Штурмуя Лапуту (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Мы уж лучше как-нибудь традиционно, без чтиц, — сказала Фунтик.

— Чтицы не всем нужны, — согласилась Лоуд, подцепляя на вилку еще кусочек копченого угря. — Собственно, истекает наш курортно-санаторный период. Под утро посадка на «Еху», предварительная договоренность через посредников достигнута. Предупредили: лоханка тесная, репутация экипажа дурная. Но выбора особого нет. У Лапуты репутация не лучше — туда в здравом уме никто не путешествует. Довольно безумная «линза», даже по здешним понятиям.

— Выбора действительно нет, — пожал плечами Укс. — Если Лапута не поможет, придется искать какие-то специфические варианты типа этой твоей «Цветной русалки». К Лапуте переход довольно длительный, время будет, обсудим наши дела и возможные решения.

— Да чего там, провеемся, как говорят опытные леди, — Лоуд посмотрела на бывшую воровку. — Как я вижу, вы выделили минутку и слегка объяснились по «не-личной» стороне проблемы.

— Как говорят у вас в научных кругах, «концепция принята в первом чтении», — пояснил Укс.

— Прекрасно! Хотя у нас так и не говорят, опять ты формулировки путаешь, — Лоуд вновь взглянула на девушку. — Гражданка Фунт Лиха, только не надо прикидывать «а не лучше ли пожилому ученому оступиться на сходнях и полететь в Бездну». Во-первых, с равновесием у меня всё в порядке, во-вторых, я вам еще пригожусь.

— Про Бездну и в мыслях не было, — заверила Фунтик. — Столь прискорбное происшествие едва ли укрепит наши отношения с пилотом. А я эти отношения и пилота очень ценю. Насчет твоей полезности абсолютно понятно. Вот возраст — понятие относительное, тут считать нужно с этими вашими коэффициентами, а я не умею. Предлагаю временно считаться ровесниками. Потом как-нибудь поточнее высчитаете. Если на то возникнет научная необходимость. Так-то мы все на середине жизненного пути. Это, если не очень научно формулировать, а чисто по человечески.

— Во дает! — восхитилась Профессор. — Месяц назад только мулькой играть умела, пальчиками колдовать и честных путешественников в пропасть спихивать. Была деревня-деревней, незамутненно-вороватая. А сейчас интеллигентная речь, ирония, философские построения, элегантная косыночка на зацелованной шейке — прям ответственный секретарь кисловодского санатория Академии Наук.

— Стараюсь, — с достоинством заверила Фунтик, безусловно, и до знакомства с научной группой о хороших манерах кое-что знавшая, но благоразумно те познания не всегда демонстрировавшая.

Неспешно беседуя, допили чай и пошли собираться.

Опять ночь, уединенная причальная стоянка воздушных контрабандистов, скрип колес отъезжающих повозок, груженных не очень легальным товаром.

— Что-то шлюп даже меньше, чем рассказывали, — признала Лоуд, оценивая воздушную каракатицу.

Винтовой шлюп «Еху» на шлюп походил весьма отдаленно. Имел отдаленное сходство с речным баркасом баржевого типа: на редкость неуклюжие обводы корпуса, пара коротких мачт, снабженных громоздкими пропеллерами. От кормы до носа шагов двадцать, уродливая надстройка с куцей трубой, такелажные сетки, набитые ящиками и тюками, закреплены с наружной стороны бортов. Хаотичная груда рухляди, а не корабль.

— Утверждают, что он реально способен двигаться и даже иногда добирается до Лапуты. Но это же сколько он до той «линзы» тащится? Может, нас немножко «развели» по срокам? — задумалась Лоуд.

— Это вряд ли. Вон — рулоны бумаги догружают, а это явно на твою Лапуту предназначено. Другое интересно. У него движитель нестандартный. Стоит механика, но явно не паровая и не дизель. Это любопытно, — признал Укс.

— В пути подробнее полюбопытствуешь. Иди договаривайся, ты же у нас хозяин…

По «легенде» путешествовал на Лапуту именно «Уксиус Дрей с сопровождавшими его лицами». Знаменитый научный остров счел уместным расширить свою кафедру иностранных языков, вот и нанял относительно молодого специалиста-языковеда. Как и значилось в сопроводительных бумагах, путешествовал преподаватель в сопровождении жены и слуги-охранника. Вообще в Тануффере можно было заказать и купить любые бумаги, «липу» здесь изготавливали быстро, недорого и качественно.

