяет. От этой мысли адмирал Алексеев пришел в ужас, чуть ли не онемел от потрясения, и поспешил загнать ее как можно дальше…
Высадка 2-й армии генерала Оку у Бицзыво — до захвата Дальнего японцы не могли рассчитывать снабжать в Маньчжурии больше четырех-пяти дивизий. Именно на этом и строился их план войны — обзавестить на континенте прекрасно оборудованным портом с линией железной дороги. И словно их заветные мечты были услышаны российским министром финансов, вот ведь совпадение. Как в одном фильме героиня сказала — «за наше случайное знакомство»…
Глава 9
— Оба редута Дагушань и Сяогушань мы оставили в конце июля, потому японцы и начали обстрел эскадры во внутренней гавани. Его продолжали вести и в день, когда корабли вернулись после боя в Желтом море. Прекратили палить только третьего дня, когда Дальний окончательно остался за нами — и заметьте, Анатолий Михайлович, как сразу стихло у нас. Теперь редко стреляют, или снарядов у японцев не хватает, не завезли в должной мере, либо берегут, а может, пушки с позиций убрали — тяжелых орудий у них не так много. Думаю, осадную артиллерию сейчас стянули к самому Дальнему и к нангалинским позициям, японцам кровь из носа нужно возвращать порт — с его утратой снабжать армию в Маньчжурии невозможно.
Командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Кондратенко посмотрел на Стесселя — командующий Квантунским укрепленным районом молчал, продолжая внимательно рассматривать японские позиции — с вершины Длинной горы их было прекрасно видно, как и сам город за их спинами, что раскинулся у подножия высоких сопок.
— Что вы предлагаете, Роман Исидорович? Учтите — у генералов Фока и у Белого четырнадцать батальонов из тех тридцати, что у нас вообще есть под рукой на Квантуне. Мы можем отправить только последний батальон из дивизии Фока, он и так завтра уйдет вместе с закончившим ремонт «Пересветом» в Дальний — броненосец с приливом начнут выводить на рейд. Но если мы снимем с позиций хотя бы еще один батальон из вашей дивизии, то заменить его некем — у нас совсем нет резервов, если не считать двух рот спешенных пограничников и казачьей сотни. Ополченцев мы по трем запасным батальонам распределили между китайцев, и то опасаюсь, что начнись сейчас штурм, то их на позиции выводить нельзя, они долго не продержатся. На узкоглазых «союзников» еще меньше надежды — их пока в строевых частях только нестроевыми чинами по ротам разобрали, оружие давать можно только маньчжурам — «ходи» патроны понапрасну изводить станут. Их еще месяц в запасных батальонах учить надобно, не меньше, даже с «дядьками» — пока русскую речь плохо понимают, зато все матерно ругаются.
Стессель засмеялся, улыбнулся и Кондратенко — во время строительства укреплений рядом с русскими солдатами, наемные китайцы вполне сносно научились изъясняться языком, отнюдь не только жестами, и понимать вполне русских, но исключительно их ругань.
— Роты в полках по полному штату нижних чинов укомплектованы — девяносто шесть рядов, нестроевых на китайцев часть заменили. В бою по примеру учиться будут, «дядьки» им спуску не дадут. Вздумают бежать или панику поднять — пристрелим на месте, я такой приказ по дивизии уже отдал. Впрочем, вся надежда на жестокость японцев — страх перед ними лучшая порука для верности нам.
