Снаряды… Десятки. Сотни. Тысячи. Артиллерия бьет без останови. Бьют шестисотмиллиметровые мортиры, специально созданные для штурма крепостей и ломающие зданиям хребты словно игрушечным.
Бомбежка шла долго. Может пол часа, может час, а может все три. Я пытался спрятаться. Зная, что не могу быть убитым. Но даже будучи фантомом мне было очень страшно. Страшно наблюдать происходящее. Паника подвела. Солдаты выбегали на улицу и погибали. Офицеры не могли добраться до казарм. Большая часть командного состава оказалась уничтожена прямо в квартирах. Очень много погибло в первые минуты. Снаряды били по казармам, мостам и стенам. Из-за повреждения мостов выход из крепости оказался отрезан. Большими и малыми группами борцы стали прорываться из крепости прямо через реку. Враг знал куда нужно бить и делал это очень умело…
Обстрел стих резко. Пыль, поднятая бомбежкой, стала оседать. В казармах разгорелся пожар. Я побрел в сторону площади Цитадели. На глаза попался солдат с оторванными по колена ногами. Еще живой. Застланные пеленой страха и боли глаза ничего не видят. Руки скребут по земле. Он пытается выбраться из воронки, в которую его отбросило ударной волной. У меня закружилась голова и я сел рядом с солдатом.
– Прости братишка, – прошептал я. На глаза проступили слезы. Вытерев их, я попытался дотронуться до солдата, но рука не почувствовала преграды. – Прости… я не способен помочь тебе…
Солдат жил еще полминуты, а затем затих. Смерть пришла за ним.
– Организовать оборону! – послышалось с площади Цитадели. – Немец наступает!
– В рукопашную! – раздался где-то рядом командирский приказ.
Вскочив на ноги, я побежал в направлении трехарочных ворот. На полпути свернул к сильно поврежденному зданию и увидел, как группа наших солдат пошла в атаку на сильно превышающий количеством отряд врага. Атака в мгновение превратилась в сплошное месиво. Парень в измазанной кровью рубашке сбил немца с ног и тут же размозжил его голову камнем. Раз за разом поднимая камень, он опускал его на разбитый в сплошное месиво крови, костей и мозгов череп. Другой немец выстрелил, и парень упал на только что поверженного врага. Выстрелы… Крики… Стоны боли…
Бой закончился стремительно. Немец не отступил. Отступили наши. Переместились в здание инженерного управления и засели в нем. Немец не отступил по причине полного уничтожения. Только один офицер выжил и оказался захваченным в плен.
– Да, именно так все было, – сказал вновь появившийся Деймос. – Языка захватили в первом бою. Причем больше рукопашном. С оружием и патронами здесь плоховато…
– Где Дементьев? – спросил я трясущимися губами.
– Я? – удивился Деймос и показал в сторону трехарочных ворот. – Я там. Бьюсь за мост в компании трех восемнадцатилетних ребят…
Я поднялся и побрел в нужном направлении. Зная нужное направление интуитивно…
Мост сильно пострадал, но все еще держится. От сильной бомбежки рядом с ним образовался отвал из свежей земли. Именно за этим отвалом лейтенант Дементьев в компании трех молодых солдат принял бой с отрядом немцев, численно превосходящим минимум в двадцать раз. Солдаты грязные и не понимающие что происходит. Совсем зеленые, наверняка майского призыва и еще не нюхавшие пороха.
– Они пока не лезут сильно, – пояснил Деймос, – боятся. Ждут, что сдадимся. Через пару часов отступят и начнут бомбить. И так будет постоянно.
Немцы пошли в атаку. Умело. Продвигаясь малыми группами и прикрывая плотным огнем, тем самым не давая четверке высунуться. Дементьев перезарядил винтовку. Высунулся и подстрелил ближайшего немца прямо в сердце. Ответный шквальный огонь. Пули прошили даже меня и стоящего рядом Деймоса. Дементьева зацепило минимум три раза. Два в грудь и один в плечо. Бойцы испуганно уставились на командира.
– Цепануло слегка… – ответил Дементьев, готовясь к очередной атаке.
– Ребята не выживут, – сказал Деймос.
Я это понял и без его подсказки. Слишком высокий перевес и слишком незащищенная позиция. Немцам достаточно приблизиться на бросок гранаты и оборонять мост будет некому.
