Взвод бойцов, под командованием лейтенанта Дементьева покинул Цитадель и пошел в атаку. Плотным огнем удалось подавить немцев и отбросить к мосту. Но через несколько минут немец перегруппировался и при поддержки легкой бронированной машины заставил взвод Дементьева отступить и вернутся в Цитадель.
Воспоминание поплыло стремительно. Наступила ночь. Я не заметил того как стало темно:
– Ты не контролируешь себя, – сказал Деймос. – Стремительный бег памяти. Остановись…
Сидя на кирпичной куче я посмотрел на Деймоса. Устало и с засохшими от слез глазами. Мне трудно. Мне сложно. Мне тяжело. Беспомощность… Если устал я, то какого солдатам? Это невозможно понять. Такое нужно пережить…
Дементьев покинул Цитадель в полночь. Как раз тогда, когда прекратила работать артиллерия. Вооруженный пистолетом-пулеметом ППД, револьвером Наган и ножом разведчика, он тенью пошел вдоль стен. Грязный и практически незаметный в темноте. Дементьев пошел убивать…
Я перестал наблюдать за Деймосом-Дементьевым. Время изменилось. Оно побежало стремительнее. Оно стало показывать происходящее. Я сам стал воспоминанием. Я стал крепость и стал каждым бойцом оборонявшим ее. Я стал медсестрами, спасающих раненых. Я стал стариками и женщинами, укрывающимися в подвалах. Я стал детьми, закопанными заживо и расстрелянными немцами. Я понял…
Что такое Брест?
Это мужество!
Это испытание!
Это жизни, отданные за нашу землю!
Это героизм!
Это начало войны. Это победа, которая была впоследствии. Это символ нерушимой обороны и стремления не дать врагу победить. Это смелость и отвага!
Это поражение врага. Первое поражение, повлекшее за собой череду последующих. Ведь даже проигрывая можно выиграть. Ведь даже умирая можно остаться в живых. Это Брест!
Стены и окна крепости…
Они запомнят многое. Они станут свидетелями ужаса и боли происходящего здесь. Щербины и пробоины. Окна, в которых ищут укрытия бойцы и из которых стреляют во врага. Окна, в которые стреляет враг. В которые намеревается забросить гранату или послать пулю. Пробоины и щербины, что не залатать. За стенами пытаются выжить. Из окон бросаются в атаку. Убить, застрелить, забить руками и камнями, загрызть… Уничтожить!
Что такое Брест?
Это идущие в атаку немцы, ведущие впереди себя женщин и детей. Цивилизованные немцы…
Это отправленные в вылазку за питьевой водой солдаты, попавшие в засаду и так и не испившие глотка так необходимой человеку жидкости…
Это стреляющие развалины. Через месяц. Через год. Как они выживали? Неизвестно. Но они бились до последней капли крови.
Это оплавленный огнесмесью кирпич. Специальный, в который добавлялся свинец и который превратился в застывшие капли…
Это пограничники и их верные псы, отдавшие жизни одними из первых. Зеленые фуражки с красными звездами…
Это дети.
Грудные, годовалые и старше. Дети, чьи отцы остались лежать в развалинах крепости. Дети, чьи отцы сражались за крепость до последнего. Дети, которые были расстреляны немцами вместе с матерями. Дети, так и не ставшие взрослыми…
Это матери, пытавшиеся убить немцев. Это крик идущих заградотрядом женщин, которыми немцы прикрываются от наших солдат. Крик «Не жалейте нас. Стреляйте!». Это плач ребенка, сидящего рядом с телом погибшей матери…
Это свист падающих снарядов. Это рев вражеских самолетов. Это взрывы бомб весом почти в две тонны…
Это крепость, окруженная водой и загибающаяся от жажды…
Это лица бойцов, которые не дрогнули и не побежали. Они остались и защищали крепость. Это был Брест!
Молодые парни, не нюхавшие пороха и не видевшие войны. Тертые мужики, прошедшие не одну войну. Все они остались там. Они бились за себя. За свои семьи. За своих жен и детей. За свою Родину…
Крепость не слышала голоса Левитана:
– СЕГОДНЯ, ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ПЕРВОГО ГОДА НЕМЕЦКО-ФАШИСТКИЕ ВОЙСКА АТАКОВАЛИ ГРАНИЦЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…
Крепость не могла слышать этого.
И она не слышала:
– ВСТАВАЙ СТРАНА ОГРОМНАЯ, ВСТАВАЙ НА СМЕРТНЫЙ БОЙ!
