— Потому что фокачча на дрожжах, а дрожжи — это животные. А без фокаччи сэндвичей не будет.
— Они не животные, а грибы, поэтому сэндвичи для нас сделать не только можно, но и нужно, — вмешалась посетительница, получившая свой стакан с кофе.
— Что⁈ — отозвался взмыленный Баклан. — Тогда ладно. Я лично согласен, просто слышал от знакомого вегана, что дрожжи слишком живые, чтобы считаться грибами, поэтому эксплуатировать их подло, и он их не ест. Ну раз так, могу салат внутри хлеба проложить, больше ничего веганского нет.
— Давай! — согласилась посетительница.
Баклан выставил кофе на стойку и изобразил ей сэндвич почти с ничем. С другой стороны, хозяин — барин, хотят так есть, кто он такой, чтобы мешать. Так, а можно одну фокаччу-то посчитать без ничего? Баклан глянул в кассу. А, можно. Фокачча с ничем, салат не в счет. Осталось пиво.
— Всё! Всё! — помахал он рукой сердитым гостям, которые заждались своего пива. — Уже наливаю! У меня тут мир перевернулся, дрожжи снова не животные!
Тема гостям зашла, и Баклан смог спокойно доделать заказ.
* * *
Инкубатор набрал себе новых лаборантов, из наших взяли Варвару, Ворона, Хмарь, Олич, Питона, Килика и Бомберо, и анонсировали менторские программы.
Я просмотрел список возможных менторов, подумал, надо ли мне это, раз в списке нет ни Гелия, ни Марго, решил не выпендриваться и записаться к кому-нибудь. Может, мне это поможет. Из предложенного списка я не знал никого, кроме Антона и Шведа. Антона я сам подзадобал, пока возился с его медузой, и я решил, что от добра добра не ищут, и, закончив работу, направился к Шведу, который перенастраивал в задней комнате пушку для развеивания фрагментов программ.
— Что делаешь? — поинтересовался я, чтобы хоть как-нибудь начать разговор.
— Выставляю параметры на понедельник. У вас же будет практикум по созданию базовых элементов. А первокурсники такие первокурсники, ваша продукция, если по кампусу разбежится, таких дел наделает… Поэтому всё будем уничтожать на корню. Видел то кресло, которое за ноги хватает?
— Около бара? Ага, видел. Даже боролся.
— Вот. Его из какой-то несусветой шняги собрали, там самый дорогой элемент — обивка, если к нему что-нибудь из ваших поделок в мозг заселится, оно не то что за ноги будет хватать, оно кого-нибудь задушить попробует.
— Не хотелось бы. А что мы такое ужасное будем делать?
— Я точно не знаю, что вам зададут, но, понимаешь, у некоторых мегабомба сама собой получается.
— Хм. Ладно. Хорошо, что ты на посту. Я вот чего хотел тебя спросить, правда ли, что на первом курсе отчисляют 25% поступивших?
— Четверть, говоришь? Правда. Примерно так. Но их не то чтобы отчисляют, просто не рекомендуют оставаться. Ты поймешь почему буквально после первой лабы.
— Ммм, а кто в зоне риска?
— Да уж не ты, поверь мне, — усмехнулся Швед. — Ты останешься. Уйдут сомневающиеся, потому что с нашего пути невозможно будет свернуть через пару лет. Если человек хоть чуть-чуть не уверен, что хочет этим заниматься, то лучше не надо. У нас, видишь ли, очень специфическая профдеформация. Но в твоем случае она уже произошла.
— А не в моем?
— А не в твоем надо смотреть. Да все становится понятно очень быстро. И отчисляют людей ради их же блага.
— Понял. Тогда основной вопрос. Я тут увидел твое имя в списке менторов и пришел к тебе записаться. Возьмешь меня?
— Риц, зачем тебе ментор? — заржал Швед. — Ты же никого не слушаешь, просто прешь куда глаза глядят. На тебя только Гелий способен повлиять, но он менти тыщу лет не берет.
— Почему это? Я буду тебя слушать. Я же вижу, что ты часто дело говоришь, ну и потом ты же аспирант уже и видел в этой жизни всё.
— Риц, я сейчас умру. Ты эту речь специально что ли заготовил?
У меня загорелись щеки, потому что я и в самом деле эту фразу заранее придумал. Должна была сработать, но что-то пошло не так.
