— Гм, дочь, на твой вопрос я не могу ответить подробно.
Сам себе граф мог ответить таким образом: «Я разговаривал с военным министром и навёл несколько справок, чтобы лучше уяснить информацию, полученную от императора, после его предупреждения, но так глубоко не вникал в суть произошедшего».
Но сказать именно так дочери он не мог, она должна думать, что её отец знает всё, или почти всё. Поэтому он попытался вспомнить подробности того, что слышал о нападении именно на этот лагерь, и всё, что непосредственно касалось барона Дегтярёва.
Надо признаться, что графу нравился этот молодой человек, проявляющий храбрость и выживаемость в, казалось бы, самых невероятных ситуациях, но одновременно это и пугало его. Ведь, не дай Бог, такого проблемного жениха в свою семью! Однако, надо что-то отвечать дочери и, желательно, чистую правду.
— Как ты уже знаешь из газет, на их лагерь напали, как и на другие подобные лагеря, но в отличие от других, здесь сопротивление почти не оказывали. Не знаю, каким образом раздобыл оружие барон, но он смог вступить в бой с напавшими. Если мне не изменяет память, он убил несколько человек, и я бы даже не подумал, что такой молодой человек, где-то даже нерешительный, сможет собственноручно и хладнокровно отправить на тот свет целую шайку негодяев и, тем не менее, это факт. Также он спас несколько офицеров и убил кого-то из тех, кто руководил всей операцией по нападению на лагерь. Больше я ничего не знаю, разве только то, что о нём доложили императору, и тот распорядился применить все средства для его спасения.
— Он жив?
Граф глянул на дочь, но та не подавала признаков волнения, а вопрос звучал очень естественно и без надрыва.
— Да, жив, и уже в сознании. Потерял много крови и приобрёл ранение, но в целом никаких существенных повреждений его организм не получил. Военное министерство издало пожелание о посещении пострадавших в ходе нападения, поэтому он находится под присмотром, как врачей, так и служилых людей.
— А я могу его посетить в госпитале?
— Ты⁈ — граф опешил, — а с какой целью?
— С целью его поддержать, выполняя поручение императора, — безапелляционно заявила Женевьева.
— Император ничего не поручал ни тебе, ни мне, по поводу барона Дегтярёва.
— А мы можем таким образом отблагодарить его?
— Император о том не просил и не уведомлял меня. Поэтому я запрещаю тебе появляться в госпитале. Это может дискредитировать тебя, поползут невероятные слухи, что у вас есть какие-то отношения. А ведь их нет, так?
— Да, у нас нет ничего папа, только интерес к Дегтярёву, как к человеку. Он постоянно куда-то попадает, с ним всегда что-то происходит, подчас весьма невероятное. Мне интересно про него слышать, потому я и расстроилась, и больше не из-за чего. Жаль, если такого интересного инженера убьют, ведь он может принести много пользы для нашей империи. И расскажи мне, пожалуйста, за что он получил титул барона и кого он убил в Крестополе, когда его судили?
— Зачем это тебе знать, дочь?
— Ты же мне сказал папа — спрашивай! Вот я и спрашиваю.
Женевьева говорила осторожно, пытаясь показать, что она, с одной стороны, равнодушна, а с другой стороны — и сама не знает, чего хочет. Скорее всего, отец не поверит, но и никаких фактов её любви к Дегтярёву у него тоже нет, только догадки. Если бы она не показала свою тревогу, прочитав новости из газет, то и никаких подозрений у родителей в отношении её и Дегтярёва и не имелось бы, но уже как получилось. Пусть думают, что это её девичья блажь, что почти верно, но не совсем.
— Гм, титул барона Дегтярёв получил за то, что спас дирижабль. Тогда он тоже застрелил, вроде как, террориста, или нет, я уже и не помню. Про случай в Крестополе могу сказать, что Дегтярёв неожиданно нарвался на банду грабителей, терроризировавших окрестности и каким-то образом связанных с покушением на генерал-губернатора, поэтому его оправдали, хотя либеральная общественность следит за подобными случаями всегда и вмешивается, насколько это возможно. Правозащитники негодяев, так я их называю.
