Отверженный 追放者 Часть V (СИ) - Орлов Александр

И вот, — купюры в конвертах потекли в наши карманы. Появились золотые цепи, кольца и браслеты, рубашки за десятки тысяч, духи, барберы, дорогой алкоголь, ресторанная еда, и прочее, прочее, прочее. Мы обмазывались атрибутами успешного гангстера и вели себя соответствующе.

Мне пришлось перестроиться, — спать на полу и есть кошачий корм мне привычней, чем сорить деньгами. Но я прекрасно знал, как себя нужно вести, чтобы не выделяться. Ничего нового.

Добавим немного больше наглости для образа зарвавшегося засранца.

Незначительно изменим походку и жесты, сделав их более расслабленными.

Надменный взгляд из-под очков закрепит впечатление.

Новый Икари готов. Почти неотличим от оригинала, и одновременно его уже не узнать.

Чем больше завистливых голосов будет обсуждать меня за спиной, тем лучше я справился, скрывая себя настоящего.

Лучше так, ведь моя команда не представляет даже, что я намерен сделать. Для них непостижима сама мысль, что кто-то в одиночку может бросить вызов настоящей криминальной империи. Наверное, подобные ограничения накладываются в детстве: «один в поле не воин»; «дружба — это главное»; «одной рукой и в ладоши не хлопнуть», «одинокий бамбук легко сломается, а роща никогда». Чушь, которой нас кормят до несварения. Обезьяний коллективизм, романтизация стадного инстинкта, клонирование зависимых болванчиков.

Любой может перевернуть мир. Или хотя бы поджечь его краешек. Все, что нужно, — цель, упорство, и мало-мальски хороший план. Ну, ещё нужно быть освобожденным от оков морали, но это уже мелочи.

Каждая структура имеет брешь, каждый человек — слабую точку. Чем выше стены крепости, тем шире в них трещины. Знаю, — эти фразочки больше подходят цитатнику в «Ай-чате», но ведь так оно и есть.

Из размышлений меня вырвала тонкая рука, что легла на плечо и обвила шею. Кто-то накинулся на спину и крепко обнял.

— А кто тут маленький и злобный диверсант, а? — прошептала на ухо Муза.

— А ты чего вылезла? — спросил я, потягивая лимонад.

— О, как мило, и я тоже соскучилась.

Муза почти не появлялась с нашего последнего убийства. Иногда я слышал её голос, но сама она предпочитала оставаться в тени. Я её понимал, — она ведь не домашнее животное, пока творец спит, спит и его вдохновение.

— Хм, я серьезно, ты бы не появилась просто так, — шепнул я. — Слишком хорошо я знаю твою натуру.

— И поэтому так меня любишь, да?

— Именно. Так что, тебя возбудила вчерашняя заварушка? Я отправил тебе пару подарочков.

— Их жалкие души были костлявы, как морской окунь. Так, червячка заморить. Я здесь потому что ты вышел на охоту. И чую я, что на своем пути будет длинный след из распластанных мертвых тел.

— Не в этот раз, — мотнул я головой, — я буду осторожен. Никаких пустышек, никаких лишних жертв.

— Ага, — засмеялась она, — ты всегда так говоришь. А потом с катушек слетаешь.

Она ловко перепрыгнула через лавочку, оказавшись передо мной. В одной длинной рубашке на голое тело, с зачесанными волосами и в голубых очках в форме сердечек. Солнце блестело на её белой коже, красная полоса на предплечье казалась огненной.

— Ты похудела что ли?

— Конечно, мать твою, с такой-то диетой! То откармливаешь меня, то заставляешь воздерживаться как монаха. Сил не осталось, иммунитет ни к черту, вот, смотри!

Муза зажала пальцем ноздрю и высморкалась кровью на тротуарную плитку.

— Видел⁈ Ах, и да, ты же копа ждешь?

— Угу.

— Вон он, как раз паркуется, — показала она пальцем.

Я перевел взгляд на Тойоту, что занимала место на служебной стоянке. Из неё выбрался японец лет тридцати, в синей рубашке с коротким рукавом. Он закрыл машину и внимательно изучал двор полицейского участка. Я поднял руку, так чтобы он увидел. Да вот я, смотри! Заприметил. Еле заметно кивнул, топает в мою сторону. Я дождался, когда он приблизится, и выбросил стаканчик в урну.

— Икари Рио? — подозрительно спросил коп.

