Его лицо так близко. Голубые глаза потемнели, а на губах – ироничная жесткая улыбка. Он так и остался моим мальчиком-наваждением. Невыносимый Дар, которому я не способна сопротивляться.
– Тоже пытаешься манипулировать мной? – спрашиваю я севшим голосом и старательно игнорирую участившееся сердцебиение.
Дар отстраняется и пожимает плечами. А потом и вовсе уходит на кухню и продолжает разговор уже оттуда.
– Все мы пытаемся манипулировать друг другом. Вопрос только в том, насколько далеко получается зайти. Насколько мы сами способны это сделать, и насколько нам это позволяют.
– Считаешь, я позволила слишком много?
– Какая разница, что считаю я? Важно, что думаешь по этому поводу ты.
– Ты стал чересчур здравомыслящим, – замечаю я с грустной усмешкой. – Слишком сильно изменился.
– Считаешь, у меня не было на то причин? – спрашивает он, и в его голосе звучит боль.
Я невольно поворачиваюсь в его сторону.
Дар стоит за распахнутыми дверями с чашкой кофе в руках. Рукава светлой легкой рубашки закатаны и обнажают крепкие загорелые предплечья. Несколько верхних пуговиц расстегнуты, и видно шею и часть груди. Небрежная, уверенная поза. Легкая расслабленность в движениях.
Дар и правда изменился. В нем появилось что-то такое, чего раньше не было. Наверное, спокойствие и здоровый фатализм, которых не хватает мне. И рядом с ним я чувствую себя растерянной. Словно он видит и знает больше, чем вижу и знаю я. Словно он вырос, изменился и смог пережить прошлое, а я осталась где-то там. Сломанной девочкой, пережившей кошмар с маньяком, но потерявшей любовь и друга…
Это такое неожиданное ощущение, что я в очередной раз теряюсь.
– Пойду проверю, куда пропал Энджел. Сидеть в комнате в гордом одиночестве немного не про него, – торопливо сообщаю я просто потому, что не могу и дальше оставаться с Даром наедине. Это слишком сложно. С меня будто силой снимают панцирь, обнажая мягкое и беззащитное нутро.
– А кофе? – спрашивает Дар, и я снова чувствую себя глупо, потому что забыла о том, что просила его.
– Поставь на стол, пусть немного остынет. Я сейчас вернусь и выпью.
– Как скажешь, – усмехается Дар, будто понимает меня лучше, чем я сама. – Но, Каро… – окликает он.
– Что?
– Ты ведь понимаешь, что от себя не убежишь? Тебе придется сделать выбор.
– А разве я его не сделала?
– Нет… – хмыкает он и демонстративно ставит чашку на столик.
Я молча срываюсь в комнату к Энджу. Глупо было надеяться, что Дара остановит наличие у меня парня.
Торопливо иду по коридору и замираю перед оставшейся спальней по соседству со мной. Энджел должен был занять ее. Выдыхаю, чтобы успокоиться и избавиться от мыслей о Даре. Заношу руку, чтобы постучать, но потом толкаю дверь. Стучат в комнату к чужим людям. Энджел – не чужой для меня.
Мне совершенно не нравится то, что мысленно я добавляю: «Пока».
Толкаю дверь, делаю шаг в комнату и в ужасе замираю, со всей мочи завопив:
– Дар! Скорее! Иди сюда!
Глава 10
В неестественной позе на полу в комнате лежит Энджел. Создается впечатление, что парень не дошел даже до душа. Он рухнул навзничь, чудом не ударившись головой об угол стола, и сейчас не подает признаков жизни.
– Эндж!
Я кидаюсь к нему и прижимаю палец к вене на шее. С перепуга даже не сразу могу нащупать пульс. Он такой слабый, что едва получается уловить. А возможно, это мой бухает так сильно, что заглушает все звуки вокруг. На миг мне кажется, что Энджел мертв, и это страшно. Я панически боюсь его потерять. В моей жизни не так много близких людей.
– Что случилось? – спустя секунду Дар влетает в комнату следом за мной.
– Не знаю, – всхлипываю я, придерживая голову Энджела. – Нашла его здесь без сознания. Вызывай скорее целителей!
Мы с Даром осторожно перекладываем Энджела на кровать. Я смачиваю полотенце холодной водой и водружаю ему на лоб. Легкое похлопывание по щекам не дает результата, в сознание парень не приходит.
