– Стреляй, чего сидишь?
Борис нашел свой автомат, снял с предохранителя и быстрым движением отправил патрон в патронник.
Антон открыл глаза, приподнялся и повернул голову в сторону леса. На опушке, метрах в пятидесяти от них, действительно стоял большой лось с мощными рогами. Безумный взгляд, оторванные куски кожи и плоти висели на боках и задних ногах. Зверь был явно заражён и готов в любую секунду броситься на выживших.
Борис прицелился и был готов уже стрелять.
– Нет, – поднявшись, остановил его Лопата и положил руку на плечо. – На шум могут побежать зомби с деревни.
Лось стоял и не шевелился.
Сережа вскочил и крайне удивился происходящему. Молодой человек схватил свое ружьё, опустил стволы и вставил два патрона.
– Иди куда шел! – уже громко крикнул Борис. – Чего вылупился? А ну, шуруй быстро. Видали твоего брата и покрупней.
Лось зафыркал ноздрями, нагнул голову вниз, выставил рога вперед и приготовился к атаке.
Глава 34
Лось поднял голову и громко заревел.
– Труба! Быстро в нее! – показал рукой Борис Валентинович.
Бродяги схватили свои вещи и побежали вслед за наставником.
Неподалеку, метрах в пятидесяти, и правда лежала длинная ржавая труба. Хотя железяка на треть утонула в земле, диаметр позволял в нее залезть.
Борис нырнул первым, следом за ним Сережа. Антон почти добежал, но споткнулся о ком земли и пролетел пару метров головой вперед. Мужчина лежал в шаге от трубы и, слыша топот лосиных копыт, смотрел на подошвы Сережиных ботинок.
– Тяни! – прокряхтел Лопата, вцепившись за штанину молодого человека и отталкиваясь изо всех своими ногами.
Развернуться в узкой трубе было невозможно. Сергей подтянулся на локтях и, уперевшись несколько раз коленом, подтащил Антона в спасительное убежище.
Лось подбегал то к одной стороне, то к другой и фыркал ноздрями, глядя на выживших. Рога не давали зверю просунуть голову и дотянуться до них.
– Сидим тихо, – прошептал Борис Валентинович. – Притворимся мертвыми, может, уйдет. Кто его знает, может, этот зомби также на слух ориентируется.
– Надеюсь, деревенские зомби не проснулись от его рёва, – ответил Лопата.
– Ага, или местные лосихи, – ухмыльнулся Серёжа и шмыгнул носом.
***
Прошел час.
– Спина затекла, – хриплым голосом произнес Борис, переворачиваясь на живот. – Вроде не слышно. Надо бы проверить, ушел наш дружок или нет.
– Подождем еще немного, – ответил Лопата. – Откуда только эта труба тут взялась?
– Апчхи, – с явным удовольствием громко чихнул Борис Валентинович.
Пыль и ржавчина мучили всё это время мужчину, и ему приходилось чихать беззвучно.
– Черт ее знает, – ответил наставник и вытер нос тряпочкой. – Я малой еще был, когда с дедом за грибами ходили, так она уже тут была.
– Так, значит, Борис, ты из этих мест? – поинтересовался Антон.
– Городской я, – мужчина подтянулся руками ближе к краю трубы. – Родители сплавляли на лето сюда к бабке с дедом, а потом и сам ездил, навещал. Эти поля пахали раньше, рожь сажали или просто клевер на корм скотине зимой.
Борис Валентинович вылез и, осмотревшись по сторонам, подал руку Сереже. Лопата вылез с той же стороны, что и залезал.
– Вон там бакалда, это яма такая с водой для поения скота, – показал рукой Борис и принялся отряхать одежду. – Заросла вся, смотри как. Рядом лошадиное кладбище. А вот труба зачем? Понятия не имею.
– Пожалуй, надо отсюда валить, – Сергей накинул на спину рюкзак и ружье на плечо.
Мужчины двинулись в сторону лагеря.
– Эх, жалко, лось был заражен, – печально сказал молодой человек. – Такого бы на вертел. Слюни текут. Ммм… Да и представь, сколько мяса можно было засушить впрок.
– С ножом на него бы пошел? – остудил парня Борис Валентинович. – Стрелять нельзя, забыл? У зомби таких рогов нет, в трубу пролезут со свистом.
***
Вечер. Станция Бякино.
За деревянным столом сидит Николай Николаевич. Напротив двое мужчин по очереди черпают столовыми ложками непонятную смесь коричневого цвета из литровой стеклянной банки. Один лысый с бородой, высокий и плечистый. Возможно, до зомби‑эпидемии занимался спортом или просто здоровый сам по себе. Второй низкий и щуплый. Бороды у него не было, лишь под носом лёгкий пушок. Незнакомцы пришли час назад и попросились на постой. Два‑три дня перекантоваться и дальше в путь.
– Так как, говорите, вас зовут? – спросил Никник, теребя в руках вязанную шапочку.
– Не говорили, – невнятно ответил с набитым ртом тощий бродяга.
– Что, прости? – дед демонстративно повернулся правым ухом к собеседникам. – Старый я стал, повтори погромче, сынок, будь любезен.
– Мы не говорили тебе, как нас зовут, – повторил громче доходяга.
– Ну так самое время, – улыбнулся пожилой смотритель станции. – Меня Николай Николаевич.
– Толян, – произнес лысый здоровяк и облизнул металлическую ложку.
– Афанасий, – недовольно ответил худой.
– Мокруха, тебя реально зовут Афанасий? – удивился коренастый мужчина и расхохотался на весь зал ожидания.
– Придурок, – прошептал щуплый мужчина и как можно сильнее ущипнул приятеля за ногу под столом. – Договаривались же, никаких кличек.
– Недавно познакомились? – улыбнулся дед на смех Толяна.
– С ним‑то? – крепкий мужчина посмотрел на своего товарища и махнул широкой ладонью. – Да прилично уже знаемся. Только дела мне не было до его настоящего имени. В нашем кругу как‑то не принято спрашивать о прошлом. То, что было до начала зомби‑апокалипсиса, не имеет значения. У каждого теперь новая жизнь, и как он ею распорядится – вот это важно.
– Ясно, – дед поставил три кружки вместе и насыпал в них по чайной ложке черного чая. – А что за круг у вас такой? Если не секрет, организация, что ли, какая?
– Угу, – промычал здоровяк. – Типа того. А тебе, Николай Николаевич, не много ли три кружки на ночь глядя? В штаны не напрудишь во сне?