— Я понял, понял, ты готовился. Не надо меня уговаривать, я согласен, вобью тебя в список. Мне тоже надо план по валу выполнять. Кстати, я тоже хотел тебя кое о чем спросить — давно ли тебе захотелось общественного признания? — спросил меня Швед.
— Чего⁈ — вылезли у меня глаза на лоб.
— В Студсовет ты зачем баллотировался? Начнешь там работать, не успеешь ничего.
— Какой еще Студсовет?
Опять происки Центуриона, мелькнула у меня мысль.
— А, понял. Это называется «без меня меня женили», ты бы принял меры, чтобы такого не происходило. А то когда выберут, от заседаний не отмахаешься. Да сам посмотри, фотка с био зачетные, я бы за тебя проголосовал. Прямо сейчас возьму и проголосую!
Я нахмурился, достал свой планшет, залез в раздел «Голосования». И меня чуть удар не хватил. Действительно в списке кандидатов в Студсовет был и я. На фотке я сидел на траве с сосредоточенным видом над планшетом и что-то делал. Снято было около нашего корпуса, где мы с Бакланом частенько торчали, пока не началась учеба. Био гласило, что я поступил в университет после того, как окончательно определился со сферой своих интересов. За плечами у меня, согласно тексту, был опыт создания собственного бизнеса и ряда уникальных разработок. В Студсовете я, оказывается, собирался помогать вчерашним школьникам разбираться с поиском собственного пути, потому что важнее этого нет ничего на свете. От этой формулировки меня чуть не вырвало. При этом за меня уже было подано 153 голоса, такими темпами я мог и пройти в совет.
— Там кнопочка есть «самоотвод», маленькая, серенькая, чтоб никто сразу не нашел, — подсказал Швед.
Кнопочка и правда была, причем не факт, что я бы ее самостоятельно нашел, потому что она была шириной пикселей десять, я в нее даже пальцем не сразу попал. Разумеется, никакое слово «самоотвод» на ней не значилось, это был просто микроквадратик. Но как только мне удалось в него ткнуть, моя кандидатура благополучно исчезла.
— Слушай, а вот скажи мне как ментор ученику, нельзя ли эту проблему решить навсегда?
— Можно. Но не здесь, а в Администрации. Придется сходить ножками. Правда, тогда тебя нельзя будет без согласования с тобой никуда выдвинуть, даже на приятные вещи. На конкурс, например, межтерриториальный.
— Я переживу, — мрачно ответил я. — Тут, понимаешь, у меня личный хейтер образовался, он так и будет меня на всевозможные инициативы подписывать. И неизвестно, что еще ему в голову придет.
— В общем-то блокировка — это правильно. У меня тоже она стоит и примерно по той же причине. Твой хейтер — не девушка, случайно? А то будет совсем тяжелый случай, потому что погонится лично.
— Не, парень. Осознающий себя мужчиной в квадрате.
— Хорошо, что не в кубе, — хохотнул Швед.
— Он хочет всю нашу комнату строить, а дай-ка я посмотрю, не засунул ли он туда и Баклана с Димой?
Предсказуемо я нашел там и Баклана, и Диму, и Макса, причем фотографии были с того же места, видимо, снятые за один раз. И даже Обу нашел! Причем за Баклана было подано голосов больше, чем за меня: бармен — важный человек на кампусе. Самоотвод за них я сделать не мог, да и зачем, может, Баклан мечтает быть в совете? Скажу ему вечером.
— Знаешь, это забавно, — заметил Швед. — Чтобы подать твою кандидатуру, за тебя изначально должны были проголосовать три человека. Обычно претендент сам об этом договаривается. То есть, твой хейтер их где-то взял. Но зачем?
Я пролистал весь список кандидатур.
— Это странно. Насколько я знаю, он сам мечтает оказаться в этом совете. И его здесь нет. А нет, есть. Вот он в самом конце, за него подано десять голосов. Маловато будет. И фотка так себе, кто ж селфи ставит на такие вещи.
— Я бы предположил, что он вам предложит агитировать за него, а за это поможет вам снять ваши кандидатуры. Но это какой-то двадцатый век, честное слово, кто ж так делает, — пожал плечами Швед.
— Да у него и другие идеи были не сильно лучше. Спасибо, ментор!
Я поклонился Шведу как буддийский монах.