…— Эт вот «охранник»? — шкипер «Еху» ткнул толстенным кривым пальцем в сторону Лоуд.

— Ну. А какие сомнения? — уточнил Укс, уже понявший, что за тридцать золотых крон на борт возьмут кого угодно, хоть верблюда-каннибала.

Шкипер еще раз покосился на охранника, гордо положившего рукуна заткнутую за пояс ШУПЭ дубинку, и хрюкнул:

— А че не кормите героя? На чучло похож.

— Болел он, — сумрачно пояснил Укс. — Милейший, еще вопросы будут?

— Не, чо выспрашивать, — шкипер усмехнулся — устраивайтесь, раз пришли. С женушкой осторожнее, сдуть со сходен может. Отходим сразу, не возись, господин хороший.

Команда шлюп-сарая производила неприятное впечатление. Впрочем, об этом тоже заранее предупреждали — «хамье, дикари, о совести и не слыхали». Вот о характерном матросском запахе не предупреждали, хотя весьма ядреный и уникальный был запашок.

Путешественники загрузились, багаж в последнее время порядком разросся, из команды никто помочь даже и не подумал, но оно и к лучшему — ценный летательный аппарат, музыкальные инструменты, плащи и одеяла, запасы провизии и научные записи требуют особо бережного и профессионального обращения.

Укс переносил последний мешок, когда отбывающего «преподавателя» придержал один из местных работников причала:

— Передумать не хотите? С «Еху» ходить, да в такие дальние рейсы, не самая разумная идея.

— На ином судне пошли бы, да выбора нет.

— Это, конечно, это верно, на Лапуту никто и не ходит. Но женушку вашу жаль, — намекнул добрый человек.

— За предупреждение спасибо. А с командой разберемся, не первый раз.

— Ну, вам виднее.

Укс высыпал в ладонь добросердечному тануфферцу уже не нужные местные медяки и взошел на пахучий борт. Матросы заворчали что-то нецензурное и принялись отдавать концы.

Пассажирских кают на борту не имелось в принципе, путешественники устроились под низким навесом ближе к носу.

— Оно и лучше, — сказала Лоуд, деловито выстраивающая из мешков и свертков спально-диванные места. — Дожди здесь редкость, ветерком мило обдувает, на корме куда удушливее. Осмотримся, команду, видимо, штатно сократим. Чего-то их многовато, и все сплошь какие-то пахучие и неприветливые. Нарвутся.

— Само собой, — согласился Укс, расслабляя завязки стоек дельтаплана. — Полагаю, с этим они особо не затянут.

— Да, по всему видать, отойдем в Бездну, и за нас примутся, — Лоуд вольно вытянулась на мешках и закинула нижние лапы повыше. — Это все Фунтик виновата. Она слишком симпатичная.

— Стараюсь сникнуть изо всех сил. Но у меня платье слишком хорошее. И я влюбленная, — оправдалась девушка.

— Что за жалкие отмазки⁈ Ладно, платье из хорошей ткани, епископское, допустим. Но вот эта сияющая мордаха…. Я вот, может, тоже влюбленная в науку. Ничего, держусь как-то, очами не сверкаю, никого не провоцирую, — намекнула Профессор. — Ладно, ложитесь, Уксику нужно вздремнуть. Я посторожу, выспалась в «Цветной русалке».

Фунтик умела растворяться в объятиях: дыхания совсем не слышно, почти бесплотна, даже тепло тела неощутимо. Полезная привычка. А иногда совершенно излишняя. Человек, да и иной разумный, должен хоть иногда доверять объятьям, становиться беззащитным и совсем-совсем спящим. Впрочем, это тоже дело привычки.

Подруга, конечно знавшая, о чем думал пилот, прошептала:

— Одеяло хорошее. Наверное, дорогое?

От нового одеяла действительно пахло хорошей шерстью, добротным приятным красителем, да и вообще уютом.

— У Профессора изрядный опыт в подготовке экспедиций. Отличное одеяло зацепила. И полагаю, цена не имеет значения. Когда Лоуд здорова и в форме, она предпочитает расплачиваться не деньгами, а чем то более нужным людям. Ценным советом или непричинением вреда бывшему хозяину товара.