— Интересно, то есть, этот юноша уже давно хладнокровный убийца, может и умеет применять оружие в любых ситуациях, так, папочка?
— Это ты к чему ведёшь, дочь?
— Ты говорил, что мне нужен телохранитель, умеющий дать отпор и обладающий боевым даром. Дегтярёв умеет стрелять, давать отпор и уже открыл личный счёт врагов, которых собственноручно отправил на тот свет, ведь так?
Граф удивлённо посмотрел на дочь, подобная мысль пока не приходила ему в голову, а ведь и правда, барон показал себя с самой лучшей стороны, как защитник, а уж если сравнивать его с другими молодыми людьми, то и вовсе отличился отвагой и находчивостью.
— Возможно, но об этом ещё рано говорить. Я разрешаю тебе передать ему в качестве помощи продукты, а лучше всего, медикаменты. Они нужнее, это не возбраняется ни правилами, ни воспитанием, даже наоборот, является хорошим тоном, а дальше посмотрим. Мальчик поправляется, ты сможешь его увидеть, если продолжишь учиться в академии. Я даже не против твоей встречи с ним и общения, конечно, весьма умеренного.
— А если я захочу увидеть его раньше и вне стен академии?
— Это возможно только когда мы разорвём помолвку с князем Юсуповым, не раньше. После этого ты вольна встречаться с юношами благородного происхождения, в разумных пределах, естественно. Барон Дегтярёв своими действиями завоевал себе, причём, в прямом смысле завоевал, а не заслужил, уже не только личное дворянство, но и наследное, что ты, дочь моя, должна прекрасно сознавать. Ты ведь понимаешь разницу между личным и наследственным дворянством?
— Конечно, папа. Личное — это вопрос личного престижа, а наследуемое — это основание своего собственного рода, что ставит человека на одну ступень с теми, кто достиг этого гораздо раньше и является дворянином не в первом поколении.
— Да, ему теперь разрешено получить свой герб, это точно. Император заметил его, а если заметил, то уже не забудет, как не забудут и те, кто находится всегда рядом с троном.
— Я поняла, тогда я могу отправить ему письмо, вместе с подарком?
— Письмо можешь, медикаменты тоже. Ещё вопросы, дочь?
— А кто меня здесь станет охранять?
— В доме есть охрана, а если возникнет необходимость выйти в город, то с тобой последует охранник, из числа прислуги, я уже нанял нужных людей. Не беспокойся на этот счёт.
— Спасибо, папенька.
* * *
Воскресный день начала августа начался для меня весьма привычно, так же, как и предыдущее воскресенье. Ничем особым он не отличался и от любого другого дня, разве что врачей да суеты больничной поменьше, а так всё одно и то же. Надоело мне уже здесь валяться, в который раз, причём.
Слабость тела постепенно отступала, морда лица заживала, правда, не так быстро, как хотелось, но всё же. Похоже, что полученный шрам сильно исказит лицо. Не знаю, изуродует ли он меня, но красивее я точно не стану, всё же, шрамы украшают мужчину, но лучше, если они не на лице.
Постояв задумчиво возле зеркала и потрогав наложенную на лицо повязку, я молча отошёл к окну. Чего тут расстраиваться, сам, как говорится, виноват, мог сбежать, как и остальные, сломя голову через перелесок, и никто бы меня за это не осудил, как не осудили других сбежавших.
Но нет, я всё же полез в битву, благо пистолеты приобрёл, кстати, где они теперь? Один точно разорвало, а другой, наверное, подобрали после битвы, да и сдали в следственный отдел при полиции, или в архив военный, как вещдок, или просто на хранение.
Пистолет меня не подвёл, но вот с точностью у него не всё в порядке, к тому же, тяжёл оказался. Маузер в этом деле поточнее, хоть и не легче, и вообще, пора уже себе индивидуальный пистолет сделать, чисто под себя. Есть же такие, я видел в одном оружейном магазине, конечно, там и цена соответствующая, под тысячу злотых. Да и стреляет если не золотом, то серебром уж точно, в смысле, патроны на такой экземпляр весьма дорогие. Много не постреляешь.