Вой бомб и снарядов. Оглушающий грохот взрывов. Падающие стены и здания. Рвущиеся на части человеческие тела. Бетон не выдерживал. Металл гнулся и рвался. Горел кирпич. А люди продолжали стоять!
Люди встали по зову сердца. Люди встали по повелению долга. В полный рост. Враг не должен пройти. Он не прошел пока защитники стояли. Целый месяц длилась битва за крепость. Отрезанные от внешнего мира. Не видевшие ни воды, ни еды. Без снабжения и экономя каждый выстрел.
Месяц с лишним стояла крепость. За нее стояли зная, что помощь не придет. В немецких планах на захват крепости отводилось не более восьми часов.
Брест – крепость-герой. Для ее защитников слово «Родина» не было пустым звуком. Почему же оно стало им сейчас?
Я не заметил, как закончилось воспоминание. Глава в жизни Дементьева подошла к концу. Время остановилось. Остались только развалины. Руины и герои. Герои-защитники крепости.
Почему все изменилось? Почему все стало так? Отбросить войну. Отбросить прошлое и вернутся в настоящее. Туда, в мой мир. Мир, который не стал лучше после пережитого. Мир, который забыл. Народ, который забыл. Почему все стало так?
Девятое мая. Черно-коричневая ленточка на грудь. Или на шарик. Или на авто. Наклейки «На Берлин!». Фразы: «Никто не забыт и ничто не забыто». Один день в году. День памяти.
Но дней триста шестьдесят пять. И в каждый мы должны помнить. Мы должны помнить зверства, что творились в те годы. Мы должны помнить героев, закрывших Родину от врага собственными телами. Мы должны говорить об этом и напоминать друг другу.
Человек так устроен. Хорошее время рождает плохое отношение. Тех людей не осталось. Все изменилось. Утонуло в грязи. Парни не похожие на парней. Власть «не для народа». Уподобление чужим идеалам.
У нас есть своя жизнь. Не нужно жить другой, навязанной. Не нужно смотреть в рот соседям. Ведь именно мы дали им право на свободное существование…
Я понял смысл этого воспоминания. Он прост. Вместе мы сила! Разрозненные, стравленные с друг с другом, со злобой и завистью в груди мы никто. Один в поле воин? Возможно… Но когда за спиной у одного тысячи – то он точно воин. Все как один. Сила в единстве!
– Чувствую, что время пришло, – сказал Деймос, сидящий рядом. – Тебе пора возвращаться в реальный мир.
– Воспоминания не закончены? – спросил я.
– Нет. Впереди долгий упорный путь. Мы пройдем его вместе. Твоей жизни не хватит чтобы посмотреть все. Но я покажу самое важное.
– Ты поможешь мне? – спросил я. – Там, в реальном мире, я в тупике. Зажат в угол и не знаю, что делать дальше.
Деймос кивнул и улыбнулся:
– Я уже помог. Проснувшись, ты будешь знать, что нужно делать…
Глава 7. В тихом омуте черти водятся
Я проснулся и понял, что надо мной нависают семь человек. Уфимцев склонился сильнее всех и смотрит прямо в глаза. Рядом стоит с перемотанной рукой Фантик. Чуть дальше остальные. Рожи Мангуста и Чупатого опухшие до ужаса и в спекшихся ссадинах.
– Доброе утро, спящая красавица, – прорычал Уфимцев. – Однако напугал ты нас. Тебя даже работающей артиллерией не поднять.
– Не надо про артиллерию, – шепотом сказал я и оттолкнув Уфимцева, сел.
Фантик внимательно смотрит и нянчит поврежденную руку.
– Болит? – спросил я, посмотрев ему в глаза.
– Угу, – кивнул он.
– Ты зубы не заговаривай, Суворов, – сказал Уфимцев, силой сжав мне плечо.
Я небрежно отбросил руку и спросил:
– Долго спал?
Все присутствующие кроме Уфимцева кивнули. Подполковник взглянул на часы и уточнил:
– Шестнадцать часов, сорок одна минута. – он оскалился: – Выспался?
Я кивнул и пружиной вскочил на ноги. Обувшись, направился в нашу импровизированную столовую. Семь человек засеменили следом.
Еще горячий чайник и вполне свежая заварка. Кружка наполнилась чаем. Мангуст вскрыл банку тушенки и протянул мне. Я кивком поблагодарил и стал жадно есть. За время сна аппетит проснулся страшенный.
