Маркиз де Бомбель подался ко мне вместе с лошадью и прошептал:
— С этого момента принцесса перестала быть подданной прусской короны. Отныне она подданная Великого князя Сагарского, а после церемонии венчания и сама станет Великой княгиней. На этом ваша миссия закончена, господа!
Следом за принцессой Фике из кареты князя Ульриха вышла герцогиня Иоханна, обмахиваясь веером и с интересом осматриваясь. Казалось, что величественный замок, который возвышался прямо перед ней прекрасной белой вершиной, она сразу и не заметила, а когда же кинула наконец на него свой взор, то так и замерла на месте с задранной кверху головой.
— Она в полном восхищении, — прокомментировал ее вид маркиз. — Этому дворцу уже пятьсот лет, он называется «Снежная вершина», и я еще не встречал человека, который остался бы равнодушным при виде его.
– Бесспорно, он впечатляет, — согласился я, осматривая дворец, и вид мой при этом, возможно, был не менее обалделый, чем у герцогини.
— Он просто великолепен! — вскричал Кристоф, не отрывая глаз от многочисленных шпилей, которые устремлялись в небо и сверкали сейчас в последних лучах солнца кроваво-красным светом.
Между тем Великий князь, принцесса и герцогиня поднялись по многочисленным ступеням меж рядов почетного караула и проследовали во дворец. За ними устремились многочисленные вельможи, среди которых я заприметил и маркграфа Хардинера. Честно сказать, Кривого Нго я представлял себе несколько иначе. С другой стороны, я никогда не видел его воочию, и знал о нем лишь со слов старого Фальца, куратора Амосова и некоторых других магистров Синей Линии. Ах, да — и еще Ван-дер-Флита…
Мы не торопились во дворец, да и пока понятия не имели на чье попечительство можно оставить своих лошадей. Маркиз де Бомбель заметил наше замешательство и любезно предоставил для этого своих слуг, которые уже подошли к нему и почтительно встали в сторонке.
Но не успели мы спешиться и передать слугам своих лошадей, как заметили направляющихся к нам через площадь пятерых гвардейцев. Четверо из них держали на широких плечах длинноствольные ружья, пятый шел чуть впереди и был, видимо, офицером.
— Мне не нравится это, господа, — проговорил маркиз, цепко наблюдая за приближающимся караулом. — Ничего хорошего подобные встречи обычно не сулят.
Я положил руку на эфес, но Франсуа, заметив это движение, схватил меня за руку.
— Не вздумайте вытащить шпагу, мсье! — процедил он сквозь зубы. — В Сагаре скоры на расправу, и суд здесь обычно очень короткий. Вы не успеете даже прочесть молитву, как вас отправят на встречу с господом…
— «Отче наш, иже еси на небеси»… — предусмотрительно начал было Кристоф, но маркиз его тут же прервал.
— Да помолчите вы, Кристоф! — достаточно грубо рявкнул он. — Дайте мне с ними поговорить…
Гвардейцы подошли к нам, офицер с довольно презрительным видом осмотрел нас всех и что-то многословно сказал по-немецки обер-вахмистру.
— Йес, — совсем коротко отозвался тот.
Тогда офицер вынул из-за пояса пистолет, зачем-то показал его Генриху и что-то спросил.
— Йес, — снова сказал тот потухшим голосом.
— Что здесь происходит господа⁈ — требовательно спросил я по-французски.
Я и в самом деле ничего не понимал в происходящем. Моего знания немецкого хватало лишь на то, чтобы понять, что у офицера есть к обер-вахмистру Глаппу какие-то претензии, и тот по какой-то причине своей вины не отрицает.
Но на мой вопрос никто не обратил внимания. Скорее всего офицер даже не понял, что я обращаюсь именно к нему, зато маркиз де Бомбель вдруг заговорил быстро-быстро. Офицер ему в ответ покачал головой и вновь что-то резко сказал Генриху. Тот стоял с растерянным видом и, похоже, не понимал, как следует себя вести.
Но все решили солдаты. Они одновременно скинули с плеч свои ружья и дружно направили их на Глаппа. И тогда тот послушно вышел вперед. Понурив голову, сложил руки за спиной.
— Форвертс! — рявкнул офицер.
