Я подошел к убитому. В глазах теплится жизнь. Современная медицина способна помочь ему. Ранение в печень, бедро и грудь. Если вызвать, бригада реанимации приедет за несколько минут, то человек выживет. Но мы в прошлом. Помощи не будет. Совсем скоро глаза затмит пелена смерти. Глаза, которые умерли давным-давно.
Равнина, на которой развернулось сражение, залита болью и кровью. Немецкая артиллерия бьет без остановки, но уже без толку. В полукилометре, впереди, тысячи наших бойцов сцепились с двое превосходящими силами противника в смертельной схватке. Нужно подняться на возвышенность, и бойня откроется взору.
– Снова боишься? – спросил Деймос, до этого молчавший.
Я кивнул. Подниматься и смотреть кровопролитное сражение не хочется. Страх сковывает похлеще любых кандалов. Шаг, второй, третий… Я пересилил себя и пошел вперед. Снаряды, рвущиеся один за другим, уже не пугают. Стоны и крики боли смешались в унисон. Боец с оторванными по колено ногами ползет к воронке, не понимая происходящего. Из развороченного брюха вывалились внутренности. Болевой шок и непонимание происходящего. Щелчок пистолета ТТ и солдат обмяк. Пуля попала в висок. Выстрелил молодой офицер, которому осколком разворотило шею. Он зажимает рану левой рукой, а правой держит оружие. Ствол пистолета прижался к виску и вновь прозвучал щелчок, практически неслышимый за шумом взрывов…
– Немец по-прежнему силен и не хочет сдаваться, – заговорил Деймос. – Позади освобожденный Ростов. Враг перегруппируется и снова пойдет в атаку. Это одна из таких атак…
– Лето сорок третьего, Кубань? – спросил я, стараясь не наступать на погибших солдат.
Деймос кивнул. Мы наконец-то достигли возвышенности и перед глазами открылось сражение. Десятки горящих немецких танков, семь подбитых тридцатьчетверок и два танка Иосиф Сталин, принявших смерть прямо у линии обороны, которая по-прежнему не прорвана нашими бойцами. За спиной рев и крики бойцов. В бой бросили резервный пехотных полк, в состав которого входит танковый батальон.
Артиллерия усилила отработку по площади и один из танков тут же превратился в огненную стальную коробку. На горизонте с тыла появилось звено бомбардировщиков в сопровождении истребителей.
– Наши воздушные асы подключились, – улыбнулся Деймос. – Сейчас накроют немецкую артиллерию и в бой вступит последний резерв. Начнется такая мясорубка, что сложно будет разобрать где свои, а где враги…
Время ускорилось. Мимо нас прошел порядком поредевший и оттого до ужаса злой пехотный полк. Танковый батальон уменьшился на треть, но курса не сменил. Первая стальная коробка вышла на возвышенность и тут же ударила пушка. Немецкий танк в полукилометре за линией обороны врага вспыхнул и прекратил существовать как боевая единица. Меткий выстрел противотанковой пушки уничтожил прыткую тридцатьчетверку, и она осталась стоять, так и не сумев прорвать оборону.
– Все жду, когда ты заговоришь, но ты молчишь, – сказал стоящий рядом Деймос. – Сейчас не подходящее время, но я спрошу: по-твоему, происходящее здесь это добро или зло?
– Враг – зло, советские войны освободители – добро, – не задумываясь ответил я. – По-другому быть не может. Враг пришел на нашу землю и убивает нас. С чем пришел, от того и уйдет. Мы вершим мир. Мы освободим другие народы от рабства и уничтожения. Мы освободили! Так будет вернее. Все-таки это прошлое.
– Полностью согласен с тобой, – кивнул Деймос. – Твои слова правильные. Но что если заглянуть глубже? Что если отбросить наших и не наших? Что если посмотреть со стороны? Что это? Добро или зло?
– Зло! – воскликнул я. – Война – зло! Даже освободительная война остается злом. Люди умирают от рук других людей. Убивают не пули, не оружие, не бомбы. Убивают люди и только люди. Все остальное – инструменты убийства. Убийство – зло.
– Ты прав, – вновь кивнул Деймос. – Но есть кое-что еще. Что-то главное, но незаметное на фоне всего этого, – он показал на развернувшееся впереди сражение и спросил: – Что такое эта война?
– В смысле? – удивился я.