Впервые я ощущаю такую беспомощность. Я не могу ничего сделать, только ждать и надеяться. Оказывается, это мучительно. Накрывает паника. К тому же Дар не помогает. Точнее, не успокаивает. Он четко выполняет все необходимые действия, но поддержки я не чувствую. Сейчас он просто подпирает плечом косяк в ожидании целителей. Словно даже в этой потере сознания видит злой умысел Энджела.
К счастью, Дар неплохо меня знает и поэтому не высказывает свои подозрения вслух. Только проблема в том, что я тоже знаю его, и невысказанное висит между нами в воздухе.
Перед самым приездом целителей глаза Энджела на секунду приоткрываются. Я пытаюсь поймать его расфокусированный взгляд, но Энджел снова отключается. Я даже не успеваю у него уточнить, что произошло.
Впрочем, узнав о том, что Энджел был на сгоревшей вилле по соседству, целители сразу же понимают, в чем дело.
– Он надышался угарным газом во время пожара. Надо было сразу ехать в лечебницу. Сейчас расплачивается.
– С ним все будет нормально? – спрашиваю я противным дрожащим голосом.
На меня бросают такой взгляд, что становится не по себе. И я так и не понимаю: зря волнуюсь или нет? В иной ситуации я бы ответила довольно резко, но сейчас сама держусь на последнем издыхании.
В лечебницу еду вместе с Энджем, чтобы убедиться – с ним все хорошо. Целительница – совсем молодая девчонка – всю дорогу подпитывает его своей силой. И к тому моменту, как мы выезжаем за пределы вилл на набережной и направляемся в сторону рабочей части острова, Эндж открывает глаза.
– Каро… – тихо говорит он. Голос звучит неуверенно и слабо, а на мои глаза наворачиваются слезы.
– Я тут. – Сжимаю его холодную ладонь. – Я тут. Все хорошо.
– Что случилось?
Вместо меня отвечает целительница.
– Вы надышались гарью, отказались сразу поехать в лечебницу, вот и итог. Потеряли сознание. Но сейчас опасность миновала. День, два – и снова будете бодрым и здоровым.
– Мне уже хорошо…
Энджел пытается подняться в салоне специализированного магмобиля, но мы с целительницей снова его укладываем. Она давит на одно плечо, я на другое.
– Мне правда нормально, – не очень уверенно сопротивляется он.
– Ты уже это говорил! – огрызаюсь я, надавливая сильнее. – А потом упал. А если бы я зашла позже?
– А я говорил, что надо было занимать одну комнату. Тогда бы сразу заметила, что мне плохо, – вроде шутливо говорит он, но что-то в его голосе заставляет меня серьезно воспринимать сказанное, и мне это совершенно не нравится.
– Ты что, обвиняешь меня в случившемся? – прищуриваясь, спрашиваю я.
– Нет, конечно, – идет на попятную Энджел. – Просто еще, видимо, не очень хорошо соображаю. Голова кружится. Прости, пожалуйста!
– Да? – скептически уточняю я. – А почему же ты сказал, что уже хорошо?
– Потому что не хочу к целителям. Неужели непонятно? – раздражается он и прикрывает глаза. – Ты ведь посидишь со мной? Невыносимо оставаться одному.
Я уже почти отвечаю «да», но целительница, ставшая невольной свидетельницей нашего разговора, отрезает:
– У нас не гостиница. Мы подержим вас пару дней, а потом вы сможете вернуться домой.
– Думаю, у вас есть платные палаты. Мне хочется, чтобы моя невеста осталась со мной.
Вздрагиваю. Я не воспринимаю себя невестой. Ничьей.
– Сейчас вашей жизни ничего не угрожает, – продолжает целительница, игнорируя слова Энджела. – Вы дееспособны. У нас хороший уход и можно заказать питание по меню. Зачем вашей невесте сидеть у вашей постели?
– Чтобы поддержать меня?
– Она ведь вытащила вас с пожара? – горячо уточняет девушка. – Что вы так на меня смотрите? Об этом знает весь остров. У нас нечасто происходят такие события. Вы могли погибнуть. Она могла погибнуть. Вам не кажется, что ваша невеста тоже заслужила отдых?
Я вижу, Энджел недоволен тем, что целительница вмешалась в наш разговор. Пожалуй, даже несмотря на то, что меня выбесил его намек на мою вину и раздельные спальни, я бы осталась с ним. Сейчас ему реально плохо. Только вот целительница нашла правильные слова. Здесь Энджел под присмотром, и можно не переживать о его самочувствии. Ему ничего не угрожает. Он не будет ни на что отвлекаться. И я без него тоже отдохну, не волнуясь.