– Сидеть и не высовываться! – рявкнул Дементьев на солдат и ринулся на немцев из укрытия. Трое бойцов не стали сидеть и смотреть, а решили поддержать командира дружным ревом «В атаку!» и кинулись следом. Выстрелить успел только Дементьев и еще один боец с измазанным кровью лицом. Ответный шквальный огонь и четверку буквально изрешетило. Все они упали и остались лежать. Только Дементьев остался стоять на коленях. Повернув голову и посмотрев на своих поверженных солдат, он сказал:
– Зачем?
Еще несколько выстрелов. Пули прошили Дементьева, и он упал лицом в сырую землю.
– Живой? – спросил я, вглядываясь в лежащего рядом с молодыми бойцами Дементьева. Дрожь, давно начавшаяся в моем теле, так и не прошла. Слезы, боль, беспомощность. Я начал кричать, зная, что не буду услышан…
Когда немцы приблизились к убитым, лейтенант Дементьев ожил. Прежде чем они успели понять, что произошло, он успел убить четверых ножом. В него стреляли. Он стрелял в ответ. Поднимал оружие врага и снова стрелял. Бой, развернувшийся у моста, прекратился через четыре минуты. Кроме Дементьева не осталось никого. Лейтенант вернулся к крепости и припал спиной к стене. От многочисленных ранений его одежда превратилась в лохмотья. Подняв руку, Дементьев провел ей по лицу, убирая спекшуюся кровь, перемешавшуюся с землей и слезами.
– Это была безумная ярость, – сказал Деймос, глядя на самого себя. – В начале я много убивал и не жалел на это сил. К вечеру я лишусь большей части сил. Буду почти человеком…
Дементьев сидел не долго. Встав, он покачиваясь направился в сторону площади Цитадели. Скоро он будет биться плечом к плечу с полковым комиссаром Фоминым…
Оборона крепости продолжилась. Бойцы засели маленькими группами в зданиях и не дают немцу пройти. Выстрелы слышатся со всех сторон. Я вновь вернулся к площади Цитадели. Малая группа попыталась прорваться за периметр, но отступила. Крепость заблокирована. Выхода просто не существует. Немец окружил крепость со всех сторон и готовиться к повторному артобстрелу.
– В чем смысл воспоминаний? – спросил я, сидя около догорающей казармы.
– Ты должен понять, – ответил Деймос.
– Что именно? – крикнул я, снова начиная истерить. – Что? Я увидел тысячи смертей. Тысячи! Что понять?
– Мне неизвестно, – сказал Деймос. – Мое дело – показывать. Твое – смотреть. Самое страшное еще впереди!
– Если бы я мог… Если бы мог вернутся и попытаться изменить… попытаться помочь им…
– Это один из тех уроков, что я должен припадать тебе, – сказал Деймос.
– ЧТО? – крикнул я. Связки во сне не железные. Голос охрип моментально…
– Ты еще не понял… – Деймос покачал головой. – Если не понял, то продолжай смотреть…
Обстрел возобновился. Я встал в центре площади Цитадели. Взрывы вокруг меня. Бушующая ярость, сотворенная человеческими руками. Удар за ударом коробят землю. Стены крепости ломаются. Здания разваливаются как спичечные коробки. Люди в зданиях погибают и ничего не изменить…
Артобстрел прекратился, и немец снова пошел в атаку. В кратчайший срок здание клуба оказалось захвачено немецкими войсками.
Группа защитников Цитадели осела в подвалах крепости. Возглавил группу полковой комиссар Ефим Фомин. Лейтенант Дементьев Дмитрий встал в распоряжение Фомина.
– Сейчас будет контратака, – заговорил Деймос. – Будем вышибать немца из здания клуба. Со стороны Тереспольских ворот помогут пограничники.
– Вышибут? – спросил я, медленно направляясь к зданию клуба, которое раньше было церковью.
Деймос покачал головой:
– Сегодня нет. Завтра вышибут. И будут бить каждый день…
Тихое перемирие закончилось. Немец полез в цитадель со всех сторон. Легкая бронетехника и легкие танки оказали поддержку. Наши, засевшие в зданиях, мгновенно среагировали и стали бить врага. Стало жарко. Очень жарко. Свист пуль, треск пулеметов, щелчки винтовок и взрывы гранат. Враг рассчитывал на легкую победу, но получил обратное…
