— И что мне теперь делать? Жениться я точно не хочу!
— Я посоветую тебе не рубить с плеча. Потерпи немного, не отказывайся от тех чувств, что начали зарождаться в тебе.
— Ага, и влюбиться, потом жениться, потом начать ругаться и развестись к хренам! Нет уж!
— Не нужно давать этим чувствам волю. Просто заморозь их. Ты же прекрасно справляешься. Подумай о Лие, и все, как ты говоришь «наваждение», спадет. И девушки при этом чувствовать боль перестанут, и тебе не в тягость.
— И как долго это будет действовать?
— Пока твоя любовь к Лие чиста и истинна.
— Ладно. На это я могу пойти. Тем более девушки не виноваты, что я их отверг.
— Именно.
— Но зачем ты их наделяешь такой силой? Как я понял, воевать они не станут, лишь защищать. Ты их создала, чтобы они защищали лес?
— Их создал Создатель. Точнее, они сами на пути просвещения из жизни в жизнь становились все лучше и все ближе к Создателю. Он не зря написал свои заветы. Следуя им, мы становимся чище и ближе к нему, от этого растет и наша сила. Дриады Жизни — это эльфийки, которые из жизни в жизнь следовали заветам Его. Они чисты, как Его слеза, их души, что родниковая вода, они святы, но не все это понимают.
— Это их-то души чисты, как родниковая вода? Видела бы ты, с какой ненавистью они на меня смотрели.
— А не стоило их доводить до такого состояния. Их души открыты, и они сильно подвержены эмоциям, но долго злобу хранить в себе Дриады Жизни не способны. Прощают даже тех, кто обошелся с ними крайне жестоко. Этих девушек потому-то и не выпускают из леса, что любой их обидеть может.
— А вот это хреново. Так их все подряд шпынять станут. А как же они оказались здесь, если их из леса не выпускают?
— Ну, как и везде бывают исключения. Эльфийки, что еще не инициированы, как Дриады Жизни, могут покидать лес только в том случае, если они чувствуют, что их любовь находится за пределами леса. Тогда для ее защиты снаряжают экспедицию и выбирают эльфов в сопровождение. Ты таких уже повстречал, правда, все они в клетках тогда находились. Ну и еще помогают пустышкам найти своего нейтрализатора. Однако и сопровождение в этом случае состоит всего из трех эльфов.
— Понятно. Но зачем такие сложности, если эльфы и сами настолько подлые твари, что доведут любую Дриаду Жизни до самоубийства и не поморщатся?
— Тут ты заблуждаешься! Эльфы считают Дриад Жизни священными. Они преклоняются перед ними и в сложных спорах руководствуются исключительно их решениями.
— Так Дриады у эльфов вместо третейских судей, что ли?
— В том числе. И никто не оспорит решение Дриады Жизни, даже сам Великий Князь. Ну, это у светлых эльфов. У темных немного по-другому.
— Ладно. Я понял. Значит, заморозить чувства и разрешить эльфийкам находиться рядом?
— Все верно.
— Спасибо, тогда так и поступлю.
Я ощутил на щеке легкое прикосновение нежной ручки Хранительницы Жизни.
— Увидимся, мой Повелитель, — ответила Немезида и пропала из моей головы.
Я оглянулся вокруг и замер. Недалеко за столиком сидел мужчина, одетый как купец. Вроде бы ничего странного. Зрением энергии смерти я видел, как он вошел в трактир и сделал заказ, но, только взглянув на него обычным зрением, я разглядел его странную ауру. Вокруг него бурлили клубы бордового дыма. Нет, это не была аура разумного существа, эта аура была чем-то схожа с моей аурой ужаса, только менее плотная и бордового цвета, хотя магии я в ней не ощущал. Купец напрягся.
— Прекрати на него пялиться, или он поймет, что ты его видишь! — прозвучал у меня в голове чей-то голос. Я понял, что это кто-то из северян, но не узнал его. Возможно, мы даже не знакомы.
— А что, остальные его не видят? — я отвел взгляд, но почувствовал, что напряжение купца не спало.
— Видят, но они не видят его ауры вторженца.
— Вторженца?
— Он чужд этому миру. Ты же прошел взросление и должен знать, что мы защищаем этот мир от вторженцев. Ты с Эратионом уже разговаривал?