– Я о современных войнах. Не о древних временах, когда люди бились за кусочки более благоприятных и плодородных земель. О войнах двадцатого века и последующих. Что они из себя представляют? Чем являются? – спросил Деймос.
– Инструментом? – с осторожностью ответил я.
– Наконец-то, – облегченно выдохнул Деймос. – Война – всего лишь инструмент в руках более сильных. Поставят цель и добиваются ее любыми методами, не взирая на жизни обычных людей… Миллионы ничто в сравнении с миллиардами. Но для некоторых ничто даже миллиарды.
– Ты о ядерной войне? – спросил я.
Деймос кивнул и начал говорить:
– В реальном мире происходит очередное изменение. Михаил хочет устроить очищение и быстрыми шагами идёт к нему. Я чувствую это. Сейчас, когда стал всего лишь памятью, понимание и чувство мира усилились. Ни одна война, пусть даже десять раз мировая, ни принесет столько жертв, сколько принесет ядерная. Люцифер ослаб, но у него наверняка припрятан туз в рукаве и, скорее всего, не один. Надвигается буря и каков будет ее результат – неизвестно. Но можно смело сказать – старый мир исчезнет. Он исчерпал себя. Так считает Михаил и большая часть ангелов. Как ни прискорбно, но Люцифер тоже знает это и попробует изменить. Вы, люди, всего лишь пешки в их руках. Их цели – эксперимент. Высшие мира сего затеяли очередную игру и не остановятся пока не получат результата. Но даже если случится чудо, и все будут удовлетворены, то конца не будет. Эксперименты продолжатся и будут продолжатся до скончания времен. Единственный вариант остановить происходящее и дать людям возможность самостоятельно развиваться – уничтожить всех ангелов, начиная с самых низших и заканчивая Михаилом и Люцифером. Не щадить никого и ничего. И если это когда-нибудь будет под силу обычному человеку, то как представитель рода человеческого ты должен ответить мне: а смогут ли люди построить мир более лучший чем нынешний?
Я покачал головой и не смог найти ответа. Деймос ответил за меня:
– Что бы ни делали ангелы – их действия в конечном итоге несут благо. Отбрось противостояние Михаила и Люцифера и оставь только мир человеческий. То, чего они добились – многого стоит. Без контроля людей ждет только одно – вымирание из-за неспособности довольствоваться малым и желания владеть всем и вся. Люди сами уничтожат себя. Останется только мертвая планета. Ангелы – орган контроля. Ангелы тоже слишком люди… Жаль, что я так и не понял замысла творца…
– Что мне делать? – спросил я. Странно, но гремящее вокруг нас сражение уже давно кончилось. Осталась только боль и смерть. Остался ползущий по сырой земле лейтенант Дементьев Дмитрий, который лишился большей части сил и близок к смерти как никогда. Осталась девушка-нефилим, лежащая в воронке от взрыва и так же медленно умирающая от полученных повреждений. Осталась группа боевых ангелов, выполнивших поставленную задачу и бросивших выродков-нефилимов умирать…
– Пытаться выжить и изменить мир к лучшему, – ответил Деймос, наблюдая как ползет его двойник из прошлого, пытаясь отыскать ту, которую сумел полюбить. – Бороться нужно здесь и сейчас. Стоит попытаться изменить мир к лучшему. Лучше попробовать и жалеть, что у тебя не вышло, чем сидеть сложа руки, а потом страдать от того, что не попытался. Все в твоих руках, человек. Только ты можешь изменить мир. Только ты, человек. Ибо человек – это то, без чего нынешнего мира никогда бы не было…
Дементьев перестал ползти. Рядом с ним появился человек в одежде офицера. Мужчина сел на корточки и схватил умирающего Нефилима за руку. Несколько секунд и человек растворился словно его и не было. Дементьев начал восстанавливаться. Пару секунд и он смог подняться. Еще три – побежал на поиски той, которую надеялся спасти. Он нашел ее, но помочь оказался не в силах…
– Это был отец, – прошептал Деймос. – Он спас меня, но не спас ту, которую я любил. За это его ненавижу. И ненавижу боевых ангелов, которые могли спасти ее. Когда она кричала и просила помочь – они просто ушли. У них свои, высшие и благие цели. На одного получеловека нет ни времени, ни сил. На обычного человека их нет тем более…
