Пленник. Война покоренных. Книга 1. Милость богов
Во сне он пытался добраться до лаборатории, шагая через площадь, а камни мостовой уходили из-под ног. Каждый шаг грозил бедой, земля за спиной и впереди него проваливалась, словно мир пожирал себя.
Позже это было воспринято как предчувствие.
Чьим-то глазам ночь видится темной. Для других она яркая. Сложная симфония излучений по всему спектру волн. Рой неподвижен, насколько возможно. Он вибрирует под непривычной кожей нового носителя и получает знание. Он воспринимает тело по другую сторону толстой коралловой стены, какофонию насекомых в почве и в воздухе, короткие, внезапные струи космических лучей, косым дождем падающих на планету.
Сознание истощает силы, а он как раз ищет истощения. Новый носитель непокорен, коварен, в нем больше жизни и сознания, чем в прежнем. Для роя это неожиданно, но он был готов к неожиданностям. Рой недолго живет в этом мире. Он только начинает постигать тайну сознания.
Тело по ту сторону стены шевелится, распрямляется. Рой отступает, опасаясь, что импульсы его радара пойманы, но, когда он бросает новый взгляд, оказывается, что тело всего лишь передвинулось через комнату. Рой успокаивается и замечает, что успокоился. Не носитель, а он сам.
Новый носитель напирает, он непоседлив, он сопротивляется. Но не это привлекает полуавтономное внимание роя. Рой обращает взгляд вовнутрь и что-то там находит. Любовь к варенью. Воспоминание о мальчике по имени Элиал. Безропотное принятие мысли о неизбежной смерти. Все это исходит не от роя и не от носителя. Рой опознает то, что осталось от Эмир Кинред. Девушки больше нет. Рой беспокоится и в результате узнает, что способен беспокоиться. Он был создан, чтобы обучаться, в него заложена пластичность. Он подобен воде – течет туда, куда его направляет вселенная. Теперь ему понятно: вода уносит с собой то, что в нее попадает. Чистота сменяется опытностью, и возврата уже нет. И не должно быть.
Время коротко. Это и благословение, и проклятие. То, что живет месяц, ничем не хуже того, что рассчитано на целую жизнь. Месяц – это все, что осталось для многих людей в этом мире. Но и ждать в тени рой больше не может.
Дверь приоткрывается, и рой сознает, что отвлекся на внутренние стимулы. Он вглядывается в тело за стеной, но тело пропало. В симфонию темноты вступает мужчина. Он старше нынешнего. Белые волосы острижены под самый корень. Длинное лицо со светлой щетиной. В глазах под тяжелыми веками – смешливость и усталость. Рой задумывается, не сделать ли его новым носителем. Тот, что есть сейчас, ничего не заметит.
Мужчина видит его и останавливается. Рой на заимствованных ногах делает шаг к нему. И улыбается.
– Самар Устад.
– Да, – говорит мужчина. – Чем могу помочь?
Рой, или носитель, или девушка, которой больше нет, думает: «Ну и вопрос!»
– Неужели он подумал на меня? – спросила Иринна.
– Он не знал, что и думать, – ответила Джессин.
Двор, теоретически открытый для всех, сейчас пустовал. Ученые большей частью ушли в отпуск, а ремонтники и вспомогательный персонал пользовались этим для починки, переделки и расширения лабораторий и общежитий, оставляя в покое парки, площади и дворики. Джессин особенно любила этот. Голубая и желтая плитка вдоль стен, зелень на обоих ветвях жизни, разраставшаяся летом и умиравшая в холода. Кухонька на западной стороне большую часть года кормила их полентой и пряными бобами, все это готовил старик из Гунара. Окна кухни сейчас были закрыты и темны, но она помнила аромат и улыбку старика, любила этот дворик таким, каким он был обычно.
– Я просто… – Иринна пригладила светлые волосы пальцами, будто поставила точку. Она верила, что Джессин поймет. И вздохнула. – Как ты считаешь, он найдет решение?
С кем-нибудь другим Джессин повела бы себя уклончиво. Пожатие плеч или осторожная фраза вроде: «Тоннер очень умен, но сейчас играет не на своем поле».
Вместо этого:
– Нет.
– Даже с помощью Дафида? Раз Алькор в нашей команде…
– Даже непотизм имеет пределы.