— А у всех чужаков такая аура? — проигнорировал я вопрос незнакомца.
— Нет, только у тех, кто желает зла этому миру.
— А те, кто желают добра, как выглядят?
— Не знаю, не встречал таких вторженцев.
«Так, слава Создателю, видимо, у меня никаких особых примет в ауре нету», — подумал я, а северянину ответил:
— Похоже, он понял, что я его срисовал, сейчас попробую исправить.
— Нет, сиди на месте! Только хуже сделаешь!
Но я не стал его слушать и, встав, направился в сторону купца. Тот напрягся еще сильнее и приготовился отражать мою атаку, но я прошел мимо него к столу, за которым я увидел своего соседа по комнате.
— Позволишь? — кивнул я ему на скамью напротив. Ллойд долго смотрел мне в глаза, но, видимо, любопытство пересилило гордыню, и он ответил:
— Присаживайся.
А я почувствовал, как напряжение торговца спало. Он, судя по всему, понял, что смотрел я вовсе не на него, а на парня, на котором тоже красовалась накидка студиозуса академии магии ЗАгхарда, только второго курса. Но все же торговец внимательно прислушался к нашему разговору.
— Слушай, я, правда, не виноват, что меня к тебе подселили.
— Да понял я уже.
— Ты извини, я случайно услышал твой разговор с приятелем, когда вы говорили про коменданта. А почему он тебе деньги не вернул? Это же вроде, как не честно.
Ллойд усмехнулся.
— Не честно в академии магии? Ну, ты, парень, даешь!
— А что не так?
— Ну, во-первых, услуга это не официальная. А, во-вторых, когда мы с ним договаривались, то там была оговорка, что если руководство академии наберет студиозусов столько, что корпус будет полон, то он подселит ко мне наиболее подходящего студиозуса. Только вот наши с ним понятия о наиболее подходящем студиозусе, как оказалось, сильно разнятся.
— Да? И в чем же?
— Ну, для меня наиболее подходящий — какой-нибудь титульный дворянин из неизвестного рода, который приходил бы только спать и вел бы себя тише воды и ниже травы.
— А для него?
— А для него — это тот, кто свой нос в мои дела совать не будет, и тот, кто подлянки не сделает, пока меня нет.
— Ну, тут я полностью на его стороне.
— Вот только проблема вся оказалась в том, что я заплатил ему в начале прошлого учебного года, и заплатил всю сумму за пять лет.
— За пять лет? А зачем сразу столько-то? — тут я обратил внимание, что наш торговец совсем расслабился и перестал нас даже слушать.
«Молодец, сумел его обмануть. Дальше мы сами. Мы его уже давненько ведем», — в голове вновь появился голос северянина.
«А что мне-то делать, если такого еще увижу?»
«Обратись мысленно в пространство. Кто-нибудь да окажется рядом. Вот им и расскажешь. Ну, а еслине будет никого, постарайся проследить за ним и грохни где-нибудь, только так, чтобы следов не осталось».
«А если окажется, что это достойный разумный?»
«У достойных таких аур не бывает. Убивай без жалости!»
«Понял».
«До встречи!»
«До встречи».
— Ну… тут я хотел сэкономить, — признался Ллойд.
— Это как? — вернулся я к разговору с соседом по комнате.
— Комендант сказал, что дешевле заплатить сразу за все время пребывания в общаге, потому что каждый год цены поднимаются. А у моего отца после войны сильно снизились доходы. Тут передел собственности был жесткий, ну вот я и решил не транжирить деньги семейные.
— Ты так говоришь, будто сотню золотом заплатил.
— Ага, сотню… а сто двадцать не хочешь?
— Охренеть! А что так много-то?
— А ты думаешь, что в академии все дешево? Тем более, комнату придержать.
— Ну, да, тут ты прав. Зря ты, конечно, сразу за пять лет оплатил.
— Ты думаешь, я этого не понял?
— Думаю, понял, но поздно. Меня вот вовремя предупредили, что платить надо только за год, а то если отчислят, то обязательно предлог найдут, чтобы не возвращать деньги назад. Я так и поступил. Правда, все равно потратил больше, чем планировал. И теперь вот думаю, где бы до следующего года еще тысячу золотых заработать?