Один из гвардейцев подтолкнул Генриха в плечо, и тот послушно пошел вперед, по направлению к воротам, прочь с дворцовой площади. Мы с Кристофом смотрели ему вслед с растерянностью. По-прежнему ничего не понимая, я шагнул было вслед за уходящим Глаппом, но маркиз де Бомбель предусмотрительно придержал меня за руку.
— Не стоит этого делать, мсье, — сказал он. — Обвинение, которое предъявили вашему спутнику, весьма серьезное, и я боюсь, что последствия не заставят себя ждать.
— Разрази меня гром! — выругался я в сердцах. А потом крикнул в спину удаляющемуся обер-вахмистру: — Генрих, мы вас вытащим!
Он замер на мгновение, обернувшись ко мне, но его сразу подтолкнули в спину: иди!
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит⁈ — рыкнул я.
— В дверце кареты, в которой ехала принцесса, в кожаном кармане на ней, был найден пистолет, который принадлежит вашему другу, — пояснил де Бомбель. — Он этого не отрицал, да и принцесса подтвердила, что мсье Глапп ехал с ней в карете больше половины пути.
— Да, но и что с того? — набычившись, спросил я.
— По местным понятиям, пребывание постороннего мужчины в одной карете с царственной особой женского пола может бросить тень на ее репутацию. В непосредственной близости от принцессы в голову мсье Глаппа могли прийти всякого рода непристойные мысли…
— Мысли⁈ — вскричал я. — Вот именно, маркиз — это просто мысли! Как можно наказывать за мысли⁈
— Если эти мысли были в адрес будущей Великой княгини, то это будет расценено, как посягательство на честь княжеской персоны.
— Черт возьми… — с трудом проговорил я. — Герр Глапп не так давно об этом мне что-то рассказывал. Там шла речь о каком-то весьма суровом наказании.
— Все верно, — кивнул маркиз де Бомбель. — Завтра вашего друга четвертуют…
Глава 16
Принцесса принимает поздравления, а маркграф дает надежду
Происходящее с трудом укладывалось у меня в голове. Но тяжелее всего было сознавать тот факт, что ты ничего не можешь со всем этим поделать. По законам Сагара обер-вахмистр совершил тяжкое преступление. И по тем же самым законам он должен был ответить за это своей кровью.
Мне вспомнились все те ужасы, о которых рассказывал герр Глапп еще совсем недавно, упоминая о казни за подобное преступление, и меня даже передернуло.
— Мы сможем ему как-то помочь? — с надеждой спросил я у маркиза.
Тот медленно покачал головой.
— Я не знаю, друг мой, — признался он. — Попробую выяснить, что можно сделать, но не могу ничего обещать. Это очень серьезное обвинение. Можно постараться убедить маркграфа Хардинера, что все это просто ошибка, но я не уверен, что он сможет как-то помочь в этом вопросе.
— Нужно пытаться! — горячо заявил Кристоф. — Мы сопровождали карету принцессы в Приграничье по ту сторону Зильберхали, и на всем пути до Сагаринуса по эту сторону. Все это время герр Глапп честно исполнял свои обязанности и вел себя крайне достойно! Великий князь не сможет пренебречь такими свидетельствами, какими являемся мы с мсье Сумароковым!
— Молодой человек, — сказал маркиз строгим тоном, — скажите, вы умеете читать мысли?
— Нет, — не очень уверенно отозвался Кристоф. — Не умею.
— Значит, вы доподлинно не можете знать, какие мысли были в голове у мсье Глаппа во время пребывания его в карете вместе с принцессой?
— Нет, но…
— Значит вам нечего будет сказать перед лицом Великого князя! Только собственные домыслы. А князь Ульрих терпеть не может, когда кто-то донимает его своими домыслами! Прошу идти за мной, господа!
Сказав это, маркиз размашистым шагом устремился к ступеням дворца. Гвардейский караул все еще стоял в две почетные шеренги, и расходиться, похоже, не собирался.
Мы торопливо преодолели все многочисленные ступени и прошли в высоченные двери из красного дерева, обитые серебряными пластинами, на которые был нанесен какой-то замысловатый узор. И оказались в колоссальных размерах зале, уставленном резными колоннами.