– Он не просто просит сохранить группу, – сказала Иринна. – Это политика, да? Хочет найти тех, кто теряет от выигрыша Даяна. Думает, как доказать совету, что лучше оставить нас вместе. И все прочее. Ведь оно делается так?
– Не знаю. Я нахожу интриги утомительными. Мне нравится наука, в ней все исчисляемо и фальсифицируемо.
Последовало молчание. Нагруженное смыслом. Иринна обвела глазами плитки, скользя взглядом от одной к другой, словно читала. А когда заговорила, в ее голосе было столько фальшивой непринужденности, что это не могло сработать.
– Ты бы согласилась возглавить собственный проект? Если бы предложили?
Трудный вопрос. А должен был быть легким.
Взять собственную группу означало уехать из Ирвиана. А значит, уехать от Джеллита. Если брата не будет рядом, к кому ей идти, когда мозги снова протухнут?
Брат был рядом, когда она была тревожным, подверженным перепадам настроения ребенком. Он изучил перемены ее внутреннего состояния. Когда подступала темнота, когда из глубины мозга доносились яростные крики, он понимал без слов. Он знал, когда оставить ее в покое, а когда вмешаться. Дважды обращался к ее врачу, когда она уже не могла решиться сама. Они скрывали это от других, но брат был для нее и опекуном, и сиделкой, и внешним мозгом, сохранявшим рассудок, когда собственный разум изменял ей.
У Джеллита своя карьера, своя работа, и она думала – надеялась, делала вид, – что, поселившись с ним в Ирвиане, сумеет оттянуть роковой миг на несколько лет. Может, и навсегда. Нет, она не попросит брата отказаться ради нее от своей карьеры и не согласится, если он сам это предложит. Но ее пугала мысль о жизни без него.
Так как же? Возглавила бы она собственный проект?
– Не знаю, – сказала она с притворной легкостью. – Когда не гонишься за призами, живется спокойнее. Я вот смотрю на Ньола с Синнией. Они не первый десяток лет здесь. От проекта к проекту. У них есть дом. Это чего-нибудь да стоит.
Иринна больше не улыбалась. Она ждала другого ответа. Надеялась, что Джессин скажет «да», позовет с собой, чтобы можно было и дальше работать вместе. А Джессин ответила «нет».
– Ньол, Синния и ты, – не без горечи проговорила Иринна. – Рикару будет на кого опереться.
– Если Ньол с Синнией останутся.
Обе понимали, что это слабое возражение.
– Их отсюда ничем не выковыряешь. Оба так и умрут в Ирвиане, – сквозь смех выговорила Иринна. Она еще смеялась! Что ж, прекрасно.
– Пожалуй, так.
– Я просто подумала… есть у нас время? Не знаю. Казалось бы, попасть в начало каждого списка – это хорошо? А получается, что все пошло прахом.
– Даже если нас переведут, – сказала Джессин, – даже если разбросают по всему свету, нам все равно придется работать в одной области. Согласовывать исследования. Делиться результатами.
– Но это уже другое, верно? Мне хочется, приходя в лабораторию, видеть там… нас. Ты понимаешь, да?
– Да.
– Но все меняется, правда? Бывают хорошие времена, а за ними приходят другие. И какие-нибудь еще. Ничто не остается, как было.
– Пусть так, – сказала Джессин. – Ты всегда можешь связаться со мной, даже если мы будем работать в разных лабораториях. С Кампаром. С Илси. Даже Тоннер, наверное, ответит на сообщения.
– Только не Рикар.
Джессин хихикнула.
– Да, Рикар – вряд ли.
Джессин не знала, что еще сказать, поэтому придвинулась к ней и взяла за руки. Они долго сидели молча, переживая, каждая по-своему, предстоявшую им потерю. Иринна пожала ей руки и выпустила их. Ее глаза блестели от непролитых слез.
– Мне надо…
Иринна указала куда-то за пределы двора.
– И у меня есть дела, – солгала Джессин, вставая. – Но я рада была повидаться с тобой.
– Может, Тоннер перенесет свою программу в Аббасат, так что я на каждых выходных смогу видеться с родителями. Они будут рады.
– Остается надеяться на лучшее, каким бы оно ни было.
Похожие книги на "Пленник. Война покоренных. Книга 1. Милость богов", -
- читать все книги автора по порядку
- - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.