Я поднял голову, вглядываясь ему в лицо. Широкие скулы, небрежная щетина на щеках, шрам на губе, зачесанные набок волосы.

— Ага. Мияки Томинага-сан?

— Хай. Ксо, в якудза что, теперь принимают со школы⁈ — удивился он.

— Даже раньше, — пожал я плечами. — Но не удивляйтесь моему возрасту, лучше подумайте о преимуществах. Если бы на моем месте сидел здоровенный бандит с эмблемой клана…

— Да, это было бы подозрительно, — быстро согласился он. — Ладно, идем в машину, там хоть кондиционер есть, печет просто невозможно.

— А сидеть вдвоем в авто прямо у участка не подозрительно?

— Твоя тетушка попросила провести с тобой беседу о твоем поведении в школе.

— Знал я, что та драка мне ещё аукнется, — кивнул я, снимая очки и показывая свежий фингал под глазом. — Идем, одзи-сан.

Я сел на пассажирское сиденье и выдвинул козырек на лобовом, чтобы прикрыться от солнца. Полицейский запустил мотор, и блаженный холод вырвался из дефлекторов. Я опустил стекло буквально на пару миллиметров и закурил, пуская в щелку дым.

Коп скривился, но ничего не сказал, понимал, что без толку.

— Итак, Мияки-сан, удалось добыть запрошенную информацию?

— Конечно, я ни разу не подводил Ягами-сана. — Он протянул мне серую папку с документами. — Тут материалы нескольких дел, списки жертв, задержания, в общем все, что у нас есть по «Окане-хай». Правда, даже напрягаться особо не пришлось, тут все на поверхности.

— А если не смотреть документы? — поднял я бровь.

— Тут придется опираться на неофициальную информацию, — растянул губы в улыбке коп.

— Чем больше источников, тем лучше.

— Ладно, — он нервно почесал подбородок. — Начнем с вопроса, — что ты знаешь об этой компании?

— Ростовщики, долговое мошенничество. Ставят простаков на счетчик, а когда приходит время платить, якудза работают коллекторами. Это не банк, с ними не поспоришь, и переживать придется не за свою кредитную историю, а за шкуру.

— Все верно. Основа бизнеса именно такая. Грязный способ заработка, который ушел с рынка ещё в 90-х.

— Почему?

— Слишком много рисков. Гибель гражданских, полицейское внимание, необходимость вести официальную бухгалтерию и платить налоги, выручка минимальна. Зачастую у должника просто нечего взять. Конечно, якудза выкрутились, они вынуждали заемщиков страховать жизнь и после доводили их до самоубийства, получая выплаты от страховой. Но столь жесткий метод быстро привлек внимание прессы и полиции, и после показательных арестов, им пришлось прикрыть лавочку.

— Но Каин её открыл заново.

— Да, и не просто открыл, перестроил, — Мияки тяжело вздохнул и положил руки на руль. — Его ростовщики выдают деньги тем отбросам, которым больше некуда пойти. Всем подряд, — зависимым, нищим, даже наркошам из Санья. Специально набирают тех, кто отдать долг не сможет.

— Но, в этом случае, он просто стреляет деньгами в воздух, — задумался я. — Как он возмещает убытки?

— А вот этого никто точно не знает, — шепнул коп, потом тоже достал пачку и закурил. — Этот омут пахнет так, что лучше в него не лезть.

— И так по горло в дерьме, Мияки-сан, — хмыкнул я. — Давайте представим, что мы сплетники.

— Фирма работает полулегально, — начал говорить он. — Есть реальные клиенты, задолженности, взносы, вычеты процентов, крупная шапка, что показывает плательщиков.

— А как же те, кто не заплатил?

— Они пропадают, — выдохнул он сигаретный дым. — Не все, конечно, но многие.

— В процентном соотношении?

— Посчитать невозможно, но больше половины. Сотни в месяц.

Пропадают? И какая в этом логика? Каину нет смысла давать деньги бомжам, чтобы потом их вырезать пачками… Ему что, повод нужен, для массовых казней? Бред, я опять думаю неправильно, отождествляю его действия со своими. Нужно понять, как мыслит он.

— Полиция не могла не заинтересоваться, — заметил я.

— В том и дело, что могла, — собеседник посмотрел на меня искоса. — Ещё как. Каждый год в Японии без следа исчезает порядка 90 тысяч человек, и это официально.